он вам так сказал. А правды мы не знаем.
Лыков устал спорить:
– Сергей! Ты домой хочешь?
– Хочу.
– А Егорку поймать, который людей топором рубит?
– Тоже хочу.
– Тогда заткни свой фонтан. Никому ни слова. Ждем.
Питерцы уже не знали, чем себя занять. Они проникли с помощью секретного пароля в варьете и посмотрели запрещенный танец танго. Лыкову он не понравился, а Сергей одобрил:
– Хорошая штука. Приеду – научу Машку. А еще Лукерью и Жаннет.
Про Лукерью, смазливую жену околоточного из Второго участка Адмиралтейской части, статский советник знал. А про Жаннет поинтересовался – кто такая? Грек лаконично ответил:
– С ней только танго и плясать…
Еще Лыков посетил Радищевский музей, один из лучших в провинции. Он с интересом осмотрел картины, подаренные городу академиком живописи Боголюбовым. Его также заинтересовал кабинет Тургенева, обстановку которого отписала музею Полина Виардо. Азвестопуло провел это время в трактире «Маньчжурия», играя с Побединским на бильярде.
Наконец посыльный принес статскому советнику записку. В ней было написано: «Покровская слобода, Петровско-Рыбацкая улица, дом Тесовой».
Питерцы отправились в сыскное отделение. Дубровин строгал своего помощника за то, что мало составлено протоколов за шинкарство:
– Знаешь ведь, что полицмейстер за этим глядит. Почему всего три протокола за неделю? Вот взять, к примеру, чайную Пичугина на Печальной или пивную Долгова на Часовенной. Там всегда беспатентно торгуют пивом и водкой. В трактире Жичкина на Цыганской улице каждую ночь продают на вынос спирт. Согласен? И где они в рапорте?
Алексей Николаевич прервал выволочку:
– Господа, поехали брать Егорку Князева. Налью я ему сала за шкуру…
– А куда ехать?
– В Покровскую слободу, улица Петровско-Рыбацкая.
– Приличная улица, а на ней такая дрянь поселилась… – пробормотал Дубровин, вынимая из стола наган.
Побединский же первым делом спросил:
– Откуда такие сведения?
– Агентура донесла.
Саратовские сыщики спросили в одни голос:
– Алексей Николаевич, какая у вас тут может быть агентура?
Тот счел необходимым объяснить:
– Ваши воры устали от затянувшейся активности полиции. Мешаете им заниматься делопроизводством. Так что ваши усилия дали плоды. Фартовые прислали мне записку с адресом Сапрыги. Сообразили, что после его ареста тут все поутихнет.
– А почему вам прислали, а не мне? – обиженно поинтересовался начальник сыскного отделения.
– Понятия не имею. Может, узнали, что я главный возбудитель облав и обысков. И решили побыстрее сплавить командированного к месту постоянной службы…
На левый берег поехали впятером, прихватив надзирателя Ужикова, отличавшегося крепким сложением. Попасть в Покровскую слободу оказалось не так легко. Пришла оттепель, лед пожелтел и начал покрываться полыньями. Переправа через Тарханку, например, сделалась невозможной. При попытке перейти ее утонули двое местных жителей. В затонах Тарханки и Саратовки разогревали котлы перезимовавшие пароходы – готовились к навигации.
На Волге лед держался из последних сил. Сыщики вытянулись в цепочку, держа друг от друга почтительное расстояние. Шагать было неприятно: под ногами хрустело и прогибалось. Кое-как, обходя проталины, сыщики дошли до лесопильного завода Макарова. Тут уже положили мостки, и по ним арестная команда наконец выбралась на берег. Их ждала невообразимая грязь. Пришлось пробираться по насыпи амбарной ветки железнодорожной станции «Покровская» мимо бесконечных хлебных амбаров.
Дубровин решил не извещать местного пристава, а взять бандита своими силами. Так уже делалось раньше, не обидится… Наняв у здания биржи финляндскую двуколку и две казанские тележки, правобережные гости отправились по адресу.
Статский советник заранее всех предупредил, что пойдет первым и лично повяжет негодяя. Никто ему не перечил. Отыскав нужный дом, он лихо ворвался в сени. Остальные, топая и пыхтя, шли следом. Перед входом в комнаты питерец собрался с духом и что было силы толкнул дверь. Дальше получилось неловко и даже смешно.
Дверь оказалась не заперта, и сыщик перестарался. От могучего удара полотно обрушилось вовнутрь. Лыков по инерции влетел следом, споткнулся о порог и растянулся во весь рост. Подняв голову, он увидел, что спиной к окну стоит рослый детина с физиономией варнака и целит в него из револьвера. Сапрыга! И питерец у него на мушке!
Грохнул выстрел, и статский советник почувствовал резкую боль в левой ягодице. Бандит поджал губы и нацелил револьвер прямо ему в лоб. У Лыкова сердце ушло в пятки, он весь сжался в ожидании нового выстрела. Но тут шедший следом Азвестопуло спохватился и всадил Сапрыге две пули в грудь. Тот отлетел в красный угол и стал сучить каблуками по полу. Готов…
Сыскные ворвались в горницу и помогли командированному подняться:
– Что с вами, Алексей Николаевич? Куда попало?
Лыков провел рукой по заднице и увидел на ладони кровь.
– Попало в жопу. Стоило ли за этим ехать в Саратов?
Дубровин приказал помощнику:
– Срочно вези раненого в медицинский околоток, он на вокзале.
Побединский доставил питерца к фельдшеру, и тот сделал перевязку. Пуля рассекла левую ягодицу, по счастью, не очень глубоко. Фактически она чиркнула по мягким тканям. Ныло сильно, и было неловко получить такую смешную рану. Но ведь еще секунда, и, если бы не Сергей, статский советник получил бы свинец в голову. И это было бы не смешно…
Раненого на санях повезли на правый берег. Возница ловко объехал полыньи и доставил питерца в городскую больницу. Там доктор осмотрел его, наложил новую перевязку и отослал страдальца в гостиницу. Все это время Побединский не отходил от статского советника.
Оказавшись у себя в номере, Лыков решил отдохнуть. У него не получилось заснуть – в глазах стояло черное дуло револьвера. Пришлось снимать напряжение пивом. Потом дело дошло и до водки.
Лишь через три часа пришел Сергей и рассказал, чем закончилось дело.
Сапрыга-Недокнязь жил не один, в соседней комнате обитал известный вор-клюквенник [97] Маргаритов. Полиция захватила много «микстуры» [98], в том числе серебряной. В комнате же рязанца при обыске были обнаружены черная маска и свинчатки. Это доказывало участие бандита в нападении на квартиру купца Худобина. А под кроватью лежал тщательно вымытый топор…
– Надо полагать, тот самый, – предположил коллежский асессор. Он закончил бодрым голосом: – Все, можно возвращаться домой. – Потом спохватился: – А вы-то как?
– Нормально. Царапина неглубокая, заживет как на собаке.
– Сидеть больно?
– Сидеть больно, – признался статский советник. – Но главное мы сделали, теперь действительно можно уезжать. Складывай потихоньку вещички. Завтра пойдем в сыскное, скажем им «до свидания». А сегодня… Сходи-ка еще за пивом. И водкой.
На другой день Лыков дописал акт дознания. Он закончил его фразой, что отыскать пропавший билет, украденный у коллежской советницы Болмосовой, не удалось. Подозрение падает на некоего Азар-Храпова. Этот тоже пропал бесследно. Видимо, уехал из города,
