– Он может стать обузой, – буркнул мой друг. Радуясь теплу, он растирал руками свою покалеченную ногу. В подпоясанной шерстяной тунике и прочных кожаных башмаках он походил на франкского купца, хотя черные глаза, смуглая кожа и, конечно, привычка носить на голове кусок материи, обмотанный вокруг теплой ермолки из серого фетра, выдавали его сарацинское происхождение.
– Его отец спас мне жизнь, – сказал я. – К тому же Вало постепенно приходит в себя. Он уже произносит целые фразы. Если мы бросим его здесь, он быстро превратится в бессловесного дурачка. Приглядывать за ним никто не берется.
Я старался говорить небрежным тоном и находить своему предложению веские обоснования, но обмануть друга, который знал меня всю жизнь, мне не удалось.
– Сдается мне, что у тебя есть еще какая-то причина для того, чтобы взять Вало с собой, – многозначительно заметил он.
С Озриком, единственным на свете, я регулярно обсуждал мои пророческие сновидения.
– Это случилось в ту же ночь, когда Карл удостоил меня аудиенции, – сознался я. – Мне снилось, что я пробираюсь через сосновый лес и вдруг слышу странное жужжание, причем очень громкое. Ко мне между деревьев бегут два волка. А жужжит масса сидящих на них пчел. Пчелы облепили волков так, что кажется, будто у них выросла вторая шкура, которая гудит и трепещет. Волки не обращают на пчел никакого внимания, а я испугался. И тут неведомо откуда появился Вало… – Я умолк, припоминая подробности той невероятной сцены.
– Продолжай, – поторопил меня сарацин.
– Вало ведет себя как безумный. Он прямиком направляется к волкам, гладит их по головам, и они послушно садятся, вывалив языки. Он садится на землю между ними, часть пчел поднимается в воздух и перелетает на него, пока он тоже не оказывается облачен в нечто вроде плаща из пчел. А потом я проснулся.
– Что может говорить об этом «Онейрокритикон»? – спросил Озрик после продолжительной паузы.
Я тоже ответил далеко не сразу. Мы оба хорошо знали, что толкование снов по соннику может привести к такой же опасной двусмысленности, как и предсказания любого шарлатана.
– Артимедор писал, что видеть во сне сумасшедшего – доброе предзнаменование, – начал вспоминать я. – Он указывал, что ничего не удержит безумца, стремящегося к чему-то всей душой. Значит, видеть во сне безумца означает, что деловое предприятие завершится успехом.
– Не слишком убедительно, – иронически бросил мой собеседник.
– Вполне достаточно для того, чтобы убедить меня в том, что взять Вало с собой будет самым малым воздаянием за самопожертвование его отца. Вало вполне может оказаться счастливым амулетом.
– А ты не думаешь, что можешь втянуть его в нечто такое, с чем ему еще никогда не приходилось сталкиваться, подвергнуть его новым опасностям?
Озадаченный этими словами, я вопросительно посмотрел на друга:
– Что ты имеешь в виду?
– Насколько мне известно, король Оффа с прежней безжалостностью управляет Мерсией. При дворе Карла у него имеются шпионы. Он как был, так и остается твоим врагом и вполне может раскаиваться в том, что не прикончил и тебя в тот день, когда расправился со всей твоей семьей. Теперь у него появился шанс довести дело до конца.
– Но ведь мы не собираемся быть ни в Мерсии, ни рядом с нею.
Озрик на мгновение помрачнел:
– Оффа не мог не узнать о великолепных дарах, которые халиф прислал Карлу, и о подготовке ответного посольства в Багдад. Его шпионы могли уже донести, что посольство возглавишь ты. Между Франкией и Мерсией хорошее сообщение.
Он был совершенно прав. В последнее время отношения между двумя королями, Карлом и Оффой, стали чуть ли не сердечными. Они регулярно обменивались письмами, а не так давно между королевствами было заключено официальное торговое соглашение. Я вдруг осознал, что оказался в дурацком положении. Если Оффа знает, что Карл заметно возвысил меня при своем дворе, он вполне может увидеть во мне, законном наследнике узурпированного им трона, угрозу для себя. Этот правитель был известен своей жестокостью и безжалостностью. И если он и впрямь сожалеет о том, что оставил мне жизнь, с него станется попытаться исправить эту ошибку.
