Ако узнал эти хижины, этот изгиб залива и, хорошенько вглядевшись, различил в группе людей знакомые лица. Разве это не Оно — его отец, а это разве не брат его Онеага, мужественнее и старше, чем тогда, но с теми же чертами лица, что и у Ако? Но тщетно искал он там милое лицо Нелимы, и старого Хитахи, и Туле, свою мать. Под фотографией стояла подпись: «Ригондские туземцы».
Одновременно с внезапно нахлынувшей .радостью Ако охватила глубокая печаль: белые люди опередили его. Они там, а его нет со своим народом. Пока он попадет на родину, там могут совершиться всякие злодеяния. В том, что для беспокойства есть достаточно оснований, убедила его напечатанная в журнале статья.
Девять лет проблуждав по океану, бутылка капитана Мобса пристала к берегам Южной Америки, где ее выловил матрос с какой-то английской шхуны. Три месяца спустя у берегов Ригонды появилось небольшое торговое судно с представителями Южноморского торгового общества на борту. В течение двух недель пришельцы знакомились с условиями жизни на острове и природными богатствами, и в результате этого изучения Южноморское торговое общество поспешило заполучить концессию на эксплуатацию Ригонды и установление торговых связей с островитянами. Маленький торговый корабль отвез в Сидней полный груз копры и образцы ископаемых. После этого на Ригонде был учрежден постоянный торговый пункт и агент Общества поселился на острове. Ако вычитал в журнале, что с Ригондой налажена регулярная связь: два раза в год судно заходит в залив, сгружает товары и забирает предназначенные на экспорт продукты. Кроме того, предполагалось в будущем использовать Ригонду в качестве базы для китобойных судов, так как на острове очень удобно возобновлять запасы воды и продовольствия. Автор статьи, человек, видимо, сведущий в экономике, уже пускался в рассуждения о том, что на Ригонде можно будет построить завод по переработке китов и склады. Отдельные промысловые суда больше не будут зависеть от больших судов-баз. Местная почва сулила богатые перспективы для плантаторов. Одним словом, опять некоторые опекуны делили шкуру неубитого медведя.
Судно регулярного сообщения ушло на Ригонду несколько недель тому назад. В лучшем случае Ако мог добраться на родину через полгода, но тогда он должен сейчас же уехать с Туамоту — либо в Новую Зеландию, откуда корабль Общества начинает свой рейс, либо,на Таити, куда он заворачивает по пути.
Еще целых полгода! Теперь, когда путь домой был найден, земля горела под ногами у Ако. Он согласился бы сесть в туземную пирогу и мчаться туда, куда звало его сердце и великий долг перед своими соплеменниками. Но он был еще слишком слаб для такого путешествия — доктор Колинсон не отпустит его, пока он окончательно не выздоровеет.
Ако полагал, что лучше будет, если он никому не расскажет о своем открытии. Пусть лучше белые не знают о том, что он связан с вновь открытым островом неразрывными, кровными узами, — тогда они больше не смогут задержать его здесь, на чужбине, и, может быть, он вернется домой еще вовремя,..
1
Доктор Колинсон не обманулся в своих надеждах: после выздоровления Ако туземцы нашли дорогу к бунгало врача, и у него никогда теперь не было недостатка в пациентах. Не имея возможности заплатить врачу за его труды деньгами или чем-нибудь ценным, Ако выразил свою признательность иным образом, который был для Колинсона куда дороже любого гонорара: он рассказывал островитянам о великой мудрости и целительной силе доктора, намного превосходивших мудрость и целительную силу всех знахарей вместе взятых. В том, что делает Колинсон, нет никакого обмана или колдовства, а просто разумные действия, — если кто-то занеможет, пусть без боязни идет к нему, потому что он друг темнокожих.
Первых больных, а среди них был и старейшина острова, Ако сам привел к Колинсону. Убедившись, что научное врачевание начинает приобретать доверие в глазах островитян, он счел свой долг выполненным и распрощался с островом. На попутной торговой шхуне Ако добрался до Таити, а оттуда продвинулся еще ближе к главному тракту китобойных и торговых судов. Отсюда в определенное время года можно было попасть чуть не во все уголки Океании: тут проходили почтовые пароходы, торговые суда, яхты, совершающие увеселительные морские путешествия, караваны туземных пирог. Но Ако теперь уж никому не поверял своих намерений. Он только выпытывал у моряков, куда те отправляются, а потом старался разобраться по географической карте, приблизит ли этот маршрут его к родине или же отдалит от нее.
Ему пришлось прождать шесть недель, пока в бухту вошло небольшое, по-современному оснащенное китобойное судно «Даппер». От экипажа Ако узнал, что до отплытия в промысловый рейс корабль имеет задание зайти на Ригонду и разведать, нельзя ли устроить на острове промежуточную базу.
— Не нужен ли вам человек? — спросил Ако штурмана. — Я служил на китобойных судах, а сейчас ищу место.
Штурман велел Ако обождать, а сам пошел переговорить с капитаном. По правде говоря, экипаж «Даппера» был укомплектован полностью, но лишний человек на промысловых судах никогда не помешает. Полинезийцы вообще слыли отличными моряками, а этот парень вдобавок казался очень смышленым. После испытаний, на которых Ако должен был доказать, что он владеет компасом, умеет управляться со штурвалом, лебедкой и снастями, его зачислили матросом. Работая на корабле, он старался помалкивать о своем прошлом и планах на будущее. Товарищи по работе считали его замкнутым, неразговорчивым человеком, из которого клещами слова не вытянешь. Но так как Ако хорошо исполнял свои обязанности, матросы его не задевали.
Паруса и корабельный винт гнали «Даппер» на юго— восток — туда, где находилась родина Ако. Каждый час, каждая минута приближали его к Ригонде, о которой он не переставал тосковать все эти долгие, горемычные годы. Сколько раз обращал он на горизонт полный ожидания взгляд — и всегда его ждало разочарование. Теперь, наконец, он знал, что близится исполнение мечты, но он должен был скрывать свою радость и хранить молчание.
2
В четыре утра Ако стал на вахту. Глухо рокотал корабельный мотор, нефтяной дым ветром относило в море, и он долго тянулся за судном, напоминая унизанную гроздьями, далеко протянувшуюся от ствола ветку. Серые с желтыми пятнами паруса все время были надуты.
Неся вахту впередсмотрящим, Ако любовался быстро меняющимися красками утренней зари, и сердце его затрепетало, когда из-за горизонта пробились первые лучи солнца. Зажглось море, будто золотой прилив хлынул по океану, морская рябь заискрилась, запылала, засверкала всеми цветами радуги. Когда этот поток света докатился до корабля и |расплылся по всей водной шири, слева вдали что-то замаячило над горизонтом. Ако стоял и некоторое время, словно зачарованныи, напряженно вглядывался в островерхую макушку горы, которая постепенно всплывала над водой. Вскоре возле этой верхушки появилась другая, чуть пониже ее, и их подножья слились воедино.
