и с силой швырнул его Гилдасу под ноги. Того окатило дворовой грязью. — А вот ты рискуешь свою потерять. Перевернуть бочки! — крикнул он людям.
Солдаты замешкались.
— Повторять я не стану!
Пара молодых воинов выволокли открытые бочки и опрокинули их на землю. Провизией была присыпана только верхушка. Все прочее оказалось камнями и мелким песком. Амброзий пнул камень навстречу бритту.
— Отменные сухари ты привез нам. Не хочешь погрызть?
Его спутники выхватили ножи. В то же мгновение раздался лязг десятка мечей, вынутых из ножен.
— Довольно! — крикнул Гилдас своим. — Довольно!
— Мудрое решение, — заметил центурион. — Уж всяко мудрее твоего желания накормить нас камнями. Этих двоих — под замок. Гилдаса — к Утеру. Командир сам решит, как с вами быть.
«Ты слишком мягок, — вечно говорил ему брат. — Ты мягок, тебе сядут на шею и прирежут во сне. Эти крестьяне опасны и лживы, твоей любви они не заслуживают».
Брат оказался прав. А над ним вновь потешались.
— Скажите Утеру, — со злостью добавил он. — Что вдобавок они опоздали на три недели. Быть может, намеренно. Надо проверить их связи с пиктами из-за Стены. Утер всегда рад новым лазутчикам.
— Нет! — крикнул Гилдас, когда его схватили две пары крепких тяжелых рук. — Нет, господин, постой, я все тебе расскажу!
«Все» он рассказал бы и Утеру. Ненавидя себя за слабость, Амброзий сделал знак солдатам, чтобы те отпустили его. Бритты были мрачнее тучи, но в драку больше не лезли.
— Ты хотел мне что-то сказать, — после короткого молчания напомнил центурион. — Для начала можешь мне объяснить, где и зачем ты спрятал провизию.
Гилдас опустил голову, затем сплюнул на землю. Этот бритт три года подряд подвозил им еду, и Амброзию не верилось, что Гилдас смог их так просто предать. Должно быть задешево. От этого было паршиво. Для всех это было так просто, а он все никак не привыкнет.
— Мы не прятали ее. Господин, — наконец сказал Гилдас. Амброзий молчал. — Ещё четыре… да, четыре недели назад у наших все было готово. Рыба, ячмень, пиво и мясо. Мешки сухарей. Как договаривались.
— А потом вы решили, что вам это вовсе не нужно, — продолжил Амброзий. — Вы оставили всю пищу себе или передали пиктам через границу? Они были довольны?
Гилдас посмотрел на Амброзия так, будто тот ударил его.
— Как будет угодно господину центуриону, но с пиктами мы не якшаемся, — выплюнул Гилдас. — Каждую весну их лазутчики пытаются жечь наши деревни, у Куна в прошлом году увели дочь и жену — ты думаешь, мы будем помогать этим вшивым собакам? Богатый воин в чистых доспехах, ты думаешь, у нас совсем чести нет.
Бритты любят говорить высокопарно и долго, у них, как оказалось, в почете певцы и поэты. Как это скучно.
— Расскажи, прибавилось ли твоей чести, когда ты решил привезти нам камней?
— У нас не было выбора! — крикнул тот, кого звали Куном. — Не было, чтоб вас волки сожрали!
Гилдас замялся.
— Кун прав, — мрачно ответил он и добавил: — Проклятые саксы.
На Амброзия навалилась усталость, и он с обречённостью понял, что беседы с братом не избежать. Обман бриттов, недовольства, разборки и распри, даже голод — это все привычно и мелко, он мог с этим справиться сам, отправить пару отрядов, всех рассудить, примирить, наказать. А вот набеги… За девять лет Амброзий слишком хорошо уяснил свое положение безрукого калеки, брата предводителя и господина. Ему дозволено все, если он остается вторым. Решение же о набегах разбойников с юга было делом Утера и только его.
— Два месяца назад они увели весь скот, — негромко продолжил Гилдас, видя, что собеседник в растерянности и не слышит его. — Не оставили даже старой телки, из которой только похлёбку варить. Говорили — дань. Говорили, что прикрывают нас от пиратов с зелёного острова, мол, мы им должны. Может, и были должны… По мне так и без врагов лучше, и без друзей — когда вернулись к нам в другой раз, они уже не говорили про дань, не звали старейшину, просто забрали, что захотели, и наказали собрать ещё больше. А мы, господин Амброзий, признаться, — Гилдас прицокнул языком. — Куда больше боимся саксов, чем вашего брата.
— Это можно быстро исправить.
«Они сядут тебе на шею, милый брат. И затянут удавку потуже».
— Неясно, что же вам помешало отправить гонца, когда к вам пришли первый раз? Явно не страх. Как же здорово, что добрый легион охраняет нас от пиктов задаром, не правда ли? — он махнул стражникам снова. — Отведите его к Утеру. Пусть повторит ему то, что сказал мне.
Амброзий подошёл совсем близко к Гилдасу, на его грязном лице не было ни почтения, ни намека на стыд, ни просьбы о помощи. На мгновение центурион вспомнил о Вортигерне и тут же прогнал эту мысль.
— Если бы ты прислал мне гонца, Гилдас. Сказал, что вас грабят. Я отпустил бы тебя, не задумываясь, твой обман был бы порывом отчаяния и это простительно. Но тебе хотелось усидеть на двух стульях сразу. Зря ты мне это сказал. Уведите его.
Солдаты крепко схватили пленного бритта и не церемонясь повели его к крутой лестнице. «Вашего брата» — здесь половина ребят с тех же земель, предательство родни им пришлось не по вкусу.
— Тебя будут держать здесь, пока ваши люди не пришлют нам новой провизии. И не говори мне больше о чести. Его спутников — в южный комнаты. Сообщники повинны меньше зачинщиков.
Двух оставшихся бриттов толкнули вперед. Тот, кого звали Куном, проходя мимо Амброзия, кивнул и сказал:
— Господин, мы обманули тебя. Девять лет ты был к нам добр, но ты чужак, мы не считали должным хранить тебе верность. Мысли мальчишек и трусов, но не достойных мужей.
— А ты, значит, не трус? — центурион посмотрел на него.
— Трус. И мне стыдно за это.
— Эй там, стыдливого отпустите. Видишь ли какое дело, здесь все выполняют свою работу. Гилдас встанет перед Утером и понесет наказание. Другой твой товарищ пока что наш пленник. А ты… А ты сейчас возвратишься обратно в селение. Ты передашь, что Амброзий Полу-бритт проявил к тебе милосердие, что не приказал отстегать тебя вожжами. Ты скажешь, что твои спутники остаются у нас, пока не пребудет треть от обещанного. А еще, — Амброзий поморщился. — пришлите ко мне кого-то поумнее вашего Гилдаса.
***
Прошло три дня с тех пор, как в форт на Стене приехал Гилдас с товарищами. Бритт был еще жив, это верно, Утер не любил убивать информаторов, да и беспорядки были бы
