Завоевав Север, ливийцы установили на землях, ранее принадлежавших Быку и населенных рыбаками и крестьянами, зверские порядки, и те, кто раньше жаловались на строгость своего бывшего суверена, теперь сожалели о его кончине.
По распоряжению верховного военачальника Икеш и Пити следили за тем, чтобы практически весь урожай, собранный крестьянами, и добыча охотников и рыболовов поступали на склады ливийцев. Рабам оставляли минимум, необходимый для выживания, неповоротливых и слабых попросту уничтожали. Чтобы оставаться в живых, приходилось много и тяжело работать, а тому, кто осмеливался хоть в малом ослушаться своих новых господ, грозила публичная казнь.
Во главе отряда из пятидесяти лучников Икеш покинул крепость и стремительным шагом направился к ближайшей деревне. Крестьянам, работавшим под неусыпным наблюдением пехотинцев, вменялось в обязанность поставлять свежие продукты в крепость, которая стала новым сердцем империи ливийцев.
При виде чернокожего великана несколько мальчишек пустились наутек, а их родители стали собираться в центре поселения.
— У нас заболели все козы, — начал оправдываться один из жителей, — поэтому…
Икеш кулаком проломил наглецу череп.
— Мне нужно молоко! Сейчас же! Иначе вырежу всех!
— Придется отобрать стадо у жителей соседней деревни, — предложил усатый крестьянин.
— Меня не интересует, где вы возьмете молоко. Поторапливайтесь!
Икеш с кривой усмешкой наблюдал, как крестьяне, словно стайка воробьев, бросились в драку, чтобы отбить у своих соседей стадо коз и дать ему требуемое. Стычка получилась жестокой. Ливийцы прикончили раненых и наполнили молоком несколько кувшинов. В назидание всем Икеш перерезал горло молодой многодетной матери, которая имела дерзость посмотреть на него исподлобья.
Получив желаемое, ливийцы устремились назад в крепость: верховный военачальник наверняка уже устал ждать. Преподнеся Уашу любимый напиток, нубиец еще раз продемонстрирует ему свою сноровку и преданность, унизив тем самым Пити.
Однако радостное предвкушение улетучилось, стоило им приблизиться к единственным воротам, ведущим в крепость.
Словно потревоженные осы из улья, из крепости десятками выскакивали солдаты. Похоже, весь гарнизон охватила паника. Пити тоже метался как безумный по двору крепости.
Икеш схватил его за руку.
— Что случилось?
— Часовой заявил, что в крепость проник вооруженный чужак! И мы не можем его найти! Я приказал удвоить число охранников верховного военачальника, так что ему ничего не угрожает.
Резкие окрики чернокожего великана положили конец панике. Получив приказ следить за всеми передвижениями внутри крепости, солдаты вернулись на свои посты.
Икеш допросил часового, а тот упрямо твердил, что какому-то чужаку удалось проникнуть на территорию крепости.
— Опиши его!
— Настоящее порождение тьмы! Кожа у него совсем не такая, как у нас! И ходит так быстро!
Озадаченный, Икеш, на всякий случай вынув из ножен кинжал, осмотрел все закоулки. Возможная встреча с призраком его не пугала.
Однако поиски оказались напрасными.
Почувствовав жажду, нубиец направился к колодцу. Когда же он наклонился, чтобы напиться, то просто остолбенел от ужаса и неожиданности: из воды на него смотрел Крокодил.
— Столько просчетов в обеспечении безопасности! — заметил глава клана, выбираясь из колодца. — Моих подданных такие меры не остановят.
Икеш, который уже успел прийти в себя, замахнулся ножом.
— Разве мы не союзники? — удивился глава клана.
— Тебе нужно было предупредить о своем приходе!
— Я не позволю нижестоящим диктовать мне! — сказал на это Крокодил, и в его полуприкрытых глазах Икеш прочитал угрозу. — Немедленно отведи меня к твоему господину!
Рассудив, что любой призрак куда менее опасен, чем это чудовище, нубиец повиновался. Им надо было взобраться по лестнице, которая вела в покои верховного военачальника, расположенные на верхнем этаже главной башни.
Высокий, черноглазый, с непропорционально большой головой и упрямым, выпирающим подбородком, верховный военачальник ливийцев Уаш начал терять терпение. Сидя на подушках под навесом, установленным на вершине башни с бойницами, он ждал, когда ему принесут его любимое козье молоко. А ждать Уаш не привык.
Соплеменники почитали его, как бога. Еще бы, ведь Уаш совершил невозможное: объединил кочевые племена, создал дисциплинированную армию и повел «людей с луками» на завоевание Египта! Благодаря ему эти дикари теперь жили на всем готовом и помыкали тысячами рабов, не способных дать отпор захватчикам.
Установив на завоеванных территориях военную дисциплину и жестоко терроризируя местное население, Уаш пользовался неограниченной властью и надеялся, что скоро она распространится и на земли Юга. Однако он понимал, что следует быть осмотрительным, поскольку ливийцы не знали местности и нуждались в союзниках. Уаш предпочитал действовать наверняка, а для этого сначала нужно было устранить основные препятствия. И тогда вся территория Двух Земель будет принадлежать ему одному…
С кувшином молока вошел Икеш и поклонился своему господину.
— Повелитель, глава клана Крокодила желает увидеться с вами!
Уаш удивленно вскинул брови:
— Крокодил? Он здесь?
Вошел повелитель рептилий.
— Твоим слугам стоит быть более бдительными, — проговорил он своим глухим и хриплым голосом. — Иначе в наше смутное время не выжить.
— Ты хочешь сказать, что проник в крепость, обманув бдительность моих стражей?
— Они недооценивают возможностей моих подданных.
Икеш готов был провалиться сквозь землю: верховный военачальник вполне мог обвинить его в этом непростительном просчете.
Уаш потер подбородок.
— Твое появление говорит о том, что тебе есть что мне сообщить и дело не терпит отлагательств.
— Это правда, — кивнул Крокодил. — Но говорить мы будем наедине.
Нубиец поспешил вмешаться:
— Это слишком опасно, мой господин!
— Кто здесь командует — ты или твои слуги? — спросил Крокодил.
Уаш сверкнул глазами.
— Подай мне молоко, Икеш, и выйди!
Нубиец повиновался.
Не дожидаясь приглашения, Крокодил сел на подушку и устремил на предводителя ливийцев свой внимательный, испытующий взгляд, от которого Уашу стало не по себе. Он нервно поднес к губам кувшин и стал пить. Когда в кувшине не осталось ни капли молока, он вытер губы тыльной стороной запястья и посмотрел на своего странного союзника.
