– Каким образом? – удивился Буняк.
– Это тайна, бек, которую я открою тебе в Кремнике города Таны, за чаркой доброго аланского вина. Дай срок, и мы с тобой будем пировать в Риме. Весь мир будет лежать у наших ног, слышишь, Буняк. Вот цель, достойная настоящих мужчин.
Князь Оман узнал о появлении гуннской орды сразу же, как только она переправилась через Дон. К сожалению, дозорным не удалось установить ее численность. Но в любом случае речь шла об очень серьезной силе, в десять-пятнадцать тысяч человек. Возможно, это был всего лишь передовой отряд, посланный для того, чтобы обеспечить беспрепятственную переправу основных сил Баламбера. С осадой Таны гунны не торопились и тем самым только подтверждали самые мрачные предположения аланского князя. Он успел отправить гонца к рексу Германареху, и теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что верховный вождь готов не оставит его в беде. Гунны, верные своей тактике, рассыпались по степи и стали разорять окрестные села и станы, угоняя скот. К сожалению, князь Оман не мог им в этом помешать. Имея под рукой две тысячи конных алан и четыре тысячи пеших готов, он мог только в бессилии скрипеть зубами да слать проклятья на головы своих врагов. Справедливости ради надо сказать, Герман Амал не забывал о своем союзнике и буквально за два дня до нашествия готов прислал князю Оману пятьсот пехотинцев во главе с рексом Ведомиром. Ведомир проделал по степи немалый путь, но это никак не отразилось на его самочувствии. Своим цветущим видом он мог поспорить с любым из ближников Омана.
– Так ведь в телегах ехали, а не пешком шли, – усмехнулся рекс Ведомир в ответ на немой вопрос.
Именно от рекса Ведомира князь Оман узнал, что от Германа Амала не ускользнули приготовления кагана Баламбера и он уже принял необходимые меры, чтобы предотвратить возможное нашествие. Верховный вождь Готии призвал под свою руку вестготов Оттона Балта, древингов Придияра Гаста и герулов рекса Гула. О времени их выступления рекс Ведомир не знал, но нисколько не сомневался, что Германа Амал двинет свое войско к Дону в ближайшие дни. Кроме обычного в таком случае устного послания, рекс Ведомир привез еще и письмо епископа Викентия настоятелю Танского храма отцу Константину. И именно к Константину князь Оман, как добрый христианин, обратился за советом. Убеленный сединами пастырь с удивлением глянул на озабоченного.
– Ты не доверяешь рексу Ведомиру?
– Мне кажется, что я где-то видел этого человека, хотя, по его словам, он впервые в наших краях.
– Ты мог видеть его в Готии, – пожал плечами Константин, – ты ведь бывал в тамошних городах.
– Рекс Ведомир не гот, а древинг, – вздохнул Оман. – А его люди – венеды.
– К стыду своему должен сказать, князь, что я не различаю вестготов и древингов, да и так ли уж велика разница между ними? Одно могу сказать тебе твердо – рекс Ведомир истинный христианин, что он и доказал, преклонив колена в нашем храме.
– А что пишет епископ Викентий?
– Он пишет, что Герман Амал уже полностью оправился от раны и чувствует себя весьма бодро для своего возраста. Он вновь твердо взял в свои руки власть и теперь собирает силы для отпора Баламберу.
