могут запомнить, а в Центральной Америке не смогут забыть. Уокер был фундаменталистом-визионером от христианства и – в собственных глазах – миссионером Прогресса. План либералов обернулся против них же, когда Уокер попытался – уже по собственной инициативе – колонизировать Никарагуа для США. При либеральной поддержке и благодаря силе оружия Уокер даже ненадолго стал президентом Никарагуа и тотчас провозгласил пришествие Прогресса: свободу вероисповедания, принятие английского языка как государственного и предоставление земли американским иммигрантам. Кроме того, он легализовал рабство, которое в Никарагуа незадолго до этого отменили. Уокер был схвачен и казнен в 1860 году объединенной центральноамериканской армией, но неприятный осадок, который он оставил в Никарагуа, на десятилетия лишил Либеральную партию власти. Никарагуа присоединилась к либеральному курсу континента только в 1890-х годах.
Пределы прогресса для женщин
Очевидно, что Прогресс можно интерпретировать по-разному. Что он значил для женщин? В долгосрочной перспективе либерализм привел к положительным результатам, расширив образовательные и жизненные возможности. Однако в середине XIX века лишь немногие латиноамериканские женщины извлекали выгоду из этих изменений. Образование для девочек расширялось мучительно медленно, а жизнь «порядочных» замужних женщин по-прежнему ограничивали домашние стены. Лишь немногие, очень немногие женщины могли играть ведущие роли в общественной жизни XIX века. Однако тем, кому это удавалось, стоило благодарить именно либеральный прогресс. Сегодня мы вспоминаем их как героинь-первопроходцев. В то время большинство считало их странными.
Немногие женщины, сумевшие прославиться сами по себе, сделали это в мире литературы. Хертрудис Гомес де Авельянеда, например, покинула родную Кубу в возрасте 22 лет и писала стихи, пьесы и романы в Испании, где прожила всю оставшуюся жизнь. Тем не менее латиноамериканская литература не без оснований заявила на нее права. В 1841 году Авельянеда опубликовала роман «Саб», почти мгновенно запрещенный на Кубе: наравне с «Хижиной дяди Тома» в США, «Саб» был литературным аргументом против рабства. Главный герой – кубинский раб, влюбленный в свою владелицу, – вынужден смотреть, как она выходит замуж за голубоглазого англичанина, который к тому же жесток к нему, и все равно жертвует ради нее жизнью. В конце романа женщина осознает моральное превосходство Саба, несмотря на его рабский статус.
Рабы с плантаций на западе Кубы в середине века производили почти треть всего сахара на мировом рынке. При этом Куба по-прежнему оставалась страной возможностей для амбициозных пенинсуларов от богатых герцогов и герцогинь до назойливых королевских чиновников, солдат с их мизерным жалованьем и торговцев в мелочных лавках. Испанский губернатор правил железной рукой от имени Короны, и когда в 1860-х кубинский патриотический дух попытался поднять голову, жестоко подавил его. Так для Кубы начались изнурительные войны за независимость. Первой стала Десятилетняя война 1868–1878, которую испанские войска смогли удержать на востоке Кубы, вдали от крупных плантаций, отчасти за счет строительства укрепленной линии через весь остров. Во время войны кубинская революционная газета в Нью-Йорке перепечатывала «Саб» для патриотически настроенных читателей.
В наши дни такая история может показаться слезливой мелодрамой, но люди середины XIX века находили сентиментальный романтизм очень трогательным. «Саб» позволил кубинским читателям увидеть расовое деление общества в новом свете, и вместе с тем – возможность его преодоления. Тема межрасовой любви считалась скандальной, особенно если речь шла о любви чернокожего мужчины к белой женщине, но Авельянеда нарушала социальные правила в своих произведениях так же легко, как и в череде печально непоследовательных романов с разными мужчинами. Добиваясь возможности заниматься общественной деятельностью, женщины уже нарушали гендерные правила, поэтому часто пренебрегали и сексуальными условностями. Современники Авельянеды говорили, что ее дух был «слишком мужественным» для женщины.
Среди немногих латиноамериканок XIX века, чей талант принес им известность, была и аргентинская писательница Хуана Мануэла Горрити. Ее намного больше интересовала женская проблематика, и сочинения Горрити были «женственными» и поучительными, а не скандальными, так что сегодня нас вдохновляют не они, а сама ее жизнь.
В восемь лет Горрити поступила в монастырскую школу, но в 1831 году ее образование прервала аргентинская политика: каудильо Факундо Кирога вынудил либеральную семью Горрити эмигрировать в Боливию. Ей было 15, когда она вышла замуж за Мануэля Исидоро Бельсу, которому предстояло стать президентом Боливии. Впрочем, в то время Бельсу был еще никому не известным капитаном, а высокая и талантливая блондинка Горрити считалась завидной невестой. Она родила трех дочерей, по мере продвижения карьеры Бельсу начала преподавать в школе, но он все равно бросил ее после девяти лет брака.
Горрити переехала в Перу и вернулась к преподаванию. Тогда же она начала публиковаться. Ее звезда взошла в Лиме: Горрити стала влиятельной журналисткой и регулярно проводила тертулии [43] – своего рода салоны, где по вечерам модные мужчины и женщины Лимы обсуждали литературу и прогресс. На тертулиях поощрялись также музыка и любительская драматургия, но танцы, гвоздь программы других салонов, Горрити отвергала, считая, что с женщин хватит объективации. Прогресс требовал более серьезных занятий. Литературный салон Горрити сделал ее заметной фигурой общественной жизни Лимы. В отличие от тертулий, весьма дидактические публикации Горрити-журналистки предназначались в основном женщинам. Черпая вдохновение из примеров США или Европы, они без малого претендовали на звание учебника правильного современного поведения и прогрессивных идей.
Жизнь Горрити, впрочем, была менее традиционной, чем ее произведения. В 1866 году, когда испанская экспедиция в ходе очередного раунда дипломатии канонерок у берегов Чили и Перу, обстреляла порт Лимы, Горрити служила боевой медсестрой – став первопроходцем наподобие Флоренс Найтингейл. К этому времени она оказалась в центре скандала, разведясь с Бельсу (хотя это он ее бросил), а затем родила, не вступая в новый брак. Несмотря на это, известность и исключительность каким-то образом позволили ей быть принятой приличным обществом. В 1878 Хуана Горрити вернулась в Аргентину, но не на родину, в захолустье, а в Буэнос-Айрес – столицу латиноамериканского Прогресса. Буэнос-Айрес встретил ее с помпой как одну из самых выдающихся женщин своего века.
Прежде чем покинуть Лиму, Горрити помогла начать карьеру еще более известной впоследствии писательнице. Клоринда Матто де Турнер, несмотря на молодость, уже произвела фурор в Национальной женской средней школе Перу, где добивалась права обучаться «неженским» предметам, таким как физика и биология. В 1871 году, когда она вышла замуж, получив традиционную приставку к фамилии – по мужу, став Клориндой Матто де Турнер, – ей не было и 15.
Матто де Турнер написала, один из самых важных ранних романов о коренных народах Латинской Америки – «Птицы без гнезда» (1889). Ранние литературные взгляды представляли их как романтических «дикарей» некоего квазимифического прошлого, но
