Дождавшись, пока гостья полностью оденется, боярин спустился вместе с ней во двор, направился к воротам… и едва не поперхнулся от представшей его глазам наглости: через тын неторопливо перебирался какой-то мужик, уже повернувшись к нему спиной с внутренней стороны и нащупывая ногой опору.
Как назло, опоясаться саблей ради проводов книжницы Басарге и в голову не пришло. Однако он тут же, поставив лампу на землю, ухватил у сарая длиннющий дрын и что есть маху огрел татя промеж лопаток. Тот крякнул и полетел вниз, шумно шлепнувшись между поленницей и бочкой для воды.
Леонтьев удивленно почесал в затылке: добротный кафтан, сабля на поясе, шапка каракулевая колпаком. На ночного воришку незваный гость явно не походил. Басарга оглянулся на девушку, собираясь спросить, уж не ее ли это сообщник, как с той стороны громким шепотом спросили:
– Фрол, ты как?! – и послышалось шебуршение.
Над забором появилась новая голова. Басарга быстро толкнул дрын вперед и впечатал его гостю точно в лоб. Голова исчезла, через мгновение послышался шлепок.
– Ладно, боярин, – внезапно передумала Матрена-книжница. – Не отпирай. Я в светелке останусь.
– Связать надо бы, – наклонился над первым татем Басарга. – Да воеводе поутру для спроса отвезти. Вот уж не думал, что в Москве воры такие наглые и богатые!
– Бывает, что в дом проберутся, хозяев свяжут, да по нескольку дней живут, – мрачно ответила купчиха. – Пока соседи неладное не заподозрят. Пьют, веселятся. Баб насилуют, мужиков пытают, схроны с серебром выискивая.
Тем временем шорохи за тыном не прекратились. Настороженно прислушиваясь, Басарга отставил неудобную, длинную и неуклюжую дубину, вытянул у татя из ножен более привычную для себя саблю. И тут через забор вдруг полезли люди – сразу трое, в разных местах, с обнаженными клинками, опираясь ногами между кольями и спрыгивая вниз, несмотря на высоту.
– Х-ха! – Боярин без колебаний кинулся навстречу, перехватив одного прямо в воздухе, сбивая в сторону клинок и обратным движением разрубая поперек лицо. Метнулся к другому, сбивая его саблю вниз и тут же оголовьем своего оружия разбивая ему подбородок, скрестил клинок с третьим. Краем глаза он заметил, что через тын лезет кто-то еще. И вдруг Матрена, пятясь в глубину двора, завизжала от ужаса. Да так завизжала, что у боярина заложило уши.
Сталь ударилась в сталь, высекая алые искры, его противник ловко поднырнул, попытался достать прямым в живот, промахнулся, скользнул в сторону… Тут второй из нападавших, видимо оглушенный, не к месту грохнулся вперед и накрыл собой масляный светильник.
Девица осеклась. В наступившей темной тишине Басарга наугад несколько раз полосанул саблей воздух, сдвинулся, еще раз рубанул направо и налево. Что-то прошелестело, кто-то вскрикнул, он ощутил сильнейший удар в плечо – будто копытом долбанули, – опять рубанул наугад.
– Че случилось, боярин? – сонно поинтересовался Платошка, открывая дверь во двор.
Свеча в его руках на миг разорвала темноту, высветив пятерку чужаков, трое из которых стояли с саблями, а еще двое открывали ворота, а также Матрену с дрыном и Басаргу, стоящего с оружием на изготовку, но лицом к пустой бочке из-под капусты.
– Вот он! – кинулись к боярину тати, однако Басарга быстро успел уколоть одного, купчиха опустила дрын на голову другого… И тут же опять настала темнота: Тришка-Платошка захлопнул дверь и заорал что-то внутри.
Боярин попытался наугад заколоть третьего нападавшего разбойника, но промахнулся, да еще и получил дрыном по руке. Отскочил – дрын ударил по заднице.
– Ты за кого дерешься, зар-раза?!! – не выдержав, завопил он.
– Ты, что ли, княжич? – недоуменно ответил ему женский голос.
И опять вокруг внезапно стало ярко, как днем: тать, накрывший собой лампу, зашевелился, завыл, резко приподнялся, откинулся на спину. Масло из раздавленного светильника, пропитавшее его кафтан, моментально полыхнуло, залив человека огнем, а двор – светом.
Басарга увидел открытые ворота, забегающих в них чужаков, успел прорубить бок ближайшему еще прежде, чем тот отреагировал на опасность, кольнул второго и попятился, отчаянно отбиваясь сразу от двоих воинов. Матрена попыталась еще раз впечатать в плечи чужую голову, но тать поднырнул, ударил ее ногой в живот, а когда баба согнулась – что есть мочи врезал вырванным у книжницы дрыном ей же по спине.
Боярин, заревев от ярости, попытался прорваться к негодяю, но управиться сразу с двумя врагами ему оказалось не по силам.
«Надо было «Готский кодекс» все-таки поучить», – мелькнула в голове глупая мысль.
Дверь дома распахнулась, во двор высыпали холопы с топорами и пиками. Убийца Матрены внезапно оказался один сразу против пяти – и был немедленно сражен. Слуги ринулись на помощь Басарге, тати – им навстречу. Завязалась жестокая невнятная свалка, в которой враги все хуже видели друг друга: промасленный вор постепенно догорал, впуская ночную темень обратно.
– До смерти никого не убивайте, – внезапно послышался из ворот спокойный голос. – Любой из них может знать тайну. Думмкопф, щиты ваши где, дурь бестолковая? Щитами зажимайте и вяжите.
Басарга, открываясь, рванулся к разбойничьему воеводе и тут же отпрянул. Взметнувшиеся ему навстречу клинки вместо плеча прорезали воздух и дробно вонзились глубоко в дерево бочки. Боярин, пользуясь шансом, быстро ткнул саблей одного душегуба, второго… Нет, второй успел отскочить – но вот первый булькнул и повалился под ноги.
Холопы тоже успешно теснили татей, очищая двор. Когда из дома наконец-то выскочили успевшие наскоро одеться и спуститься вниз бояре, дело уже почти закончилось…
Или Басарге так только показалось в наивной надежде на глупость врагов и слепую удачу?
На улице загорелись факелы, наконец-то озаряя поле битвы нормальным ровным светом, поперек ворот выстроилась шеренга ратников со щитами перед собой и боевыми топориками в руках. На их головах сверкали шлемы, шеи защищались толстыми стегаными воротами и кольчужными бармицами.
Первые из татей, что налегке перемахивали тын и открывали створки, сдерживая защитников, отпрянули назад и в стороны, а воинский строй двинулся вперед, разворачиваясь на всю ширину двора. Холопы и бояре накинулись на него и тут же отхлынули в полном своем бессилии. Куда они ни пытались поразить врагов, чем ни кололи, чем ни рубили, но лезвия клинков и острия копий неизбежно упирались в плотно сомкнутые хорошо обученными бойцами деревянные диски. Защитники оказались практически безоружны – да и что за оружие у внезапно выдернутых из постели людей? Что первое под руку попалось, тем и бейся. Ни брони на теле, ни щита, ни нормального снаряжения. У таких бойцов против правильного строя шансов уцелеть не больше, нежели у павлина супротив волчьей стаи. Только умереть красиво – и все.
