сорок, Мария остановилась. Вытянула руки. И тихо-тихо заговорила. Ее сидящие верхом спутники вслушивались, стараясь понять, что она говорит. Вот, кажется, прозвучали слова молитвы. Потом — снова неразборчиво. Затем Мария сунула руку под кольчугу, что-то нашла у себя на груди. Вновь подняла обе руки, но теперь в правой что-то блестело. Женщина продолжала говорить, так настойчиво и горячо, будто волки действительно могли понять ее...
— Эй, посмотрите-ка! — вдруг прошептал пораженный Тельрамунд, по-прежнему сидевший верхом на Либене, прижимая к себе Эльзу.
В волчьей стае произошла перемена, которую нельзя было не заметить. Поднятая дыбом шерсть хищников медленно опадала, челюсти смыкались, умолкал глухой рык. И внезапно нарушился плотный строй, которым еще мгновение назад стояли волки. Они начали разбредаться, разбиваясь на группы. Казалось, они сами не понимали, как оказались в этой части леса, что здесь делают и отчего их так много. Несколько зверей даже устроили грызню друг с другом, рыча и ошалело кидаясь на чужаков. Это были разные стаи, обычно охотившиеся далеко друг от друга, и вместе им вдруг стало неловко и скверно...
Еще немного, и волчий строй окончательно рассыпался, точно порванное ожерелье, а затем серые силуэты смешались с темнотой, исчезли в ней.
— Вот так штука! — Фридрих посмотрел на Эдгара и с изумлением увидел, что тот улыбается, хотя по его лицу еще течет струйками пот. — А она... она что же?..
— Она не ведьма! — покачал головой Эдгар. — Это совсем другое.
— Да я и не говорил... И не думал... Но как?!
— Да просто вообще-то, — ответил уже Седрик Сеймур. — Сказал когда-то Господь: «имейте Веры с горчичное зерно»? Сказал. И мы все это знаем. А вот не имеем горчичного зерна-то! Поэтому горы двигать и не умеем. И силу свою показать не умеем, иначе как взять да убить. Так и живем... А эта девочка научилась разговаривать со зверьем и птицами. Она поговорила с волками и убедила их на нас не охотиться. Всех можно убедить разумными словами. Иногда даже людей.
— Но ведь на этот раз хищники не просто охотились. Это же было колдовство! — растерянно проговорил Луи. — Волки действовали не сами, их заставляли так действовать. И все же каким-то образом они услышали призыв Марии. Как она это сделала? Чем пересилила чары?
— Вот этим.
Мария стояла уже возле своих спутников, так же протягивая к ним правую руку, как недавно простирала ее к волкам. В пальцах был зажат снятый с шеи нательный крест.
— Я бы не справилась, — ее голос звучал невероятно устало. — Я бы ни за что сама не справилась. Я говорила, и они понимали, но не могли преодолеть безумия. Это было видно по их глазам. И тогда я просто стала молиться за них...
— За волков? — уже совершенно потерянно спросил Фридрих.
— Да. Они ведь тоже твари Божии. И потом... — Мария смутилась, будто опасаясь, что ее обвинят в хвастовстве, но продолжила: — И потом, после того как однажды псы моего теперешнего свекра чуть не отгрызли мне ногу, я совсем перестала бояться собак. А сейчас вдруг поняла, что и волков не боюсь. Ну... вот и они это поняли!
Глава 8
Рассказ крестьянина
В том, что маленький отряд Эдгара Лионского неожиданно появился под Антверпеном, не было никакого чуда. Разве что чудесным оказалось совпадение во времени: не вздумай барон Тельрамунд поискать другой, более неприметной дороги через лес и не наткнись он в чаще на непроходимый завал, который заставил его повернуть и пойти в обход, — Эльзу ждала бы верная гибель.
Многоголосый волчий вой путники слышали, еще проезжая по большой дороге. Опытный Седрик сразу отметил: волков, судя по голосам, что-то уж очень много, а раз так, то ехать лесом, возможно, и не стоит. Хотя хищники скорее всего гнали оленя или кабана, однако в таком количестве они все равно могли оказаться опасны. Эдгар согласился, и было решено с наступлением темноты остановиться на ночлег подальше от чащи.
И вот тут-то Фридрих, испытывая совершенно необъяснимое беспокойство (он ни за что никому не признался бы, но это было даже не беспокойство, а настоящий страх), и захотел обязательно проверить, не найдется ли все же дорога через лес. Он резонно убеждал своих спутников, что за ночь волки разберутся с добычей, и днем они уже разбредутся, а не разбредутся, то не нападут же на целый отряд всадников! И, пока еще не стало темно, Тельрамунд отправился на разведку (к счастью, не забыв прихватить факел). Он пошел пешком, понимая, что лошадей не тянет в чащу, откуда слышится вой огромной стаи.
Таким образом, его вечная страсть к риску оказалась на этот раз спасительной.
Что же до пути, по которому они ехали, то это был путь, заранее продуманный.
Несмотря на изрядную опасность, друзья следили за замком Дюренштейн весь месяц, пока Ричард Львиное Сердце еще находился там. Они узнали, что при падении со стены король сломал левую ногу, но разбился совсем не так страшно. Тем не менее долгое время его нельзя было никуда везти, и это оказалось на руку посланцам Элеоноры Аквитанской. Во-первых, они успели сообщить обо всем ее величеству, и королева, не теряя времени, отправилась в Рим, по пути заполучив столь важное письмо Филиппа-Августа. Во-вторых, по просьбе Элеоноры к ним присоединился Седрик, а это сделало маленький отряд куда сильнее. Правда, Блонделя Элеонора забрала с собою, чтобы он подтвердил перед Папой Римским немыслимый поступок Леопольда Австрийского и германского императора Генриха. И этот выбор был тоже не случаен: ведь именно Блондель первым обнаружил место заточения короля Англии, и именно он как опасный свидетель был захвачен воинами герцога. Впрочем, рыцарь-трубадур добавил, собираясь в дорогу, что обменять его на Седрика Эдгару куда как выгодно:
— Со мной у вас может быть больше неприятностей, мессир! — сказал он Эдгару. — А вот
