– Я ничего не видел! – забыв об осторожности, вскричал Лаффема. – Негодяй, ты, может быть, хочешь…
Бандит схватил Лаффема за руку и резко толкнул к стоявшей в десяти шагах карете. Шпион Ришелье заглянул внутрь и увидел женщину со связанными руками и с кляпом во рту. Лаффема сразу узнал ее. Это была Марион Делорм. Ни слова не говоря, Лаффема протянул главарю кошелек. Тут же из темноты появились еще шесть теней. Бандит быстро пересчитал деньги и прошептал:
– В любое время я к вашим услугам; вы знаете, где меня найти… Все, мы сматываемся!
И в мгновение ока банда улетучилась. Лаффема захлопнул дверцу кареты и уже собрался опуститься на сидение, как вдруг на углу улицы показался всадник. И тут же дверца экипажа распахнулась и чей-то зычный голос завопил:
– На помощь! На помощь! Скорей! Сюда!
Уже почти усевшийся Лаффема неожиданно почувствовал, как кто-то схватил его за ноги и потащил вниз. Это был всадник, подоспевший на крик.
– Трогай! – заорал Лаффема, очутившись на мостовой. Кучер подхлестнул лошадей, и экипаж рванулся с места.
– На помощь! Караул! – продолжал завывать отчаянный голос.
– Замолчи, луженая глотка! – приказал человек, уже державший Лаффема за горло.
– О! Господин маркиз! Пощадите! Я… – залепетал тот, кто только что испускал истошные вопли.
– Так, Лантерн, объясни мне, зачем сюда приезжала эта карета, кто этот человек и почему ты кричишь? – спросил мужчина, не выпуская из рук Лаффема.
– Только что похитили госпожу маркизу! – снова взвыл лакей.
Анри де Сен-Мар испустил яростный крик. Экипаж уже исчез из вида. Сен-Мар подумал и решил, что единственный шанс отыскать Марион – это допросить человека, которого он задержал.
– Ты был там? – проревел маркиз.
– Нет, – прохрипел шпион. – Я просто проходил мимо и услышал шум…
– Ты был там! – дрожа от ярости, повторил Сен-Мар. – Если не сознаешься, тебе конец!
И маркиз выхватил кинжал.
– Не убивайте меня! – взмолился перетрусивший Лаффема. – Я все вам расскажу…
Сен-Мар наконец опустил руку, сжимавшую горло шпиона, и убрал кинжал. Лаффема прокашлялся, отдышался и заявил:
– Мадемуазель Марион Делорм не сделают ничего плохого.
– Кто приказал ее похитить? – вскричал маркиз, бешено сверкая глазами. – Куда ее отвезли? Говори!
Молодого человека душила ярость. Лаффема подумал: «Если я сознаюсь, меня убьет Ришелье. Если нет, то меня прикончит Сен-Мар. Ох, ну и влип же я!»
– Решайся! – прогремел маркиз.
Он приставил кинжал к груди Лаффема. Но шпион вдруг мрачно улыбнулся.
– Я ничего не могу вам сказать, – произнес он.
– Хорошо! Сейчас ты умрешь, собака! – прорычал Сен-Мар.
– Но я могу провести вас в тот дом, где находится Марион Делорм, – предложил Лаффема.
– Если ты сделаешь это, то я осыплю тебя золотом, понимаешь? – вскричал маркиз.
– Золотом? Почему бы и нет? – усмехнулся шпион. – Идемте, – решительно сказал он Сен-Мару.
И они отправились в путь. Сен-Мар дрожал, как в лихорадке. Время от времени он судорожно сжимал руку Лаффема. Наконец они остановились перед старым особняком.
– Здесь! – заявил Лаффема.
– Идем! – ответил маркиз.
Шпион особым образом повернул дверной молоток, и дверь открылась. Они вошли в переднюю.
– Где мы? – спросил Сен-Мар.
– У епископа Люсонского, – откликнулся Лаффема.
Маркиз скрипел зубами.
– Ришелье! – Сен-Мар злобно расхохотался. – Как же я раньше не догадался! Проводи меня к своему хозяину. Быстро!
– Хорошо, – кивнул Лаффема. – Сейчас монсеньор вас примет.
И шпион распахнул перед маркизом какую-то дверь. Но не успел Сен-Мар войти в комнату, как услышал, что дверь за его спиной захлопнулась. Молодой человек стремительно обернулся. Лаффема в комнате не было! Маркиз колотил в дверь, пока не разбил руки в кровь. Затем он принялся кричать, но скоро понял, что никто его не услышит, убежать отсюда было невозможно: Сен-Мар не обнаружил в комнате ни одного окна, зато увидел, что дубовая дверь окована железом. Несчастный пришел в отчаянье. Он плакал, умолял, рычал от бессильной ярости. Наконец, весь окровавленный, маркиз потерял сознание…
На следующий день, в два часа пополудни Лаффема покинул особняк на набережной Огюстен – тюрьму Марион Делорм и Сен-Мара. До этого у шпиона состоялся долгий разговор с хозяином.
«Ну, что ж, сегодня ночью я нанес двойной удар, – думал Лаффема, шагая по улице. – Теперь монсеньор у меня в руках. Остается Гиз: теперь тебе придется следить еще и за ним, мой маленький Лаффема. Схватить герцога будет нетрудно: повод всегда найдется… И если мне удастся привести Гиза на виселицу или, по крайней мере, в Бастилию, я пойду дальше. Кончини? В сущности, этот Кончини глупец, и я…»
В этот момент он почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Лаффема обернулся и увидел Ринальдо, которого сопровождали трое или четверо стражников.
– Сударь, я должен препроводить вас в замечательное место, – с любезной улыбкой заявил Ринальдо. – Обстановка там такая, что ей не погнушается даже принц, а кормить вас будут, как епископа. Вы узнаете королевскую печать?
И Ринальдо сунул под нос шпиону документ с печатью короля. Это был приказ об аресте Лаффема!
– Вам велено схватить меня? – пролепетал слуга Ришелье. – Куда вы собираетесь меня отвести?
– В Бастилию, дорогой мой, – усмехнулся Ринальдо. – Как принца де Конде!
И через час Лаффема был в камере…
Этим утром епископ Люсонский долго совещался с таинственным монахом-капуцином, которого иногда принимал у себя. Епископ звал своего гостя отцом Жозефом. После ухода монаха Ришелье долго пребывал в задумчивости.
«Итак, – размышлял он, – Лаффема посадили в Бастилию. Неужели Кончини перестал мне доверять? Значит, это начало войны?»
Несколько минут Ришелье медленно прогуливался по залу. Затем епископ надел перчатки, прикрепил к поясу шпагу и уверенным шагом вошел в комнату, где было лишь одно окно – слуховое. В эту комнату вчера поместили Марион Делорм. Красавица казалась немного бледнее, чем обычно, и все же она улыбалась.
«Как я устал от этой улыбки!» – подумал Ришелье.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В глазах Ришелье полыхала любовь, смешанная с презрением.
– Позавчера я предложил вам миллион, – без всяких вступлений начал епископ. – Кроме этого, особняк в Париже и загородный дом. Я обещал подарить вам любые драгоценности, какие вы только пожелаете…
Марион расхохоталась.
– Да! – воскликнул Ришелье. – Именно таким и был ваш ответ.
– Простите меня, господин епископ, – ответила женщина, по-прежнему смеясь, – но вы выражаетесь, как нотариус. Это не объяснение в любви, а опись имущества!
