с убийцей покончено, можно вызвать помощь, а потом расслабиться. Лечь, обложившись примочками. Не думать, что всего несколько минут назад был на волосок от смерти…
Но! О какой опасности кораблю успел сказать Малеев перед гибелью? И почему Калюжный, едва успев убрать офицера, кинулся в каюту, начал копаться в рундуке?
Деревянный рундук, равнодушный свидетель смертельной схватки, по-прежнему стоял с откинутой крышкой. Тяжело передвигая ноги, Сергей приблизился, встал на колени и заглянул внутрь. На первый взгляд, ничего интересного: личные вещи покойного, и только. Но именно сюда кинулся Калюжный, именно здесь что-то искал вместо того, чтобы после убийства Малеева немедленно затаиться. И ясно, что предметом поиска были отнюдь не офицерские кальсоны…
Сергей принялся выкидывать из рундука вещи одну за другой. На пол полетели туалетные принадлежности, бельё, какие-то книги. Из раскрывшейся шкатулки выпали несколько запечатанных карточных колод. Сергей невольно покачал головой, чертыхнулся и скривился, — до того болели губы, разбитые сильным ударом Калюжного.
Под аккуратно сложенной рубашкой рука вдруг нащупала какой-то объёмный металлический предмет. Нетерпеливо откинув мешающее барахло, Сергей впился взглядом в найденный экспонат.
Это была большая круглая жестянка с завинчивающейся крышкой. Можно сказать, металлический футляр. Сергей попытался сдвинуть её пальцем, — не вышло, тяжёлая. Тогда он аккуратно отвинтил крышку и заглянул внутрь.
Жестянка была до краёв наполнена каким-то желтовато-белым сыпучим веществом, похожим на сахар. Сергей непонимающе потряс головой. Зачем покойному офицеру столько сахара? Не гнал же он тут втихаря, на борту судна, самогон… Хотя нет, не сахар. Вещество издавало довольно резкий химический запах. Точно такой же запах Сергей мимолётно ощутил в тот момент, когда кулак Калюжного разбил ему рот. Что за притча? И почему из глубины жестянки доносится негромкий, но явственный звук?
Нахмурившись, Белозёров медленно погрузил руку в желтовато-белые кристаллики. Почти сразу пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Затаив дыхание, Сергей осторожно, по миллиметру, извлёк находку на свет. Взгляду явились массивные часы-луковица. Это их тиканье привлекло внимание Сергея. Художник непонимающе оглядел находку. Часы как часы, только большие очень, — с полбудильника, не меньше. Какого чёрта Калюжный засунул их в жестянку с непонятным веществом? А ведь засунул, иначе как на его руке оказался этот резкий химический запах?.. Луковица показывала без пяти минут восемь. С момента, как Сергей увидел и опознал Малеева, прошло всего-то часа три. А кажется, целый день просвистел…
И в этот миг в голове неожиданно всё стало на свои места. И разом ослабли ноги.
Бывший гусар к сапёрным войскам отношения никогда не имел. Но как у всякого кадрового офицера некоторое представление о минном деле у него было. И если догадка (несложная, впрочем) соответствовала истине, то странное сыпучее вещество — не что иное как взрывчатка. А мерзко тикающая луковица является часовым механизмом. Только вот детонатора не видать. Но, может, он вмонтирован в корпус? Тогда ясно, почему луковица такая массивная.
А если восемь часов, уже почти наступившие, и есть время взрыва?..
Циферблат показывал без четырёх восемь.
Сергей застыл на месте, боясь сделать малейшее движение. Его окатила волна ужаса пополам с паникой. Пот градом катился со лба, заливая глаза. Да, наверняка догадка верна. Калюжный не зря ринулся в каюту Малеева, где была спрятана взрывчатка. Скорее всего, часовой механизм был выставлен на какое-то ночное время, когда судно погрузится в сон, и шансы пассажиров (во главе с императором!) спастись после взрыва сведутся практически к нулю. С огромной пробоиной в днище корабль быстро пойдёт ко дну, а люди захлебнутся в ледяной балтийской воде… Однако после разоблачения Калюжный решил форсировать события и успел установить иное, более раннее время, а сам… Кстати, а что сам? Не собирались же сообщники, офицер с народовольцем, гибнуть вместе с остальными? Вероятно, планировали незаметно спустить на воду одну из шлюпок и уплыть в шхеры, которые, судя по всему, уже недалеки. Там дождаться взрыва и затеряться в Финляндии или Швеции.
Семь пятьдесят семь.
Антонов заворочался на полу и неловко сел, прижимая руку к горлу.
— Что тут такое, ваше благородие? — спросил хриплым голосом, очумело глядя на разгром в каюте и распростёртое тело Арсения.
— Потом, Антонов, потом, — сказал Сергей сквозь зубы. — Вставай быстро. Распахни иллюминатор и отойди в сторону. И Боже тебя упаси хоть пальцем меня толкнуть.
А может, зря он так осторожничает? Вроде бы детонатор вне контакта со взрывчатым веществом сам по себе не опасен. И взрывчатка без детонатора тоже… Но здесь Белозёров ничего точно сказать не мог, — не сапёр же. И потому рисковать не хотел. Да и соображал сейчас плохо. Зато хорошо понимал: лучше перестраховаться. А потом, когда всё закончится, пусть специалисты над ним и над его страхом посмеются…
Антонов непонимающе покрутил головой, однако встал и, надсадно кашляя, приказ выполнил.
Семь пятьдесят восемь.
Сергей мелкими шажочками, на полусогнутых ногах, двинулся к открытому иллюминатору. Слегка качнул головой, сбрасывая пот с ресниц. В ушах набатно звучал шум паровых двигателей, доносившийся из-за стены. Казалось, путь длиной в несколько метров не кончится никогда.
Без одной минуты восемь.
Сергей, насколько мог, высунулся в иллюминатор, держа часы в протянутой руке, и разжал ладонь. Проклятая луковица с тихим всплеском упала в воду. Сергей проводил её взглядом и глубоко вдохнул холодный морской воздух. Корабль быстро шёл вперёд, покачиваясь и разрезая волны форштевнем.
Антонов деликатно постучал пальцем по спине.
— Ваше благородие, не простыли бы. Не май месяц…
— Да-да… — рассеянно пробормотал Сергей. Только сейчас он заметил, что высунулся в иллюминатор чуть ли не пояс. И как сумел пролезть? Вот что страх с человеком делает…
— Так что здесь было-то, ваше благородие? — повторил Антонов, хмурясь. — А с этим денщиком что? Может, я начальство позову, им объясните…
Сергей встрепенулся.
— Обязательно позови. Беги на верхнюю палубу, в генерал-адмиральскую рубку. Найдёшь там генерала Черевина. Скажешь, что от Белозёрова, и приведёшь сюда… Нет, постой. Сначала посмотри, как там этот. — Сергей кивнул на Калюжного. — Дышит ещё или нет. А я тут пока займусь…
С этими словами Сергей аккуратно достал из рундука открытую жестянку со взрывчаткой. Она была тяжёлой, — фунтов десять, а то и двенадцать. Оставлять её на борту царской яхты Сергей просто боялся. Пусть, пусть потом над ним будут смеяться сапёры и химики… Потом. А сейчас он её выкинет следом за детонатором. Только сначала отсыплет куда-нибудь (да вот хоть в крышку от жестянки) малую, заведомо безопасную порцию жёлто-белого вещества для изучения специалистами…
Антонов склонился над Калюжным.
— Эй, Прохор, или как там тебя… Живой, что ли?
Он слегка потряс
