с ограниченным практическим применением. Возмущение виллана вызывали не только разнообразные обязанности, но и само его положение, в котором представители господствующего класса не могли удерживать его вечно.
Элтон был не только деревней и поместьем, но еще и приходом, церковным округом. Деревня не всегда равнялась приходу, как и поместью. В отдельных деревнях было несколько церквей, обычно потому, что они включали несколько поместий. Некоторые приходы, особенно на севере Англии, включали несколько деревень: признак того, что некогда большое поместье с церковью подверглось разделению и в результате образовались деревни и хутора. Однако к XIII веку деревни и приходы в большинстве своем совпадали – деревня была и светской и религиозной общиной471.
Приходская церковь, как и деревня, появилась в Средневековье: древние римляне поклонялись богам перед домашними алтарями. Тысячи деревенских церквей, выраставших по всей средневековой Европе, возникали двумя различными способами. Одни основывались городскими соборами и подчиненными им баптистериями, являясь, таким образом, частью Церкви как институции. Другие были частными, или «собственническими», церквями: землевладелец – богатый мирянин, монастырь или епископ – воздвигал храм на принадлежавшем ему участке для своих домочадцев и арендаторов. Такая церковь была личной собственностью владельца, он мог продать или завещать ее по своему усмотрению, распоряжался доходами от нее, назначал священника, устраивал его рукоположение и платил ему жалованье. По мере заселения Северной Европы эти церкви встречались все чаще. То же самое происходило и в Англии, где саксонские и датские короли даровали им право совершать таинства крещения и погребения, что было очень важно. Колокольня стала главной деревенской достопримечательностью, а приходской священник, обычно владевший латынью в достаточной мере, чтобы выступать свидетелем и поручителем при подписании юридических документов, – уважаемым членом общины472.
Вероятно, когда Дакус продал Элтон Этерику в 1017 году – с неохотой – и тот был приписан к аббатству Рэмси, в состав имущества входила церковь. В появившейся семьдесят лет спустя «Книге Страшного суда» указывается, что в Элтоне есть «церковь и священник»; в 1178 году папа Александр III подтвердил, что «Элтон с его церковью и всем принадлежащим к ней» является собственностью аббатства Рэмси473.
Мы знаем лишь о нескольких элтонских священниках времен Средневековья. В 1160 году, на момент составления самой ранней описи поместья, местным пастырем был Тури Прист; в 1209 году – Роберт из Данхолма; в середине XIII века – Генри из Уингема; после 1262 года – Роберт из Хейла, элтонец, имена родственников которого встречаются в записях манориального суда.
Между тем внутреннее устройство прихода претерпевало изменения. Сеньор по-прежнему назначал священника (persona in extents, отсюда «parson» – приходской священник), но теперь вручал ему приход в качестве «доходного места», которое было для его обладателя главным или даже единственным источником средств. Священник обязательно принадлежал к духовному сословию, но не всегда служил лично: он мог жить в другом месте, нанимая заместителя, обычно викария. Разница между доходами с церкви и жалованьем викария шла в его карман474.
Священники, служившие лично, и те, кто лишь получал поступления с прихода, в целом различались по социальному статусу. Первые, как правило, были местными жителями, сыновьями свободных крестьян или ремесленников, иногда вилланов, платившими за свое обучение и рукоположение. Вторые чаще всего были младшими сыновьями дворян, которые принимали сан и получали доход с приходских церквей, а не с земли, сдаваемой в аренду.
Одни «отсутствующие» священники имели в своем распоряжении лишь несколько приходов и тщательно надзирали за ними. Другие, обладатели многочисленных приходов, не уделяли им должного внимания. Печально известный пример – Бого де Клер, младший сын графа, который в 1291 году имел двадцать четыре прихода, принадлежавшие ему полностью или частично, плюс другие церковные синекуры, в сумме дававшие огромный ежегодный доход – 2200 фунтов стерлингов. За год Бого тратил только на имбирь больше, чем платил заместителю в одном из своих приходов, который почти не вызывал у него интереса. Монах, посетивший одну из церквей Бого в Пасхальное воскресенье, обнаружил вместо ретабло (декоративной композиции над главным алтарем) лишь «грязные старые палки, испачканные коровьим навозом»475.
Церковь осуждала злоупотребления, подобные тем, что наблюдались во владениях Бого; архиепископ Джон Пэкхэм называл его «скорее грабителем, чем настоятелем»476. Были приняты меры по ограничению числа приходов, закрепленных за одним человеком, епископы стали чаще навещать приходы, проверяя, нет ли нарушений. В 1172 году папа Александр III постановил, что викарии должны иметь определенные гарантии занятости и получать треть доходов, приносимых церковью, где они служат. Четвертый Латеранский собор (1215 г.) осудил обычай, согласно которому «патроны приходских церквей и некоторые другие лица, притязающие на доход с них, оставляют священникам, назначенным для служения, столь малую часть, что те не могут жить подобающим образом», и постановил, что священник, не проживающий в своем приходе, непременно должен назначить туда викария и выделить ему твердую долю поступлений477.
К концу XIII века в Англии насчитывалось около девяти тысяч приходов, и, вероятно, четвертую часть их составляли те, где служили викарии. Богатые приходы обычно привлекали людей, которым требовались деньги. Как следствие, во многих рыночных городах и крупных селениях службы совершал викарий, а в небольших деревнях – священник, за которым была закреплена церковь478.
«Бедный приходской священник» из «Кентерберийских рассказов» – брат пахаря (о котором говорится: «За век свой вывез в поле он навоза // Телег немало»). «Он не держал прихода на оброке, // Не мог овец, коснеющих в пороке, // Попу-стяжателю на откуп сдать». Несмотря на свое крестьянское происхождение, чосеровский пастырь, «знаньем закаленный», «прихожан Евангелью учил»479 [9]. Не все его собратья в сельских приходах могли похвастаться такой ученостью. Архиепископ Пэкхэм обвинял священников в «невежестве, бросающем людей в пропасть заблуждений». Роджер Бэкон (ок. 1214–1294 гг.) утверждал, что они повторяют «чужие слова, нисколько не понимая их смысла, подобно попугаям и сорокам, которые произносят человеческие звуки, не понимая, что говорят». Хронист Джеральд Уэльский развлекал своих читателей рассказами о невежестве приходских священников: один не отличал Варнаву от Вараввы, другой, перепутав святого Иуду с Иудой Искариотом, советовал прихожанам во время праздника святых Симона и Иуды воздавать почести только Симону. Еще один, малосведущий в латыни, не понимал, что в притче о двух должниках (Лк. 7: 41–43) один был должен пятьсот динариев, а другой – пятьдесят. Как заметил его экзаменатор, если суммы одинаковы, притча не имеет смысла, священник же ответил, что речь идет о разных монетах: в одном случае – об анжуйских пенни, в другом – о стерлингах480.
Епископы, совершавшие хиротонию или
