Тот явился через несколько секунд.
– Луаньяк, – сказал герцог, – пришлите мне сейчас же двух хороших кавалеристов. Его величество сам даст им поручение.
Быстро пройдя через галерею, Луаньяк подошел к помещению, которое мы отныне будем называть казармой Сорока пяти.
Там он открыл дверь и начальническим тоном позвал:
– Господин де Карменж! Господин де Биран!
– Господин де Биран вышел, – сказал дежурный.
– Как, без разрешения?
– Он изучает один из городских кварталов по поручению, которое дал ему нынче утром герцог д'Эпернон.
– Отлично! Тогда позовите господина де Сент-Малина.
Оба имени громко прозвучали под сводами зала, и двое избранных тотчас же появились.
– Господа, – сказал Луаньяк, – пойдемте к господину герцогу д'Эпернону.
И он повел их к герцогу, который, отпустив Луаньяка, в свою очередь, повел их к королю.
Король жестом руки велел герцогу удалиться и остался наедине с молодыми людьми.
В первый раз пришлось им предстать перед королем. Вид у Генриха был весьма внушительный.
Волненье сказывалось у них по-разному.
У Сент-Малина глаза блестели, усы топорщились, мышцы ног напряглись.
Карменж был бледен; так же готовый на все, но менее хорохорясь, он не решался смотреть прямо на короля.
– Вы – из числа моих Сорока пяти, господа? – спросил король.
– Я удостоен этой чести, сир, – ответил Сент-Малин.
– А вы, сударь?
– Я полагал, что мой товарищ говорил за нас обоих, сир, вот почему не сразу ответил. Но что касается до службы вашему величеству, то я всецело в вашем распоряжении, как любой другой.
– Хорошо. Вы сядете на коней и поедете по дороге в Тур. Вы ее знаете?
– Спрошу, – сказал Сент-Малин.
– Найду, – сказал Карменж.
– Чтобы поскорее выбраться на нее, поезжайте сперва через Шарантон.
– Слушаемся, сир.
– Будете скакать до тех пор, пока не нагоните одинокого путника.
– Ваше величество, соблаговолите указать нам его приметы? – спросил Сент-Малин.
– У него очень длинные руки и ноги, на боку или сзади – длинная шпага.
– Можем мы узнать его имя, сир? – спросил Эрнотон де Карменж. По примеру товарища он, несмотря на правила этикета, решился задать вопрос королю.
– Его зовут Тень, – сказал Генрих.
– У всех путешественников, что попадутся нам по дороге, мы будем спрашивать их имена.
– И обыщем все гостиницы.
– Когда вы встретите и узнаете нужного вам человека, вы передадите ему это письмо.
Оба молодых человека одновременно протянули руки.
Король несколько мгновений колебался.
– Как вас зовут? – спросил он у одного.
– Эрнотон де Карменж, – ответил тот.
– А вас?
– Рене де Сент-Малин.
– Господин де Карменж, вы будете хранить письмо, а господин де Сент-Малин передаст его кому следует.
Эрнотон принял от короля драгоценный пакет и уже намеревался спрятать его у себя под курткой.
В момент, когда письмо уже исчезало, Сент-Малин задержал руку Карменжа и почтительно поцеловал королевскую печать.
Затем он отдал письмо Карменжу.
Эта лесть вызвала у Генриха III улыбку.
– Ну, ну, господа, я вижу, что вы верные слуги.
– Больше ничего, сир?
– Ничего, господа. Только еще одно последнее указание.
Молодые люди поклонились, приготовившись слушать.
– Письмо это, господа, – сказал Генрих, – важнее человеческой жизни. За сохранность его вы отвечаете головой. Передайте его Тени так, чтобы никто об этом не знал. Тень вручит вам расписку, которую вы мне предъявите. А главное – путешествуйте так, словно вы едете по своим личным делам. Можете идти.
Молодые люди вышли из королевского кабинета. Эрнотон был вне себя от радости, Сент-Малина раздирала зависть. У первого сверкали глаза, жадный взгляд второго словно прожигал куртку товарища.
Господин д'Эпернон ждал их, намереваясь расспросить.
– Господин герцог, – ответил Эрнотон, – король не дал нам разрешения говорить.
Они незамедлительно отправились в конюшню, где королевский курьер выдал им двух дорожных лошадей, сильных и хорошо снаряженных.
Господин д'Эпернон, без сомнения, проследил бы за ними, чтобы побольше разузнать, если бы в самый тот миг, когда Карменж и Сент-Малин уходили, он не был предупрежден, что с ним желает во что бы то ни стало и сию же минуту говорить какой-то человек.
– Что за человек? – раздраженно спросил герцог.
– Чиновник судебной палаты Иль-де-Франса.
– Да что я, тысяча чертей, – вскричал он, – эшевен, прево или стражник?
– Нет, монсеньер, но вы друг короля, – послышался слева от него чей-то робкий голос. – Умоляю вас, выслушайте меня, как его друг.
Герцог обернулся.
Перед ним стоял, сняв шляпу и низко опустив голову, какой-то жалкий проситель, на лице которого сменялись все цвета радуги.
– Кто вы такой? – грубо спросил герцог.
– Никола Пулен, к вашим услугам, монсеньер.
– Вы хотите со мной говорить?
– Прошу об этой милости.
– У меня нет времени.
– Даже чтобы выслушать секретное сообщение?
– Я их выслушиваю ежедневно не менее ста. Ваше будет сто первое. Это, выходит, на одно больше.
– Даже если речь идет о жизни его величества? – прошептал на ухо д'Эпернону Никола Пулен.
– Ого! Я вас слушаю, зайдите ко мне в кабинет.
Никола Пулен вытер лоб, с которого струился пот, и последовал за герцогом.
Идя через свою приемную, д'Эпернон обратился к одному из дежуривших там дворян.
– Как ваше имя, сударь? – спросил он, увидев незнакомое ему лицо.
– Пертинакс де Монкрабо, монсеньер, – ответил дворянин.
– Так вот, господин де Монкрабо, станьте у моей двери и никого не впускайте.
– Слушаюсь, господин герцог.
– Никого, понимаете?
– Так точно.
И г-н Пертинакс, красовавшийся в своем роскошном одеянии – оранжевых чулках при синем атласном камзоле, повиновался приказу д'Эпернона. Он прислонился к стене и, скрестив руки, занял позицию у края портьеры.
Никола Пулен прошел за герцогом в кабинет. Он увидел, как дверь открылась, закрылась, как опустилась портьера, и принялся дрожать самым настоящим образом.
– Послушаем, что у вас там за заговор, – сухо произнес герцог. – Но клянусь богом, пусть это не окажется шуткой. Сегодня мне предстояло заняться различными приятными вещами, и если, слушая вас, я даром потеряю время – берегитесь!