– Сомневаюсь, что шпионы сочтут нужным докладывать ему, что меня отправили ловить белых животных, – ответил я.
– Оффа не предпринимает ничего против тебя, пока ты находишься при дворе Карла. Это было бы прямым оскорблением Франкского королевства. А вот когда ты отправишься на эту охоту и окажешься за его пределами, у тебя уже не будет такой защиты… – Последние слова Озрик произнес чуть слышно.
– Значит, нужно будет позаботиться о том, чтобы он не смог точно узнать, куда и когда мы отправимся, – решительно заявил я. Подозрительность моего товарища оказалась очень заразительной.
Сарацин смерил меня скептическим взглядом:
– Оффа не дурак. Он и сам сможет это выяснить.
Спорить с этим было бессмысленно. Главный сокольничий Карла уже рассказал мне, что белых кречетов можно раздобыть только на большом торжище, которое устраивают в Каупанге, на самой окраине Датского королевства.
Мой друг, скорчив гримасу, попытался распрямить скрюченную ногу:
– И как далеко на севере лежит этот Каупанг?
– Где-то с месяц пути. Торжище временное – по несколько недель каждое лето. Торговцы и покупатели съезжаются туда со всего Нортланда.
– А я как раз собирался насладиться летним теплом! – проворчал Озрик.
– Канцелярия уже все подготовила. Мы вернемся до конца лета, – заверил я его. – Вооруженный эскорт будет сопровождать нас до Дорестада, что на Рейне, а оттуда мы кораблем отправимся прямо в Каупанг. Там купим медведей и соколов и вернемся домой.
Озрик покачал головой, всем своим видом выражая сомнение:
– Ты только что сказал, что мы должны скрывать время и место назначения нашего путешествия. Если нас будет сопровождать отряд франкских воинов, из этого ничего не выйдет.
– Значит, придется взять маленький эскорт. Ровно столько воинов, чтобы нас не смогли ограбить по пути в Дорестад. У нас ведь при себе будет целое состояние – в полновесном серебре. Карл не поскупился на деньги.
– Дал столько, чтобы хватило даже на единорога? – усмехнулся мой друг.
– Мы очень постараемся отыскать его, ну а если не получится, то придется оправдываться перед королем.
Озрик тяжело вздохнул:
– Ну, тогда начинай подбирать слова уже сейчас. Но я вижу, что взять с собой Вало ты решил твердо.
Я поднялся на ноги:
– Нужно выяснить, как скоро канцелярия сможет подготовить деньги и организовать эскорт.
Шагая по королевскому кварталу, я думал о том, не стоило ли мне быть более честным с Озриком. «Онейрокритикон» ведь имел и другое толкование для моего сна. Согласно Артимедору, видеть во сне пчел хорошо только для крестьян. А для всех остальных такой сон предвещает серьезную опасность. Пчелиное жужжание означает беспорядок в делах, пчелы, жалящие тебя, – боль и раны, а пчелы, садящиеся на голову тому, кто видит сон, предсказывают ему смерть.
* * *
Мы выехали из Ахена в первый день июня, в ранний час, когда в небе только-только занималась заря. Я рассчитывал, что среди таких же ранних путников, спозаранку выбравшихся на разъезженный тракт, уходящий из города, наш небольшой отряд не будет бросаться в глаза. Мы с Озриком обрядились в скромные практичные одежды, подобающие купцам средней руки, а Вало одели как слугу. Я снял с глаза повязку, чтобы не быть столь заметным, и решил надеть ее, лишь когда совсем рассветет. Нашим сопровождающим – двоим могучим воинам – пришлось оставить дома шлемы и панцири, по которым в них легко могли бы опознать королевских стражников. Каждый из них вел в поводу по паре пони, навьюченных корзинами, в которых лежали переложенные соломой бутыли с рейнским вином – им мы якобы намеревались торговать. Настоящее же наше богатство помещалось в седельных сумках у меня и Озрика: новенькие сверкающие серебряные денье с монетного двора в Ахене. На каждой монете размером с ноготь моего пальца чеканщики выбили с одной стороны монограмму Карла, а с другой – христианский крест. Таких монет было три тысячи – заманчивая добыча для ловкого вора!
