то камень поднять надобно. Вот веревка, к которой камень привязан. Понятно?
Мальчонка так резво кивнул в ответ, что суконная шапка слетела на самый нос.
Найдён засмеялся, поправил ему шапку и сказал:
– И следи, чтобы колодец крышкой был закрыт! Иначе нечистая налетит!
Мальчонка перекрестился:
– Господи, помилуй меня, грешного…
Найдён повторил крещение за ним.
Картуз нетерпеливо спросил:
– Так почему же ж золотник?
Найдён махнул рукой:
– Так это еще с древних пор. Раньше все колодцы так делали, чтобы проток был. А иногда, кто побогаче, вместо камня привязывали ларец или еще чего, куда прятали золото или другое добро. Когда враг шел, так обрезали веревку – не достать ларец. Такой ларец и называли золотником, так до сих пор и про камень говорят.
Картуз спросил:
– А знаешь же ж, где старые колодцы есть?
Найден безразлично ответил:
– Там, где хаживал, видел пару-другую, но уж больно старые они – воды не было.
Картуз спросил:
– А покажешь же ж?
Найдён помотал головой:
– Не-е, далеко идти. А без Тятиного благословенья нельзя с поселения уходить.
Картуз не унимался:
– Так расскажи же ж!
Найдён, как обычно, посмотрел по сторонам и полушепотом сказал:
– Сами не пройдете – болото кругом. Но долго тут вам не быть – иноверцы вы.
Тихомир спросил:
– А что с нами дальше будет?
Найдён посмотрел на Тятину избу и еще тише сказал:
– То Тятя решит…
* * *
С крыльца избы сошел чернобородый мужик в добротном темно-коричневом кафтане старого покроя. Повернувшись к дверям, он чинно троекратно с поклоном перекрестился.
Развернувшись, мужик смерил взглядом всю троицу и гаркнул басом:
– Найдён! Хватит болтать! Собирайся!
Найдён засуетился:
– Это Траян – третий сын Тяти. Пойду я…
Тихомир спросил:
– Почему Траян – третий сын? Третий сын – Третьяк!
Найдён пожал плечами и быстрым шагом пошел к Траяну, который исподлобья смотрел на Тихомира и Картуза.
* * *
Среди дня Тихомир и Картуз от безделья слонялись по скиту. В избы им заходить было не велено, а в часовню – и подавно. Работу им не давали, чтобы ничего «не опоганить». Прошли через поселение – безлюдно. Остались одни женщины, так одетые с ног до головы в длинные, сшитые клиньями черные одежды, что были видны только овал лица и кисти рук.
* * *
Марфа с Первым на руках сидела на крыльце избы Тяти и тихо напевала ему какую-то песенку.
* * *
Тихомир хотел подойти к ним, но Картуз предложил:
– Проверим гать? Надо уходить же ж. Колодцы старые поищем!
Тихомир, кивнув, согласился.
* * *
Решили начать с того места, где вышли из болота, а дальше – по солнцу…
Но как только вышли к болоту, услышали грубый окрик:
– Куда путь де ржи м?
Возле гати стоял Траян…
Тихомир нехотя развернулся и пошел назад.
Картуз насупился, распрямил плечи и выставил вперед мощную грудь. Немного постоял, сравнивая свои силы и силы Траяна, сплюнул под ноги и небрежно, вразвалочку, держа руки в карманах, пошел за Тихомиром.
Поравнявшись с ним, сказал:
– Быть беде… же ж…
Эпизод 1
Никон
30 мая 1862 года Валдай
Когда Тихомир и Картуз вернулись, Марфы на крыльце уже не было. Время было к обеду, и они пошли к дровнику у баньки.
* * *
Марфа размеренными движениями расставляла вокруг накрытого крышкой чугунного котелка глиняные тарелки и чашки, но странно – переворачивая их вверх дном.
Картуз первым делом залез в рушник и схватился за амарант.
Марфа спокойным голосом остановила Картуза:
– Погоди маленько! Без молитвы ни есть, ни пить нельзя! Пистимея говорит: «Пока начал не положишь. „Отче наш“ не прочтешь».
Картуз пренебрежительно рявкнул:
– Ага! Молиться же ж…
Тихомир тоже молиться не стал, а, указав Марфе на тарелки с чашками, спросил:
– Это что ты такое делаешь?
Марфа мельком посмотрела на Тихомира и тут же отвела глаза:
– Так надо. Надо, чтобы все прикрыто было, а что прикрыть нельзя, то перевернуть надобно. Так Пистимея научила, чтобы нечистая не схоронилась.
После слова «нечистая» Марфа медленно перекрестилась и так же медленно промолвила:
– Господи, помилуй меня, грешную…
Тихомир посмотрел Марфе в глаза – ее зрачки были расширены:
– Марфа! Что с тобой?
Марфа смотрела в землю:
– Все хорошо, Тихомирушка. Все хорошо.
Тихомир начал волноваться:
– Марфа, где сын?
Марфа, также, не поднимая глаз, ответила:
– Ты поешь, Тихомирушка, а я тебе все расскажу.
Тихомир посмотрел на Картуза, который отлил себе полную тарелку саламаты и жадно отпивал прямо из нее:
– Эх, хороша мучная кашка же ж!
* * *
Тихомир почувствовал тревогу:
– Нет, Марфа, я есть не буду! Рассказывай!
Марфа на мгновение подняла мутные глаза и начала рассказывать:
– Тихомирушка. Тятя говорил со мной. Больно ему нравится Первый. Тятя добрый. Он хочет крестить его в истинную веру. А то грех-то какой: некрещеный еще…
Марфа замолчала и придвинулась ближе к Тихомиру.
Тихомир грубо сказал ей:
– Говори!
Марфа вздохнула:
– Тут хорошо, спокойно. Никто нас тут не найдет среди болот…
Тихомир настороженно спросил:
– Ты рассказала деду про погоню за нами?
Марфа заволновалась:
– Он такой добрый и хочет нам помочь. Я только сказала ему, что нас ищут плохие люди. А он сразу согласился схоронить нас. Только всем нам надо перекреститься в истинную веру.
Тихомир начал нервничать:
– Что ты ему еще сказала?
Глаза Марфы налились слезами:
– Что ты боярского рода…
* * *
– Эх… Сейчас бы махорочки… – сытый Картуз, который выхлебал почти все содержимое котелка и съел почти весь амарант, откинулся на завалинке.
Взгляд Картуза помутнел, и Тихомиру стало понятно, что он одурманен, как и Марфа.
* * *
Тихомир осмотрелся по сторонам, зашел за дровник и вылил похлебку за землю, присыпав соломой.
* * *
Спрятав остатки амаранта в карман, он сказал Марфе:
– Неси посуду в избу и скажи, что поели мы – благодарим.
Марфа ответила:
– Нельзя нашу посуду в избу – поганая она. Сейчас святой водицей надобно помыть ее да помолиться.
Марфа начала креститься и читать молитву с поклонами.
Тихомир понял, что сейчас от нее больше ничего не добиться:
– Что-то тут нечисто…
* * *
Марфа ушла в избу.
Картуз спал, развалившись на завалинке.
* * *
А Тихомир залез в дровник и начал наблюдать за избой и ее окнами.
* * *
Когда начало вечереть, Тихомир увидел, что занавеска на одном из окон приоткрылась. Он спустился из дровника,
