— Какая же ты подлая, Лилит! — возмутилась Марико, на что Лилит без эмоций сообщила: — В соревновании все средства хороши, — после чего полетела с плато вниз, так как Марико толкнула её плечом. Сет, не принимавший участия в поисках, вызверился на Марико, защищая свою хозяйку. Туманный Кот, сидящий на руках Марико, махнул лапой, отчего у Сета вся морда вспенилась кровью, после чего Маргина закричала:
— Хватит! Вы хуже зверей! Неужели нельзя искать цивилизованно?
— Прости, я погорячилась, — сказала Лилит и, за спиной Маргины, скорчила рожу Марико, которая тут же сказала матери: — Я больше не буду.
Маргина удивилась единогласному примирению, но ничего не сказала, а раскинула симпоты вглубь плато, изучая каждую трещинку или полость. Через некоторое время, Маргина поняла, что нужны тщательные поиски, поэтому предложила:
— Давайте разобьём плато на три части, и каждый исследует свой кусок.
Лилит и Марико переглянулись и согласились, получив для исследования свою долю. Время перевалило давно за обед, а результатов не замечалось. По крайней мере, никто не сообщил о какой-либо находке и Лилит с Марико начали подозрительно переглядываться.
— Как я поняла, никто не нашёл рубин, — сказала Маргина и снова предложила: — Чтобы не тратить время, откроем свои глифомы, дабы исключить недоверие.
Немного покочевряжившись, Лилит и Марико раскрыли свои глифомы, заглядывая в чужие. Через несколько мгновений они поняли, что на плато ничего нет, кроме нескольких десятков осколков посуды.
— Что же, отрицательный результат не менее важен, чем успех, — сказала Маргина и добавила: — Всем спасибо, до новых встреч.
Несмотря на прощание, до самого Ленинграда летели вместе, а над городом разделились – Лилит отправилась в гостиницу «Астория», а Маргина, Марико и кот – в свою квартиру на 1-й линии Васильевского острова. Сет, замешкавшись, погнался за какой-то вороной, но Лилит не стала его ждать, так как оставалась в прострации оттого, что следы рубина пропали. Не то, чтобы он был ей нужен, но она хотела сделать приятное Морти. Сет догнал ворону и раскрыл пасть, чтобы её проглотить, но она, странным образом, исчезла. К удивлению Сета, перед ним возник Гаагтунгр, который схватил его за горло, а Веельзевул, сзади, скрутил Сету лапы. Хищно улыбаясь, Гаагтунгр прошипел:
— Попался, гадёныш! Рассказывай!
***
В стране вовсю пылила перестройка, а все газеты пестрели самыми свежими новостями от «меченного», в деле «ускорения» развала старого мира, и невнятными мечтами о светлом капиталистическом будущем. Тарас не читал газет, а журналы – только сугубо специфические, такие как «Спинальная хирургия», издаваемый в родной стране, или «Wirbelsäulenchirurgie» напечатанный в Берлине, куда он направлялся на симпозиум хирургов. Тарас купил несколько немецких газет, чтобы узнать, чем дышит Германии и что волнует простых немцев. Просматривая полосы убористого текста, Тарас наткнулся на эту странную статью, которая его очень заинтересовала.
«Наш отряд состоял из двух десятков солдат, трёх офицеров и одного татарина-проводника. Командовал данной экспедицией штурмбанфюрер СС Карл Хаусхоффер, а кому подчинялся он – нам не докладывали. Спрашивать об этом штурмбанфюрера не стоило, так как он был скор на расправу и за самую малую провинность бил по роже, а за праздное любопытство мог и изувечить. Из Симферополя мы отправились на двух машинах: грузовике «Opel Blitz», где сидели солдаты, и «Фольксваген-82», в котором ехали офицеры. Бахчисарай встретил нас плоскими крышами и безлюдностью. Мы пересели на низкорослых коняжек, ведущих свой род из времён монголо-татарского времени, и следовали на юг между высокими плоскогорьями. Одно место поразило нас своей неприступностью, так как поверхность плато возвышалась над окружающей территорией на огромную высоту.
Здесь команда разделилась: я, вместе с пятью моими подводниками, руководимый штурмбанфюрером Хаусхоффером, принялся выдираться верх на плато, а солдаты охраны, во главе с лейтенантом Шульцом, растянулись вокруг плоскогорья, замыкая цепь. Когда мы выбрались наверх и оглянулись, то увидели странное плато в виде ладони без большого пальца. Среди зарослей кустов и деревьев виднелись развалины каких-то зданий, а на одном из пальцев, перегораживая его, тянулись развалины стены крепости. У штурмбанфюрера Хаусхоффера имелся какой-то план, по которому он ориентировался, поэтому, поводив по карте пальцем, он указал на сохранившиеся каменные ворота, некогда украшающие такую же каменную стену. Миновав их, мы оказались на голом каменном уступе, который заканчивался пропастью. Ветер, играющий на плато, мог легко сбросить вниз и мы с опаской заглядывали за край обрыва, наблюдая далеко внизу заросли кустарника и зелёные холмы, убегающие вдаль. Вскоре штурмбанфюрер Хаусхоффер остановил нас перед каким-то колодцем, уходящим вглубь каменного мыса, в котором, от брошенного камня, плюхнула вода. Я вытащил свой прорезиненный костюм водолаза и шлем, а мои подчиненные размотали шланги и верёвки для спуска. Штурмбанфюрер Хаусхоффер отвел меня в сторону и тихо сообщил: — Оберлейтенант Кляйн, вы давали присягу хранить молчание и никому не сообщать о том, что здесь увидите, — я кивнул головой, подтверждая сказанное им, а штурмбанфюрер продолжил:
— В этом колодце вы будете искать предмет, называемый «чаша», который может иметь любые очертания и формы. Возможно, чаша будет из золота, но не обязательно. В случае опасности немедленно всплывайте наверх.
Я кивнул головой и отправился к своей команде. На меня надели водолазный костюм и привинтили медный шлем, а после проверки воздушного насоса и шлангов, меня медленно опустили на тросе вниз, пока я не достиг воды. Щелкнув тумблером, я включил фонарь на лбу и погрузился в воду. Стенки колодца имели следы обработки их инструментом, говоря о том, что он – рукотворный. Когда-то вода, сконденсированная стенками, спасала жителей Мангупа от жажды, но те времена давно миновали, а природный источник воды до сих пор работал. Стенки колодца по-прежнему уходили вверх, а я внимательно осматривал их, но ничего не задерживало мой взгляд. Погружение длилось очень долго, и стена из серого мрамора примелькалась, но я успел потрясти верёвку и остановить погружение, когда увидел нишу. В ней притаилась золотая чаша с круглым набалдашником, которая сиротливо ожидала меня.
По крайней мере, я так думал.
Любуясь чашей, которая, в прозрачной воде, казалась такой прекрасной, я не удержался и хотел открыть её, щёлкнув защёлкой. Видимо, тот день оказался несчастливым, так как чаша предательски выскользнула из моих рук и уплыла вниз, освещённая моим фонарём. Дальше я уже не видел, так как колодец не давал возможности мне согнуться, и я пару раз потряс верёвку, давая команду опуститься ниже. Когда я достиг дна, то увидел раскрытую чашу, лежащую на боку. Я попытался присесть и наощупь поднял её, едва не потеряв снова. Внутри чаши ничего не оказалось, и я закрыл её, щёлкнув защелкой. А потом три раза дёрнул сигнальную верёвку.
