Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис

принадлежащей хозяину», в 1306 году такой же штраф наложили на восьмерых человек, кроме одной женщины – «потому что она бедна»⁴⁵⁷. Еще позднее троим элтонцам пришлось раскошелиться за приготовление хлеба дома: Уолтера Эббота, Роберта, сына капеллана, и Ателину из Нассингтона застали за «обычным хлебопечением», и с каждого постановили взыскать двенадцать пенсов⁴⁵⁸.

Кузнец и плотник упоминаются в элтонских записях в связи с починкой мельниц, а также господских плугов и телег. Кузнец изготавливал подковы для лошадей – из «господского железа» либо из «своего железа» – и для волов, которых часто «обували» (это не означало, что животное каждый раз подковывали на все четыре ноги). Кроме того, он выделывал лезвия для ножей, обычные или изогнутые, вставлявшиеся в деревянную рукоятку, а также котлы, чайники, чашки, серпы, садовые ножи, пилы и крепеж⁴⁵⁹. Кузница, расположенная в центре деревни, была оснащена инструментами, восходившими к доисторическим временам, – наковальней, молотом и щипцами, при помощи которых кузнец все время поворачивал заготовку в горне. Вероятно, имелось и недавнее по тем временам изобретение – мехи. Нам известны некоторые выплаты кузнецу со стороны поместья – от нескольких пенсов за подковывание лошадей аббата до четырех шиллингов и шести пенсов за починку господских плугов⁴⁶⁰. Кузнец и плотник нередко работали вместе, изготавливая плуги и бороны, тачки, вилы или лопаты. Плотник, согласно счетам поместья, сооружал голубятню, чинил часовню и зернохранилище, крыльцо амбара, мельничные механизмы, аббатские лодки, в которых продукты перевозили по реке Нин⁴⁶¹.

Остальные деревенские ремесленники, вероятно, оказывали услуги лишь время от времени. Коттеры, мастера на все руки, несомненно, специализировались на том или ином виде деятельности. Дубильщиков, представителей очень важной профессии, в Элтоне, видимо, не было – по крайней мере, на постоянной основе. Но известно, что один из элтонцев, сын Джона Даннинга, переселился в Хейхем и стал там Джоном Таннером (Джоном Дубильщиком), «состоятельным человеком, обладателем многочисленного имущества»⁴⁶². Элтонцы, вероятно, сами выделывали шкуры, мастерили упряжь, выполняли другие работы. Среди странствующих торговцев и ремесленников, проходивших через деревню, были кровельщики, плиточники, лудильщик («человек, починяющий медные кувшины и сковороды»), возчики («двое мужчин с телегами навоза во время косьбы» и «двое возчиков, доставляющих камень»), особые люди для «клеймения животных» и «выкармливания молочных поросят», «женщина, доящая овец», «три работника, ведущие животных сквозь болото», «девушка, сушащая солод», «отлученный от церкви писец, помогающий свинопасу в лесу» и «различные другие работники»⁴⁶³. В деревнях, относившихся к аббатству Рэмси, а также в Питерборо, Стэмфорде и прочих близлежащих городах работали сапожники, шорники, бондари, стекольщики, кожевники, портные и другие торговцы и ремесленники.

Развитие ремесел в городе способствовало повышению качества жизни в деревне. Как заметил Анри Пиренн, старые помещичьи мастерские, где работали крепостные, производили орудия труда и ткани «едва ли вполовину так же хорошо, чем отныне – ремесленник в соседнем городе»⁴⁶⁴. В то же время отток ремесленников приводил к тому, что на долю крестьян оставались плуг и серп – унылый и однообразный труд. Город не только обещал более разнообразную жизнь, но и манил своей свободой. На континенте давно закрепилось правило, гласившее, что «свободный воздух делает человека свободным»: проведя в городе год и один день, крестьянин переставал быть крепостным. В Англии для выхода из крепостного состояния человек должен был проживать в городе, обладавшем королевской хартией, или на королевских землях. Чтобы воспользоваться этим шансом, требовалось овладеть каким-либо ремеслом: сделать это в деревне было нелегко, но все же возможно. По словам Джеймса Рэфтиса, отъезд вилланов из поместья Рэмси «происходил постоянно и зафиксирован в самых ранних судебных записях»⁴⁶⁵.

Одно из деревенских ремесел практиковалось так широко, что им занимались не одни лишь профессиональные ремесленники. Свои варщики эля имелись не только в каждой деревне, но и на каждой улице. Правильнее, впрочем, говорить «варщицы» – многие, если не большинство, были женщинами (в Элтоне – почти все). Эль был нужен жителям средневековой английской деревни не меньше хлеба, но если помол и выпечка хлеба были монополией сеньора, которая строго охранялась, то изготовлять эль разрешалось каждому, и этим правом пользовались вовсю. Совершенно непонятно, как феодалы упустили из виду эту динамичную отрасль (правда, они нашли способ получать с нее доход, штрафуя пивоваров за слишком слабый эль или за недолив). В процессе варки использовались ячмень (обозначающее его английское слово «barley» этимологически связано со словом «beer» – пиво) и, кроме того, овес, пшеница и солод. Чтобы стать пивоваром, нужно было приготовить партию эля, водрузить вывеску на доме и превратить его во временную таверну. Требовалось обзавестись кое-какой утварью, прежде всего большим котлом, но это не препятствовало бедным женщинам заниматься пивоварением. Все двадцать три человека, осужденные по обвинению элтонских пробователей эля в 1279 году, были женщинами. Семь осужденных помиловали, приняв во внимание их бедность⁴⁶⁶.

Деревенская жизнь в конце XIII века ни в коем случае не предполагала изобилия. «С учетом плодородия почвы, технических знаний и капиталов, которыми обладали крестьяне, бремени арендных платежей и налогов людей было больше, чем могла прокормить земля», – заключают Майкл Постан и Дж. З. Титоу, пожалуй с излишним пессимизмом⁴⁶⁷. Разумеется, обычные мужчины и женщины, и свободные и несвободные, временами испытывали нужду в той или иной степени. Деревня давала безземельным арендаторам, свободным и несвободным, относительную безопасность, требуя взамен непрерывного труда. Неудивительно, что многие жаждали лучшего, более легкого существования. Народные сказания повествовали о баснословной стране Кокань, «где чем больше спишь, тем больше зарабатываешь», и где «можно есть и пить все, что хочешь, без опаски»⁴⁶⁸.

Как представляется сегодня, ежедневный тяжелый труд и скудные доходы средневековых крестьян были следствием не столько социального строя, сколько тогдашнего состояния технологий. Манориальная система, как и все предшествовавшие ей социальные структуры, в основном была выгодна для господствующего класса – но не исключительно для него. «Поместье не существует лишь для удовлетворения потребностей сеньора, но точно так же оно не существует лишь ради блага крестьян», – отмечает Пол Виноградофф, один из первых современных историков средневекового поместья⁴⁶⁹.

Конечно же, имело место и недовольство. Во многих деревнях вспыхивали протесты и мелкие бунты – из-за барщины, тальи и меркета, права покупать и продавать землю, обязательной косьбы на господской земле и других повинностей, наложенных на вилланов⁴⁷⁰. Такой же была обстановка на Европейском континенте в течение всего XIII века. Крупномасштабных движений пока не возникало, однако потенциал для восстаний был налицо. Петр Пахарь одобрял существующий порядок, но настаивал на том, что в основе его должно лежать справедливое отношение господина – философская максима