— Который час? — На Фабиолу вдруг навалилась чудовищная усталость.
— По водяным часам — последняя ночная стража.
— Боги, он ненасытен, — пробормотала Фабиола. Заниматься любовью сейчас уж точно не хотелось.
— Йовина предложила ему девочек — отказался. Требует тебя. Говорит, что пришел на всю ночь.
Сердце Фабиолы вновь сжалось от ужаса. Йовина до сих пор в приемном зале… И приход Антония истолкует одним-единственным способом…
От Веттия не укрылся ее страх.
— Выставить его? Пьян до бесчувствия.
Готовность привратника не могла не тронуть Фабиолу, однако выхода не было.
— Антоний — начальник конницы. Пьян ли, трезв ли, он имеет право сюда войти.
— Конечно, госпожа, — пробормотал Веттий. — Куда его проводить?
— В мой кабинет, — ответила Фабиола, собравшись с мыслями. По крайней мере, там нет постели, в глазах Йовины визит сойдет за деловой, а потом надо отослать старую каргу поскорее. — Принеси туда вина и стой у двери на случай надобности.
Веттий ни о чем больше не спрашивал.
Фабиола тяжело вздохнула. Выставить Антония — для раба значит заработать порку, а то и хуже, но все же стоит ей повелеть — и Бенигн с Веттием безропотно исполнят ее волю. Девушка порой чуть ли не жалела, что стражники подчиняются так слепо: их безоговорочная преданность не позволяла ей взглянуть на свои решения чужими глазами. Доцилоза, в отличие от других, прямо говорила, что думает. Даже если Фабиола, как в случае с Антонием, не принимала советов служанки, то хотя бы видела, что Доцилоза не одобряет ее опрометчивости.
Теперь ей вновь осталось полагаться лишь на себя.
Коридор тянулся почти бесконечно. У комнаты, где Викана принимала Мемора, девушка остановилась — тело ланисты, прикрытое одеялом, с порога казалось лишь рыхлой комковатой глыбой. Бенигн, оттирающий пол от крови, почуял присутствие Фабиолы и поднял голову.
— Его еще нельзя вынести?
Фабиола помедлила. Лучше бы избавиться от трупа без свидетелей, но Антонию упрямства не занимать: коль объявил может остаться и до утра, тогда тело Мемора не выбросишь до следующей ночи. Она решилась.
— Пришел Антоний. Выжди полчаса: если все тихо — значит, он пробудет здесь долго. Тогда можешь выносить.
Бенигн кивнул.
Наспех пригладив волосы, Фабиола направилась в зал. После всех тревог она выглядела изможденной, однако сейчас это было даже кстати: чем раньше уйдет Антоний, тем лучше. Тогда можно будет если не поспать — сон к ней вряд ли придет, — то хотя бы прилечь и обдумать ближайшие действия.
Повыше прикрыв туникой ложбинку на груди, она вошла в зал. Антоний, прислонясь к стене, водил пальцами по изображению женщины, сидящей поверх мужчины, Йовина возвышалась за столом, осуждающе сложив руки. При виде Фабиолы она тут же вскочила.
Сердце Фабиолы бешено заколотилось: как ни немощна телом Йовина, разум у нее прежний, острый — и она успела заметить что могла. Если Антоний явился среди ночи — старуха решит, что они любовники. И только богам известно, кому она пойдет об этом докладывать.
Не меняя обыденного выражения лица, Фабиола вопросительно приподняла бровь.
— Сказал, что будет говорить только с тобой, — шепнула старуха. — Девочек велел услать.
Антоний, заметив движение, повернулся.
— Фабиола! — воскликнул он, отлипая от стены и делая шаг вперед. Судя по походке, пил он целый день — с тех самых пор, как вышел отсюда утром. — А я тут позы разглядываю. Хочешь вот эту?
Под явно заинтересованным взглядом Йовины Фабиола поклонилась как можно официальнее.
— Марк Антоний, твой визит — честь для Лупанария.
— Еще бы, разрази меня Юпитер, — протянул Антоний, попробовал обернуться к росписи на стене и еле устоял на ногах. — Где она? А, вот! Хочешь?
Фабиола всеми силами пыталась сохранить самообладание.
— Наши девушки с радостью исполнят любую твою прихоть, — промурлыкала она, беря Антония под руку.
Тот раздраженно скривил губы и склонился ближе, обдав Фабиолу винным перегаром.
— Что такое? Хочу, чтобы ты сверху. Ты, а не кто-то из твоих девиц.
Перехватив взгляд Йовины, в котором разом смешались ужас и злорадное ликование, Фабиола прокляла все на свете. Теперь старуха все знает — и молчать не будет. Покорившись неизбежному, Фабиола ввела Антония в свой кабинет.
— Вели привратникам войти, потом запри дверь и ступай спать, — приказала она Йовине. — Антония я позже выпущу сама.
— Он пришел без стражи, — с подозрением сообщила та.
— Делай, как велено, — бросила Фабиола.
Пока старая владелица послушно выбиралась из-за стола, в зал вошел Веттий с кувшином вина и двумя стаканами на бронзовом подносе. Девушка мысленно выругалась. Теперь Йовина уж точно уверится, что начальник конницы спит с Фабиолой. Старухе хватило ума опустить глаза и смолчать, однако Фабиола уже приняла решение.
Йовина должна умереть. Сегодня.
Девушка на миг поразилась собственной беспощадности, однако страх пересилил все сомнения. Выбора нет. Брут не должен узнать об Антонии. Девицы ни за что не проболтаются, однако Йовина опасна, как никогда: даже перестав быть владелицей заведения, она не сдалась. И все, что сумела выведать, попытается использовать против Фабиолы. А этого допустить нельзя.
Привратников ждет еще одна грязная работа. И они не откажутся.
Прикосновение пальцев, сжавших грудь Фабиолы, вернуло ее к действительности.
Сначала надо выпроводить Антония.
* * *
Антоний, как выяснилось, мало на что годился: как только Фабиола, поставив между ним и собой столик, дала любовнику в руку стакан с вином, тот рухнул в кресло и принялся бессвязно бормотать что-то о последних решениях сената — девушке оставалось лишь осторожно поддерживать беседу, неотрывно следя за жестами и телодвижениями Антония. Наконец он смолк, уронив голову на грудь, и вскоре захрапел. Фабиола не двинулась с места.
Выждав нужное время, она решила, что он заснул надежно, и скользнула за дверь. Веттий с Бенигном стояли наготове; ни других стражников, ни Йовины не было видно. Фабиоле до сих пор не верилось, что Антоний пришел без стражи — в ночную пору на такое способен только безумец.
— Теперь можно вытащить Мемора? — спросил Веттий.
— Да, этот пьяница спит. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Для вас есть еще одно дело. Йовина.
— Что Йовина? — наморщил лоб Веттий.
— Ее надо убрать.
В первый миг стражники толком не поняли, о чем речь, однако сосредоточенное лицо девушки сказало им больше, чем слова.
— Убить? — выдохнул Бенигн и в ответ на уверенный кивок Фабиолы робко добавил: — Она же старуха!
