удивится, но вот представьте себе: вмешательство государства в экономику и национализацию придумали вовсе не злыдни-большевики. Дело обстояло в полном соответствии с высказыванием персонажа знаменитой кинокомедии: «Все уже украдено до нас». Вот именно, господа мои… Большевики в свое время просто-напросто, ничего нового не внеся, позаимствовали опыт российских самодержцев…
Была у российских властей скверная привычка: зорко присматривать за деятельностью частных предприятий и, когда они начинали приносить нешуточные доходы, «забирать в казну». От национализации это отличается, согласитесь, только названием.
В свое время знаменитый Акинфий Демидов основал «филиал» своей уральской империи – Горные заводы в Алтайском округе. Предприятия были крайне прибыльными, но, как порой бывает и с прибыльными, попали в долги. Императрица Елизавета Петровна, воспользовавшись этим, повелела «отписати в казну» весь Алтайский округ со всеми заводами. Классический рейдерский захват, на который просто некуда и некому было жаловаться – не императрице же на нее саму?
Схожая история случилась через тридцать с лишним лет, уже при Екатерине II. Под раздачу угодил хозяин крупнейшего тогда в Сибири частного горнозаводского дела М. В. Сибиряков, построивший рудники и заводы в Сибири и Забайкалье. В 1779 году указом Правительствующего Сената большая часть «хозяйства» Сибирякова была «взята в секвест» (то есть опять-таки в казну), а в 1811 году у его наследников отобрали и то, что еще оставалось. Вообще, в течение XVIII века казна полностью забрала в свои руки весьма лакомые кусочки – добычу соли и винокурение.
Однако казенное производство чем дальше, тем больше становилось нерентабельным. Причины лежат на поверхности: там использовался исключительно принудительный труд – каторжников и «приписанных» к заводам крепостных крестьян, а также тюремных сидельцев. Высокой производительности труда от таких «кадров» ожидать не следовало – поскольку они за сто лет до ГУЛАГа работали исключительно за пайку. Да вдобавок больших расходов требовали и строительство для этого «контингента» особых острогов, и содержание вооруженной охраны.
Так что в начале 30-х годов XIX века основанное исключительно на принудительном труде казенное винокурение форменным образом рухнуло и понемногу перешло в частные руки – с вольнонаемными рабочими, которым платили живые деньги. «Частники» со временем «переняли» от казны и большинство других видов производства – казна их выпускала из рук, видя, что сама вести дело с прибылью не в состоянии. Власти с самого начала не совались в гужевые перевозки, пароходное грузопассажирское сообщение, оптовую торговлю – и в этих отраслях быстро возникли опять-таки самые настоящие «концерны». Кстати, и доставка почты в Сибири, в отличие от России, еще со времен Николая I стала в значительной степени частным бизнесом.
Осталось, правда, другое нешуточное зло – Кабинет. Всемогущая государственная контора, управлявшая так называемыми «кабинетными» землями, принадлежавшими Дому Романовых, до революции остававшемуся крупнейшим землевладельцем Российской империи. Доходы от «кабинетных» земель были личными доходами императорской фамилии. Вульгарно выражаясь, жирная была кормушка. В 1896 году, когда проводилась первая всероссийская перепись населения, причем анкеты заполняли все, от последнего инородца до самодержца всероссийского, Николай II в графе «род занятий» изволил начертать: «Хозяин земли Русской». Основания написать именно так у него были – в личной собственности его самого и его многочисленной родни земли русской имелось ох как немало – включая, естественно, и то, что находилось в недрах земли.
В начале XIX века Кабинет полностью монополизировал горнорудное производство на Урале и в Сибири. На котором, как я уже писал, использовался исключительно принудительный труд. Кроме того, пользуясь своим положением «управителя самого императора», Кабинет беззастенчиво запускал лапу уже в государственную казну: заводы и рудники модернизировали за казенный счет, используя специалистов, получавших жалованье опять-таки от казны – а для охраны использовали государственную полицию. Еще раз повторю: очень многое из того, что мы считаем изобретением большевиков или последующего «дикого капитализма», давным-давно придумано и использовалось на всю катушку российскими самодержцами, умевшими набивать свой карман за государственный счет не хуже пресловутых олигархов. Даже, пожалуй, покруче: ни один самый богатый и влиятельный олигарх не мог все же сравниться по своим возможностям с российскими императорами…
Для экономики страны деятельность Кабинета имела самые скверные последствия. И производительность труда, как уже писалось, падала, и целые отрасли промышленности обрушивались в натуральное банкротство. Производство серебра и свинца на «кабинетных» предприятиях Алтая скатилось в застой, а в Нерчинском округе пришло в форменный упадок.
Спасательным кругом, благодаря которому горное хозяйство Кабинета не пошло окончательно ко дну, печально булькнув, стало обнаружение золота на «кабинетных» землях Алтая и Забайкалья. Только благодаря золоту Кабинет удержался на плаву, сохранившись до самой революции. Правда, в последние десятилетия своего существования основную часть доходов он получал даже не от золота, а от сдачи в аренду подведомственных ему земель. Государь император выступал в роли этакого деревенского кулачка, отдававшего землю внаем бедным односельчанам.
Вот, кстати, поговорим немного о кулаках – тема интересная, и здесь есть о чем рассказать.
С легкой руки невежественной советско-российской интеллигенции возникло, укрепилось и сохраняется до сих пор ничего общего не имеющее с реальностью убеждение: якобы кулак – это просто-напросто крепкий хозяин, «справный» землепашец. Человек, который своим трудовым потом добился немалого благосостояния. Ну а потом деревенская голытьба, лентяи и пропойцы по указке большевиков этого труженика с мозолистыми руками извели под корень.
Чушь совершеннейшая. Понятие «кулак» возникло еще до рождения Ленина, когда большевиков не существовало и в проекте. Во второй половине XIX века компетентные исследователи, писавшие о русской деревне (например, Энгельгардт), подробно изложили суть этого придуманного не большевиками, а крестьянами в первые годы после отмены крепостного права термина.
Если у кулака и имелась земля, то обрабатывал он ее не сам, а с помощью батраков. Так что руки были не мозолистые, а белые и пухлые. Но гораздо чаще сдавал в аренду малоземельным, порой на довольно-таки кабальных условиях. Те кряхтели, но соглашались – выбора не было, словно в известном анекдоте: «А ты походи вокруг базара, поищи дешевле…»
Но главные доходы кулак получал не от этого, а от спекуляции зерном. Не буду приводить точную статистику (она, в общем, легкодоступна), изложу лишь суть. Огромный процент крестьян при российском малоземелье собирали ничтожно малый урожай – порой буквально пару-тройку мешков зерна. Везти его за тридевять земель на ярмарку было абсолютно невыгодно экономически (хотя такого слова «экономика» крестьянин и не знал). К тому же процентов пятнадцать крестьян были безлошадными вовсе. Тут-то и возникал кулак с дружелюбной улыбочкой, позвякивая деньгами в кармане. Как легко догадаться, зерно он приобретал как можно дешевле (а куда крестьянину податься при полном отсутствии выбора?),
