ответил:
– Долго надо будет искать.
– Найдем – отпущу. Я свое слово держу! – ответил Картуз.
– Договор, – в унисон сказали мужчины и пожали друг другу руки.
* * *
Малёк, прилаживая оглобли к хомуту, косил глазом и, увидев рукопожатие, криво ухмыльнулся сам себе:
– Посмотрим, чья возьмет.
Он хлопнул лошадь по крупу и крикнул:
– Готово!
* * *
Тихомир помог Марфе с Первым подняться и расположиться. Прикрывая их зипуном, прошептал ей на самое ухо:
– Все будет хорошо.
* * *
Лошадью правил Картуз. Вернувшись на развилку лесных дорог, он недвусмысленно спросил Тихомира:
– Так куда едем же ж?
– На север, – уверенно ответил Тихомир.
Картуз посмотрел на солнце, натянул на себя правую вожжу и закомандовал лошади:
– Трогай!
* * *
– Жрать хочу! – довольно громко проворчал Малёк.
Дремавший Картуз приоткрыл глаза и тут же зажмурился от высоко стоящего солнца.
«Да, уже за полдень!» – подумал он, а вслух сказал:
– Так давай, ешь!
– Чего есть-то?
– Вон, сморчки ешь, – рассмеялся Картуз, показав пальцем на росшие вдоль дороги грибы.
* * *
От разговоров о еде у Тихомира начало «сосать под ложечкой». Он проводил глазами сморчки и вспомнил прошлую столичную жизнь, когда без особого удовольствия, скорее отдавая дань кулинарной моде, поглощал блюда, обильно приправленные известными на весь мир трюфелями – родственниками тех самых местных сморчков.
Тихомир с тоской посмотрел на Марфу, которая, увидев его голодные глаза, просто пожала плечами и улыбнулась.
От ее искренней улыбки Тихомиру стало легче, и он в ответ тоже улыбнулся.
* * *
Проезжая через очередную ветку лесной дороги влево, Малёк предложил:
– Надо бы в деревеньку какую свернуть. Жратвы раздобыть.
Картуз грозно, как на правах главного, ответил:
– Ты, Малёк, вообще дурак или ни о чем, окромя жратвы, не можешь думать? Если людям покажемся же ж, так жандармерия вмиг под белы рученьки оприходует! Это ж же ж не простые фараоны – тьфу! Никакого дела с ними не сваришь!
Малёк ощетинился ответить, но осекся и промолчал, подумав: «Скоро уже получишь свое!»
* * *
Весенний лес едой не баловал. По дороге ели все подряд: трехлистную кислицу, муравьев, корешки каких-то известных одному Картузу растений…
* * *
Ехали до самой темноты и тяжело заснули все разом.
* * *
Несмотря на усталость, Марфа плохо спала: всю ночь ей снились какие-то кошмары…
Она проснулась на самом рассвете, разбуженная первыми лучами солнца. Стараясь не шуметь, выбралась из-под зипуна и спустилась с телеги.
Поставив босые ноги на мягкую хвойную подстилку, она с улыбкой смотрела на жемчужные россыпи сиреневых цветков с нежной зеленью маленьких листочков сердечком.
– Фиалки! – шепотом проговорила Марфа. – Целая полянка фиалок!
Марфа начала медленно кружиться, расставив руки в стороны, стараясь не наступить на цветы. От удовольствия она прикрыла глаза и стала кружиться все быстрее и быстрее. Ноги Марфы налетели на что-то скользкое и липкое, и она, поскользнувшись, упала. Раскрыв глаза, Марфа увидела залитые густой, почти черной кровью фиалки. Повернув голову в сторону, она с ужасом закричала: прямо ей в лицо смотрели остекленевшие глаза Малька. Марфа, вскочив, отпрянула прочь, но снова поскользнулась. Вся перемазанная кровью, она на четвереньках начала пятиться от трупа, пока не уперлась в ноги Картуза.
Картуз, ухмыляясь, сказал:
– Малёк дураком был – дураком и помер же ж!
* * *
Тихомир вскочил, разбуженный внезапным криком Марфы.
Картуз злобно крикнул ему:
– Так все ж за моей спиной сговорились – если Малёк хотел меня порезать же ж?
Тихомир спрыгнул с телеги, подошел к Марфе, поднял ее с земли и, глядя прямо в глаза Картузу, заявил:
– Тебе нужно золото? Так давай его искать!
Картуз зло посмотрел на него, но ничего не ответил.
* * *
Он подошел к распростертому телу Малька и начал обыскивать его одежду, укладывая себе в карманы вещи покойника.
Потоптавшись рядом с телом, Картуз подобрал складной нож Малька. Повертев нож в руке, он подбросил его высоко в воздух и, ловко схватив, сказал:
– Ну что? Отведаем человеченки?! Жрать-то что-то надо же ж!
Тихомир и Марфа с ужасом посмотрели на него.
Картуз рассмеялся, сложил нож и упрятал его в карман.
Эпизод 1
Болото
28 мая 1862 года Валдай
Ехали молча.
* * *
Лесная дорога привела к небольшому, заросшему камышом озерцу.
Картуз спрыгнул с телеги и подошел к берегу. Разувшись, он закатал штанины и вошел в воду, раздвигая руками камыши.
Издали увидев круги на воде, Картуз с досадой сказал:
– Эх, рыба гуляет – хвостом бьет. А не достать же ж!
Выйдя их воды, Картуз грозно посмотрел на пленников и сказал:
– Сидите тихо. Пойду пройдусь же ж.
Тихомир и Марфа переглянулись:
– А куда бежать?!
* * *
Вернувшись, Картуз покачал головой:
– Дальше дороги нет же ж. На лошади не проедешь – берег больно узкий… Пойдем пешим ходом же ж.
Он подошел к телеге, распряг лошадь и привязал ее к дереву.
Положив руку ей на шею, там, где билась яремная вена, сказал:
– Отслужила. Завтра сутра разделаю. Хоть мясом отъедимся.
На глаза Марфы навернулись слезы.
Картуз отвернулся в сторону и закомандовал:
– Всем спать!
* * *
Ночью Марфа тихонечко подобралась к лошади. Порвав хиленькую привязь, она хлопнула лошадь по крупу и прошептала:
– Давай! Беги!
Лошадь стояла на месте.
Марфа тихонечко повторила:
– Беги, милая! Беги!
Лошадь закивала головой, фыркнула и медленно засеменила в темноту.
Довольная Марфа вернулась в телегу, залезла под зипун и прижалась к Тихомиру.
* * *
Картуз прикрыл глаза – на его лице появилась улыбка.
* * *
Утром Тихомира и Марфу разбудил злобный и громкий голос Картуза, доносившийся из леса:
– Вот же ж тварь какая! Как знала! Как знала же ж!
Подойдя к пленникам, Картуз развел руками:
– Убегла! Порвала привязь и убегла же ж. Скотина, она ж нутром чует!
* * *
Ничего не понимающий Тихомир пожал плечами. А Марфа довольно хмыкнула сама себе.
* * *
– Как озеро обходить будем? Справа иль слева? – почесал затылок Картуз.
– Пойдем справа, – уверенно заявила Марфа.
Картуз пренебрежительно посмотрел на нее и повел обходить озеро слева.
* * *
Пройдя с первую четверть берега по твердой почве, путники почувствовали под ногами хлюпанье. Заросли камыша стали редеть. Деревьев становилось все меньше. С первого взгляда земля была покрыта густой лесной травой вперемешку со мхом. Воды не было видно: вода стояла ниже поверхности. Чем дальше
