лабиринтом комнат для клиентов. Центральный зал был полон оптионов и других младших офицеров, а также нескольких центурионов.
Раздалось приглашение присоединиться к одному из столиков, но Тулл был не в настроении разделять с кем-то компанию. Он помахал рукой, улыбнулся и выбрал тихий столик у боковой стены, недалеко от входа. Заказав кувшин лучшего местного вина и блюдо с жареной бараниной, они с Фенестелой предались воспоминаниям о Восемнадцатом. Они оба не были в Ветере больше года.
— Ты скучаешь по нему? — спросил Фенестела.
— Так себе. Я не особо скучаю по проклятой погоде в Германии. Иллирика может быть и полна недружелюбных дикарей, но солнце светит здесь почти каждый день.
— Здесь и еда лучше, — сказал Фенестела, глядя на тарелку с мясом, которую несли в их сторону.
Наступила тишина, когда они набросились на ягненка, словно голодные звери. Вытирая жир коркой хлеба, Тулл сказал: — Теперь такую еду мы не скоро увидим.
— Это как сказать ... Помнишь, как прошлой осенью Урсус и Кассий приготовили ветчину? После десятидневного марша по бесплодным горам и холмам неожиданная добыча оказалась весьма кстати.
— Я и забыл, — сказал Тулл, улыбаясь. — Эта парочка, словно фокусники.
— Похоже, они также могут появляться и из ниоткуда, — взгляд Фенестела скользнул за плечо Тулла в сторону двери.
Тулл медленно повернулся, чтобы посмотреть. Там были не только Урсус и Кассий. С ними были Магнус, Адриан, Шип и Улыбка. Не было никаких признаков ни солдата с бегающими глазами, ни восьмого человека.
— Цены их отпугнут.
Фенестела оказался права. С кислыми лицами легионеры встали из-за стола, который они ненадолго заняли, и направились к двери.
Прежде чем Фенестела успел что-либо сказать, Тулл вскочил на ноги. — Подождите!
Урсус обернулся: — Да, господин?
— Не останетесь выпить?
— Здесь слишком дорого, господин.
Тулл махнул рукой: — Садитесь. Я плачу.
В глазах Урсуса отразилось удивление. — Благодарю вас, господин. — Он быстро позвал остальных. Все они в восторге прошли мимо Тулла.
Улыбка засиял от уха до уха. — Очень любезно с вашей стороны, господин.
— Спасибо, господин, — сказал Кассий. Остальные повторили его слова, даже Шип.
— Такое будет случаться нечасто, так что наслаждайтесь, — сказал Тулл, направляясь к стойке.
Октавия сама подошла обслужить его. Крепкого телосложения, с каштановыми волосами до плеч и глазами того же цвета, у нее было открытое, дружелюбное лицо и озорное чувство юмора. Однако она не отличалась мягкостью. Тулл видел, как она разбила амфору о голову назойливого сигнифера и смеялась при этом; — Центурион. Она наклонила голову.
— Три кувшина вина вон для того стола, — сказал он, указав рукой. — Не самое дешевое, но и не самое дорогое.
— Как пожелаете. Что-нибудь из еды … оливки, сыр? — Ее латынь была хороша, но только с легким акцентом.
— Да, на всех.
Она подозвала одного из прислуживающих и передала приказ. — Это, наверное, ваши люди.
Неожиданная гордость наполнила Тулла: — Они самые.
— А послезавтра вы отправляетесь на войну.
— Совершенно верно. Каждый человек в этой комнате. Но, не все из нас вернутся.
— Нет, — на ее лице промелькнула печаль.
Любопытство взяло верх, и Тулл спросил: — Ты римлянка?
— Мой отец был солдатом, как и вы. Центурион. А моя моя мать была отсюда.
— Из какого легиона?
— Двадцатого, основанного на Данувии. — Она увидела вопросительный взгляд Тулла и продолжила: — Последний военный лагерь отца был здесь. Он женился на моей матери, выйдя на пенсию. Они управляли этим местом вместе. Чума унесла их обоих десять лет назад.
— Мне жаль, — сказал Тулл.
Она пожала плечами: — Боги дают они же и забирают.
— У тебя есть муж? Дети?
Она закатила глаза; — Я слишком занята управлением таверной.
— Может быть, не нашлось подходящего мужчины, — сказал Тулл, вспомнив о Сироне и задаваясь вопросом, примет ли она когда-нибудь его ухаживания.
— Я об этом не переживаю. А теперь, если вы меня извините, — с громким смехом она отошла, направляясь к стойке, чтобы обслужить другого клиента.
— Я не ожидал найти здесь такую мразь, — голос был резким и явно принадлежал человеку высшего класса.
Глаза Тулла сдвинулись. Молодой человек в изящной тунике с узкой пурпурной полосой стоял над столом его людей. Двое других трибунов стояли позади него. Его сердце упало. Все трое были из легиона, к которому была прикреплена центурия Тулла. Скривив губы, трибун взглянул на своих товарищей. — Нам сказали, что здесь пьют только офицеры, не так ли?
Его спутники согласились, но выглядели немного смущенными. Один из них произнес: — Пойдем, Непот. Вон там, возле тех центурионов, есть столик.
— А я хочу этот. — Непот мотнул головой в сторону двери. — Вон. Все вы.
«О, Аид, — подумал Тулл. — Все, чего я хотел, это провести спокойно ночь».
— Все!
Шип начал вставать, сжав кулаки.
Адриан потянул его обратно вниз: — Сядь, — прошипел он.
Уголок рта Шипа дернулся, но он повиновался.
— Старший центурион Тулл, господин, — сказал Тулл, прервав разговор, прежде чем ситуация не ухудшилась еще больше. — Могу ли я быть полезен?
— Нет! — Непот посмотрел на Тулла с надменным выражением лица. — Я вполне способен и сам справиться с этими подонками, центурион.
«Маленький выскочка, — подумал Тулл. — Родившияся с серебряной ложкой во рту, ты ни одного дня ни проработал в своей изнеженной жизни, не говоря уже о том, чтобы поучаствовать в схватках. Ты приехал сюда прямиком из Рима, после того как папаша обеспечил тебя должностью.»
— Я уверен, что это так, господин, — сказал он, быстро продолжив: — Эти люди оскорбили вас?
— Да, тем, что находятся здесь. — Он презрительно фыркнул. — Мне нужен их столик.
Тулл сдержался. Не стоило перечить таким старшим офицерам, даже если они были безбородыми придурками. Хотя его люди ничего плохого не сделали, Тулл все же решил повиноваться. — Конечно, господин. — Он ткнул большим пальцем. — Вы слышали, парни. Вставайте. Найдите другое место, чтобы сесть.
Кассий, Урсус и Улыбка поднялись на ноги. Магнус, Шип и Адриан остались сидеть на месте, в качестве маленького акта мятежа.
— Ты, кажется, не понимаешь, центурион. Я хочу, чтобы они ушли!
Тулл напрягся. Он не был уверен, стоило ли спорить с Непотом, но изо всех
