«Наш юный друг, похоже, уже давно забыл и про нас, и про убрус, и про всех монахов, вместе взятых. Так что факты вам придется выпытывать у кого-нибудь другого».
«Думаю, ваш юный друг вас развел. Ему понадобились исторические факты для какой-нибудь курсовой работы, и вместо того, чтобы отсиживать зад в библиотеках, он просто маленько вас раздразнил, мой дорогой Старовер, и получил все необходимые ему факты на блюдечке».
«Я никого не разводил, – не выдержав, вмешался в их перебранку Евгений. – Просто мне сон об этом монастыре приснился. Несколько раз слышал, что подобные сны считаются вещими. Вот и поинтересовался».
«И чего получилось? На правду похоже али глупость примерещилась?» – спросил Техник.
«Поляки совпали, а насчет монастыря, не знаю. – Леонтьев подумал и добавил: – Если там под угловой башней закопан клад, то вещие сны и вправду случаются».
«Так надо съездить и посмотреть», – предложил Старовер.
Женя почесал в затылке. Подобная мысль ему в голову не приходила. Все же сон – это всего лишь сон. Однако, если вспомнить, что у Леонтьева после давешнего сотрясения мозга образовался почти месяц больничного – то почему бы и нет? Тем более что вокруг странной обители творилось так много таинственного. Правда, тут имелся один неприятный момент… Леонтьев поправил клавиатуру на столе, быстро заработал клавишами:
«Я даже не знаю, где он находится?»
«Зато я знаю, – моментально ответил Старовер. – Хочешь, покажу? Но тогда клад пополам».
Сообщение завершал веселый смайлик.
«Это был просто сон», – вздохнув, напомнил собеседнику Евгений.
«Он хочет забрать все себе, Старовер, – тоже со смайликом предположил Техник. – А давай плюнем на него и поедем вдвоем? Согласен пятьдесят на пятьдесят?»
– Вот прохиндеи! – улыбнулся Леонтьев и сообщил: «Только я знаю, где был тайник!»
«Уже нет, – напомнил ему Техник. – Угловых башен больше четырех не бывает. Найдем. Хотя с тобой было бы проще. Предлагаю десять процентов».
Женя рассмеялся шутке и ответил в том же духе:
«Облом! Я в отпуске и успею первым. Поеду завтра утром. Но если кто хочет, могу прихватить за компанию. С меня бензин и пиво, с вас дорога. Отчаливаем в десять от метро «Ботанический сад», проезд Серебрякова. Темно-синий «гольф» номер семьдесят два пятьдесят шесть. Кто не успел, тот опоздал».
«Я подумаю», – тут же пошел на попятную Техник.
«А я поеду, – ответил Старовер. – Надеюсь, до завтра не передумаешь, Ревизор».
* * *
Андигинский волок, проложенный от Ветлуги к реке Юг, оказался на удивление оживленным – боярину Басарге Леонтьеву и его побратимам по Арской башне пришлось даже записываться в очередь к артели, что вытягивала струги, ладьи и ушкуи из воды и перекатывала по сбитым плотно один к другому брусьям через длинный пологий холм.
К счастью, при волоке имелось сразу три харчевни, что позволяло путникам в ожидании своего часа поесть горячих разносолов и запить их бражкой, медом или вином в зависимости от желания и тяжести кошеля. Четверо бояр предпочли самую простенькую и недорогую, заняв один из столов, поставленных на вершине холма под парусиновым навесом, возле небрежно огороженных плетнем печей. За печами уходил под землю обложенный дерном крутой ход в погреб – и это было единственное долговременное сооружение.
Хотя, оно и понятно – зимой волок все равно не работал и нужды в трактире не имелось, а летом можно и полотняной крышей обойтись. Зато тяжелых, прочных столов, врытых в землю, тут было аж полтора десятка, вдоль которых стояли не менее монументальные скамьи из расколотых надвое сосновых стволов.
– Чего желаете? – подскочил к первым гостям пустующей пока харчевни шустрый половой. – Вот стол самый удобный. – Он деловито смахнул полотенцем со столешницы редкую хвою, нанесенную ветром. – Отсель сразу увидите, как ваш корабль от сходен возьмут и наверх затянут. А как до воды спустится, аккурат к нему и подойти сможете.
– Здесь, так здесь, – потянулся могучий боярин Тимофей Заболоцкий, шелестя кольцами спрятанной под епанчой[2] кольчуги. – Ой, кости все затекли от долгого сидения. Не поверите, дрова страсть как поколоть хочется!
– А и я бы не отказался! – кивнул Илья Булданин, ростом доходящий побратиму едва до подмышки. – Да и жарко еще…
– То есть меду стоячего вам из погреба холодного принести?! – моментом сообразил половой.
– Неси! – согласно махнул рукой Басарга, а боярин Софоний Зорин добавил:
– Сперва попить, потом остальное выберем.
– Сей момент! – сорвался с места слуга, и боярин Тимофей с облегчением отер тыльной стороной ладони пот со лба:
– За что же ты нас, друже, в железе и поддоспешниках томишь? Зной который день стоит, спасу нет, ан мы ровно для зимнего похода снаряжены.
– Потерпите, братья, чуть-чуть осталось, – попросил боярин Леонтьев, ныне царской волей ставший подьячим Монастырского приказа. – Рази забыли вы, как чужаки на двор наш с мечами вломились? Как меня на дороге живота лишить хотели? Поручение исполним царское, опосля отдохнем от души.
– Экий ты! – укоризненно покачал головой Илья Булданин. – На государя ссылаешься, а в чем воля его, не сказываешь.
– И не надобно, – тихо посоветовал боярин Зорин. – От излишнего знания голова порой больно тяжелой становится. Зело быстро с плеч слетает. Прогневался на побратима нашего Иоанн Васильевич и прогневался. Нашей дружбе страдать от того резона нет!
– От оно, с ледника даже нашел, – в стремительном разбеге примчался к ним слуга, выставил на стол вырезанные на немецкий манер деревянные кружки, водрузил на край увесистый бочонок и, опять же по немецкому обычаю, на глазах у посетителей вбил в донышко медный кран. – Три года настаивался, вас ждал! На липовом меду да с яблочной закваской!
Мед, даром что холодный, оказался неожиданно жидким, чуть кисловатым и зело шипучим. Но перегревшимся путникам именно такой и пришелся более всего по душе.
– Борщ есть вчерашний, холодный из погреба, – оценив состояние гостей, предложил слуга. – Щи тоже вчерашние, но нестылые, окуни копченые, пескари жареные, щука фаршированная, уха из щечек судаковых с шафраном, налим тушеный, белорыбица заливная, векошники из пластиц…[3]
– Что у тебя все рыба да рыба? – недовольно поморщился Илья Булданин, потирая ладонью рукоять сабли. – Устали мы с дороги. Убоины нам хочется запеченной, да чтобы горяченькая и с жирком!
– Дык ведь среда, боярин, – развел руками половой. – Постный день. Мало кто берет. Коли велишь, приготовим, честь по чести над углями зажарим. Да токмо обождать придется. А рыбное все хоть сейчас неси да на стол ставь!
