— О, они много не разговаривали. Вся жизнь Мэссона записана в его дневнике, на страницах которого было более полутора тысяч рисунков всевозможных растений, собранных им. И одна страница, которая все изменила.
Последние листки дневника он заполнил портретами Джейн, но не юным цветком он запечатлел ее, каким запомнил тем летом на мысе Доброй Надежды, а сокровищем, которое он нашел в Канаде ледяной зимой. В конце жизни в Монреале они провели вместе столько же времени, как и тогда, в те недели в Африке, почти день в день.
Разница состояла лишь в том, что когда они расстались во второй раз, никто не сомневался, что они воссоединятся вновь.
— Итак, Джек, — вздохнул Освальд. — Как я уже говорил, мы очень хотели бы издать эту рукопись. Неуклюжий садовник становится шпионом, потом вольнодумцем и наконец романтическим героем — эта история сразу вызовет интерес. Конечно, мы должны будем внести некоторые изменения. Понятное дело, что вы эмоционально привязаны к героям, но вы же знаете, как это бывает: мы должны дать читателям то, чего они хотят.
— Я понимаю. Самое главное, что эту историю расскажут. Какие изменения вы хотите внести?
— Я считаю, что часть действия, которое происходит в Африке, можно немного приукрасить.
— Какую именно часть?
— Ну, вы знаете: эту, со львами, и все такое.
Джек усмехнулся. Волна ностальгии охватила его, одновременно приятная и болезненная, когда он вспомнил лицо Роберта в отсветах очага в летней кухне. Он был совершенно захвачен историей Фрэнсиса Мэссона. Джек, чья юность оказалась довольно сложным периодом, тогда даже не подозревал, что это время окажется самым счастливым в его жизни. Ведь чаще всего только на закате дней распознаешь сокровища, которые были скрыты в тех моментах: чудесные минуты среди родственников, когда семья проводит время вместе, неподдельная радость из-за хорошо рассказанной истории, случайное счастье встречи с незнакомым человеком, который несколькими словами может озарить всю твою будущую жизнь.
— Конечно, — наконец произнес Джек.
— Великолепно! — воскликнул Освальд. — Ну, если вы предоставите нам доработанный вариант до конца июня, мы должны успеть издать книгу вовремя, как раз к рождественской ярмарке. Еще я вам предложу несколько изменить название, но, само собой, последнее слово останется за вами.
Издатель сунул рукопись обратно в обложку и протянул через стол Джеку. Когда Джек бросил взгляд на титульный лист, то заметил, что его чисто отпечатанное заглавие перечеркнуто. Под ним Освальд красными чернилами от руки вывел: «Цветок для королевы, или Удивительные приключения мистера Мэссона на мысе Доброй Надежды».
Джек раскрыл портфель и сунул рукопись к обтянутой кожей записной книжке, пожал Освальду руку и вышел на запруженную транспортом полуденную улицу. Взглянув на часы, он решил, что есть еще немного времени и можно пройти пешком несколько кварталов к пляжу. Он миновал Королевское общество и наконец свернул налево, к Ковент-Гарден.
Среди бесчисленных красок и запахов цветов со всех уголков земного шара, которые продавали на все лады орущие кокни, Джек нашел то, что искал.
— Я возьму дюжину, — сказал он и указал на сине-оранжевые, похожие на звезды цветы.
— Отличный выбор, сэр, — ответил веселый молодой человек, стоявший за прилавком. — Вы знаете, что эти цветы изначально росли в Африке…
Джек, слушая рассказ цветочника, улыбался.
Послесловие автора
История о двух прибрежных деревнях
— Где все началось?
Каролин Вермаль (далее КФ):
— Все началось в маленькой деревушке у моря, где я в детстве каждый год проводила лето. Я вспоминаю, как однажды утром в 2010 году стояла в длинной очереди к торговцу рыбой.
Собственно, я должна была начать совсем издалека, по правде сказать, по-настоящему книга «Цветок для королевы» берет начало со 151 страницы карманного издания одиссеи по американской глуши авторства Билла Брайсона, которая называлась «Пикник с медведями». Хотя для такой истории это довольно странное начало, но Брайсон в своей книге затронул тему борьбы человека со враждебной средой, а также испытаний и невзгод первых собирателей растений в Америке. Этим он задел меня за живое.
Начиная с Индианы Джонса до «Острова сокровищ» Стивенсона меня всегда с ума сводили истории о затерянных сокровищах. Наша история действительно имеет некоторое сходство с ними. Впрочем, в ней идет речь не о пиратах или каперах, гоняющихся за золотыми слитками или драгоценными реликвиями, а о более здравомыслящих людях, добыча которых была изящной и хрупкой, но в те времена не менее ценной — цветы.
Романтика поиска новых, редких растений пленила меня, и когда я вплотную знакомилась с тем временем и реально жившими личностями, передо мной открылся почти бесконечный список потенциальных главных героев. Но, так или иначе, все они оказывались слишком значительными, слишком очевидно было, что они были предназначены для высоких свершений, либо они оказывались благородных кровей или чересчур зажиточными.
Однако, когда мне уже грозила опасность окончательно заблудиться в садах славы великих собирателей растений, я случайно наткнулась на упоминание о парне по имени Фрэнсис Мэссон. Он не был ни ботаником, ни зажиточным человеком, а просто обычным садовником. До своей экспедиции в Южную Африку он никогда не покидал свою родину — Великобританию. Он был слишком неуклюж и слишком беден, он казался одним из самых невезучих людей, которые когда-либо появлялись в учебниках истории. И все же, несмотря на все превратности, ему удалось расширить ботаническую коллекцию Кью-Гарденз в Лондоне на 1500 новых видов растений, которые он нашел в разных глухих и суровых местах планеты. Я еще не упоминала, что он стал шпионом не по собственной воле? Фрэнсис Мэссон был обыкновенным человеком, который вел совершенно нормальную жизнь. Я сразу поняла, что он — именно тот персонаж, о котором я хочу написать.
У меня был главный герой, но история, которую я хотела рассказать, пока откладывалась. До тех пор, пока я однажды в прекрасный летний день не стала в длинную очередь к единственному торговцу рыбой в маленьком местечке на французском атлантическом побережье, чтобы купить свежепойманных крабов.
На прилавке стояла маленькая, довольно невзрачная композиция из экзотических цветов. На самом деле она была такая неприглядная, что, наверное, одна я ее заприметила из всех стоявших в очереди покупателей. Но мне она бросилась в глаза, потому что в ней был цветок под названием стрелиция королевская, похожий на райскую птичку. Его как раз и открыл Фрэнсис Мэссон.