Сведения, содержавшиеся в письме епископа Викентия, ничем практически не расходились со славами рекса Ведомира, но, тем не менее, князь Оман приказал своим ближникам присматривать за венедами и не пускать их в Кремник. Трудно сказать, заметил рекс Ведомир слежку или нет, но, во всяком случае, никаких претензий князю Оману он не предъявлял. Что же касается его людей, то они пару раз подрались с готами в кабаках, но службу несли исправно, а потому и спрашивать с них было не за что. Впрочем, очень скоро князю Оману стало не до венедов и их вождя. Несколько его дозорных, посланных на разведку, сгинули без следа, а гунны все чаще стали появляться под стенами города. Последний обоз с продовольствием проскользнул в Тану десять дней тому назад, а потом как обрезало. Из чего князь Оман заключил, что основные силы гуннов, скорее всего, уже успели переправиться через Дон и взяли под свой контроль все подъездные пути к городу. Пока что трудно было сказать, начнут ли гунны долгую осаду или все-таки решатся пойти на штурм. Штурма князь Оман почти не боялся, людей у него было достаточно, а гунны не умели пользоваться осадными орудиями. Дабы успокоить встревоженных людей, князь приказал выдать всем желающим оружие. Этот шаг позволил ему увеличить количество обороняющихся еще на тысячу с лишним человек. Но главные свои надежды аланский князь все-таки связывал с Германом Амалом, который наверняка придет к нему на помощь.
Глава 2 Поверженный город
Бек Буняк подошел к городу темной, практически безлунной ночью. Дабы не привлечь раньше времени внимание осажденных, он приказал обмотать тряпками копыта коней. Для стремительной атаки бек отобрал лучших людей – именно они должны были ворваться в город через ворота, открытые княжичем Белоревом, и не позволить аланам и готам изготовиться к обороне. Пока в Тане все было тихо, и лишь время от времени слышались голоса часовых, перекликавшихся на стенах. Конечно, Буняк понимал опасность предпринятой затеи. Белорева могли раскрыть и уничтожить за те две седмицы, что он и его люди провели в городе. Но бек очень надеялся, что хитрый ант сумел обвести вокруг пальца простодушного Омана. В конце концов, рекс Ведомир действительно был послан Германом Амалом в Тану, и в том, что он до города не добрался, вины древинга не было. Просто на свою беду он повстречался в чистом поле с удачливым беком Буняком, и под его именем к аланскому князю отправился другой человек.
Подъемный мост начал опускаться в том момент, когда у Буняка готово было лопнуть терпение. Городские ворота распахнулись со страшным скрежетом, приглашая ночных гостей ступить на мостовую спящего города. Все это могло быть ловушкой, но у бека хватило решимости пересечь роковою черту. Он одним из первых ворвался в Тану, а вслед за ним в город бурным потоком хлынул гуннская орда, в мгновение ока заполнившая узкие улочки. Готы и аланы пытались оказать сопротивление, но действовали слишком разрозненно. Угры и венеды без труда подавляли очаги обороны, не давая возможности защитникам города развернуть свои ряды в боевой порядок. Неразберихи, конечно, хватало. Но княжич Белорев не зря провел в городе эти дни. Он и его люди даже в полной темноте находили места проживания готов и беспощадно их истребляли. Аначавшиеся пожары сильно облегчили им задачу. Последним оплотом готской обороны стал христианский храм. Под его крышей собрались не менее пяти сотен готов с явным намерением дорого продать свои жизни. Храм был расположен недалеко от Кремника, и бек с княжичем всерьез опасались, что Оман, чего доброго, кинется на помощь осажденным, но ворота цитадели были закрыты наглухо, и только лучники время от времени постреливали с ее стен. А ведь под рукой у князя имелось более тысячи мечников, и они вполне могли потрепать гуннов, уже начавших праздновать победу. Беку Буняку с трудом удалось собрать вокруг себя несколько сотен угров для решающего натиска. Венеды оказались более дисциплинированными. Именно они, возглавляемые княжичем Белоревом, сумели вышибить тараном крепкие ворота храма и ворваться внутрь христианского святилища. Бойня там развернулась нешуточная. Храм был велик, но все же недостаточно обширен, что вобрать в себя более тысячи человек. Венеды и угры не столько помогали, сколько мешали друг другу, и отчаявшимся готом удалось нанести им довольно серьезный урон. Однако численное превосходство нападающих все-таки сказалось. Из всех готов, укрывшихся в храме, уцелел только один человек. Который, впрочем, был, кажется, эллином. Угры вытащили его из величественного здания и бросили к копытам коня своего бека. Буняк брезгливо покосился на старца с всклоченными волосами и недоуменно пожал плечами:
