Кончини закрывал глаза и, стараясь придать своим словам как можно больше убедительности, отвечал:
– Я люблю только вас одну…
Как только маршал опускал веки, перед ним вставал образ Жизели Ангулемской! Мария Медичи вздрагивала от счастья и, чтобы скрыть свое волнение, отдавала распоряжения об обеде. Через некоторое время эта сцена повторялась – с небольшими вариациями. Вдруг Кончини почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Марии в этот момент не было рядом. Он обернулся и увидел Леонору Галигаи.
– Ты страдаешь? – тихо спросила она.
– Как проклятый! – простонал маршал д'Анкр.
– Потерпи еще немного, Кончино, – прошептала женщина. – Ты ее увидишь!
– Леонора! Мое сердце… – чуть не плача, выговорил Кончини.
– Мужайся, мой дорогой, – улыбнулась его жена. – Еще несколько дней. Не стоит бросать вызов Провидению: Лоренцо предупредил меня, что этот Капестан может оказаться причиной твоей смерти. Ты же знаешь, с той самой ночи я делаю для тебя все, что могу! Сегодня я наконец нашла Бельфегора… и с его помощью разыщу твою Жизель!
Кончини вздрогнул… Леонора Галигаи бросила на Людовика Тринадцатого странный взгляд… Затем женщина удалилась.
«Иди, демон, – подумал Кончини. Он был в бешенстве. – Мне нужно от тебя только одно, чтобы ты вернула мне ту, которую у меня похитила. А тогда… О, тогда тебе придется плохо, Леонора!»
Поклонившись королю, Кончино Кончини вышел. Вслед ему с ненавистью смотрел Витри. В прихожей маршал подошел к Ринальдо, для которого только что купил графство Леруяк.
– Ну, что мой дорогой граф? – спросил маршал. Ринальдо что-то тихо проговорил. Затем добавил громче:
– Я только что встретил господина Ришелье – разумеется, в компании Лаффема. В последнее время этот епископ становится все более влиятельным! Если бы я был маршалом д'Анкром, я быстро бы избавился от него.
– Всему свое время, граф, всему свое время. Потерпите, – пробормотал Кончини.
– А может, мы отделаемся пока хотя бы от Лаффема? – настаивал Ринальдо. – Один удар кинжалом – и все…
– Завтра я вручу тебе приказ о его аресте, а ты доставишь Лаффема в Бастилию, – усмехнулся Кончини. – Я поговорю с комендантом крепости. Десять ударов кинжалом в сердце…
Теперь Людовик Тринадцатый остался в комнате почти совсем один. Он решил испить горькую чашу до дна. Окно выходило на улицу Бове. Все соседние улицы были запружены народом. Вдали, неизвестно почему, звонили колокола. То там, то тут раздавались возгласы:
– Гиз! Гиз! – Да здравствует Лотарингия! – Да здравствует месса! – Да здравствует Большой Анри! – Да здравствует спаситель народа!
Побледневший Людовик отошел от окна и прошептал:
– О! Ни одного крика «Да здравствует король!»
Ни одного! Ни одного!
И в это время под окном раздался звонкий молодой голос. Кто-то бросил вызов всему Парижу!
– Да здравствует Людовик! Да здравствует король! – кричал смельчак.
Юноша покраснел от удовольствия.
– Да здравствует король! – снова зазвенело в воздухе.
– Этот голос, этот голос! – бормотал Людовик. – Я его знаю!
– Да здравствует Людовик! Да здравствует король! – разносилось по улице.
«Это он! Мой Капитан! Капитан!» – радостно думал юный государь, и в сердце его оживала надежда…
На следующий день Париж все еще бурлил. Еще с ареста Конде народ затаил ненависть. Однако до последнего времени нельзя было открыто выражать свои чувства. И вот теперь плотину прорвало. Хотя надо признать, горожане не питали особой симпатии к принцу де Конде, который был ужасным скрягой…
Феодалы, католики-фанатики, мещане, чернь – все объединились вокруг Гиза.
Поэтому по улицам Парижа бродили толпы, вооруженных людей, которые то вопили: «Да здравствует!», то орали: «Долой» и призывали к погромам и убийствам. «Гиз собирается покинуть свой особняк!» «Гиз решил пойти на Лувр!»
Но Гиз все не появлялся. Он был занят тем, что спорил со своими домочадцами. А пока герцог колебался, Париж кричал: «На Лувр!»
Где-то около девяти часов вечера через толпу пробирался какой-то человек. Наконец он попал на улицу Сен-Антуан и зашел в один кабачок, пользовавшийся весьма дурной славой. Этим человеком был Лаффема.
В кабачке он увидел семерых мужчин. Шестеро сидели за столом в глубине комнаты и играли в кости. Седьмой держался особняком. Перед ним стояла кружка с крепким медом. Это был худой, костлявый субъект с устрашающими усищами. Как только в кабачке появился Лаффема, он встал и поклонился. Затем они уселись друг против друга. Несколько мгновений усатый молча смотрел на Лаффема, а Лаффема – на усатого. Наконец они заговорили.
– Как твои люди? – поинтересовался шпион Ришелье.
– Они готовы. А ваши пистоли? – осведомился усач.
– Тоже готовы, – ответил Лаффема.
– Хорошо, – кивнул усач. – Что дальше?
– Остальное вас не касается, – отрезал Лаффема.
– Пистоли? – поднял брови головорез.
– Половину сейчас, половину потом, – отозвался шпион Ришелье.
– Давайте сюда, – потребовал усатый.
Лаффема вытащил из под полы своего плаща кожаный кошелек и высыпал его содержимое на стол. Не успел он это сделать, как шестеро игроков в кости дружно вскочили и бросились к Лаффема и усачу. Двенадцать жадных рук потянулись к монетам…
– Полегче, ребята, полегче! – осадил игроков головорез. – Первый, кто дотронется до золота, получит шесть дюймов железа в брюхо! Видите, сеньор, какие они послушные? – улыбнулся он Лаффема. – Все будет в ажуре. Птичку посадят в клетку, не беспокойтесь.
Минутой позже банда испарилась. Лаффема уплатил по счету и тоже покинул сие сомнительное заведение.
Он направился к углу улицы Пти-Мюск. Там он зашел под навес и стал ждать. Лаффема думал:
«Сейчас я окажу монсеньору бесценную услугу. Поэтому я за нее ничего не попрошу. По крайней мере, пока… Нет, монсеньор, не надо денег… Потом, когда вы станете первым человеком в королевстве, Лаффема потребует свою награду!»
На его тонких губах заиграла коварная улыбка. Однако прошло уже полчаса… Лаффема начал беспокоиться.
«Еще немного, и маркиз де Сен-Мар вернется в свой особняк. Тогда завяжется драка, в которой мы можем и не победить…»
Вдруг прямо перед Лаффема выросла тень.
– Все в порядке, монсеньор, – произнес хриплый голос.
Лаффема узнал главаря банды и невольно вздрогнул.
– Ты что, смеешься надо мной? – сердито прошипел шпион Ришелье. – Я не слышал ни одного звука.
– Все в порядке, – усмехнулся головорез. – Платите! – решительно потребовал он.
– Я ничего не видел! – забыв об осторожности, вскричал Лаффема. – Негодяй, ты, может быть, хочешь…
