ухмыльнулся бриттам, выстроившимся на вершине холма, когда он крикнул своим людям: - Если эти ублюдки хотят поиграть в грубые игры, тогда они обратились по адресу!
Дикие боевые кличи дуротригов мгновенно оборвались. Последовала минутная пауза, а затем их воины начали стремительно спускаться со скалы к собравшейся на берегу когорте, зарываясь в высокой траве, покрывающей овраг густыми пучками, их выбеленные известью волосы развевались за их широкими плечами. Проглотив свой страх, Очелла быстро повернулся к центурии.
- Ладно, ребята! В шеренги становись! Быстрее!
Солдаты сразу же образовали плотный оборонительный строй и одним плавным движением опустили перед собой щиты, в то время как Очелла занял позицию спереди. Многие из солдат бросили в противника свои дротики, еще пытаясь выбраться на берег, и Фигул отодвинул тех, у кого еще осталось метательное оружие, в самую заднюю шеренгу, чтобы они могли бросить свои снаряды через головы своих товарищей. Затем Очелла приказал первой шеренге приготовить мечи, и воздух наполнился звуком скрежета металла, когда клинки вынимались из ножен. Подобные приказы отдавали центурионы вдоль и поперек пляжа, пока солдаты Пятой когорты готовились встретиться с надвигающимися на них туземными воинами.
- Дротики. . . готовь! - взревел Фигул.
Мужчины в конце центурии подняли свое оружие, сжимая его горизонтально плечам.
Огромная темная масса дуротригов достигла подножия утеса и неслась по галечному берегу менее чем в сотне шагов от римлян. Их шеренга протянулась рыхлым строем почти по всей длине отмели, и с такого расстояния Фигул мог разглядеть, что некоторые из них надели кольчужные жилеты поверх туник. Из-под шлемов виднелись их всклокоченные бороды, а спереди на щитах были нарисованы странные узоры. Большинство врагов шли с обнаженной грудью, а несколько человек вообще были без одежды, чтобы выразить свое презрение к своему римскому врагу. Кое-кто из воинов были вооружены боевыми копьями, хотя большинство размахивали тяжелыми длинными мечами, столь любимыми кельтами.
Дуротриги пронеслись по галечному берегу массовым строем, некоторые воины мчались, обгоняя своих товарищей. Фигул наблюдал, как разрыв между римлянами и врагом быстро сокращался, ожидая сигнала, чтобы люди метнули свои копья в наступающих бриттов. Время должно было быть идеальным. Бросишь слишком рано, и копья не достигнут цели. Слишком поздно, и дуротриги окажутся в первых рядах прежде, чем железные наконечники ударят в цель. Теперь воины подступили так близко, что Фигул мог видеть дикие взгляды в их глазах и их разинутые рты, когда они выкрикивали боевые кличи.
- Бросай дротики! - прогремел Очелла.
Люди в тылу одновременно запустили свои снаряды в дуротригов. Дротики пронеслись по серому небу под большим углом, через мгновение вонзившись в линию воинов на небольшом расстоянии впереди центурии, древки с длинными железными наконечниками пронзили грубые круглые щиты. Передняя шеренга британцев рухнула, словно поскользнувшись на льду. Несколько человек упали сразу. Другие спотыкались, цепляясь за, торчащие из туловища, дротики, прежде чем их отбросила в сторону яростная атака разъяренных воинов, следовавших за ними. Один обнаженный британец вскрикнул, когда метательное копье вонзилось ему в пах, кровь брызнула по его ногам на ступни.
Но как только раненые дуротриги отступили, следующая линия воинов мгновенно задышала в затылок людям на переднем крае. Очелла взмахнул рукой с мечом в сторону вражеской орды. - Вперед! - крикнул он.
Шестая центурия продвигалось вместе с остальной частью когорты, каждый центурион твердо придерживался тактики, которая так хорошо сослужила Риму в бесчисленных битвах с его врагами-варварами. Раздался лязг стали о сталь, противоборствующие силы столкнулись друг с другом. Легионеры прикрывали туловища щитами и вонзали в глотки врага свои короткие мечи, как они бесконечно упражнялись на тренировочных учениях. Сражаясь плечом к плечу, за своими щитами, образующими сплошную стену против врага, легиогнры наносили урон диким воинам, бросающихся на них, отработанными ударами, нацеленными в самые уязвимые места на их телах: в горло и верхнюю часть груди. Со своей стороны, дуротриги размахивали своими длинными мечами, заставляя римлян открыться и выставить из за щитов свои тела.
Фигул крикнул мужчинам второй шеренги, чтобы они готовили свои мечи, пока ждали своего момента занять место любого солдата, свалившегося перед ними, быстро закрывая любые бреши в стене щитов. Мужчины падали с угрожающей скоростью. Санитары медикуса сновали вдоль линии боя , вынося тяжелораненых на безопасное расстояние вниз к берегу. Тех, кого нельзя было спасти, оттаскивали в сторону и оставляли корчиться в агонии на песке, где те и лежали, зовя своих матерей, истекая кровью, хватаясь за свои раны в тщетных попытках остановить поток крови.
Когда легионеры двинулись вперед, кто-то крикнул: – Берегись! - и новая волна стрел и камней обрушилась со скалы, нависшей над правым флангом римской линии. Раздался крик агонии, когда один из легионеров центурии упал, его бедро было пронзено стрелой.
- Задняя шеренга! Поднять щиты! - заорал Фигул, и люди с обеих сторон мгновенно подняли свои щиты, образовав над ними прочный экран, защищая себя и, в какой-то степени, людей первой линии. Некоторые из вражеских стрел попали в их собственных воинов, которые визжали от ужасающих ран, а их товарищи бросались на стену римских щитов. Заглянув за плечо стоявшего перед ним человека, Фигул увидел, как один из дуротригов , размахивая перед собой мечом, прорвался сквозь брешь в строю. Его сразил один из дротиков, брошенных сверху в легионеров. Очелла, отступивший от линии сражения вглубь и лихорадочно подталкивавший людей вперед в бреши, в ужасе повернулся к Фигулу.
- Зачем они, чума их побери, до сих пор стреляют в нас? Разве они не понимают, что бьют по своим же людям?
Фигул разочарованно цыкнул. Несмотря на опасность попасть в своих, дуротриги продолжали обстреливать римлян стрелами и дротиками. Теперь в первых рядах открывалось все больше и больше пробелов, поскольку линия начала колебаться. Вскоре вражеские воины смогут отбросить римлян своей численностью. Он привлек внимание Очеллы к их соплеменникам на утесе.
- Они потихоньку уничтожают нас, господин. Мы должны уйти с отмели.
Очелла покачал головой. Пот стекал по его покрасневшему лицу: – У нас конкретный приказ. Мы удерживаем оборону здесь, пока другие когорты не высадятся и не укрепят свои позиции.
- Если мы ничего не предпримем, не останется ни одной линии, которую можно было бы удерживать.
- Наше место здесь! - настаивал Оселла. - И только здесь! - Он сделал шаг ближе к своему заместителю, понизив голос. - Еще раз поставишь под сомнение мой авторитет, и я предъявлю
