княжна, одно имя ваше откроет любую дверь!
– Надеюсь побывать у государя Алексея Михайловича, – с надеждой проговорила княжна Лукерья, – есть у меня к нему душевный разговор, думаю, что государь меня примет и выслушает.
Князь Трофим с удивлением посмотрел на нее сбоку, но подробно расспрашивать не стал, догадался, что об этом, сокровенном, она делиться со случайным попутчиком не станет.
Через несколько минут молчаливой езды справа действительно обозначилась изрядно уже заросшая проселочная дорога. Должно, ее имел в виду хозяин постоялого двора, когда предупреждал о шалаше.
– Свернем? – спросил Михаил, внимательно всматриваясь в густую тьму, которая, словно утренний туман, теперь неслышно поднималась от земли, заволакивая кусты, стволы деревьев с полуоголенной уже кроной, и только наверху, где видны были отсветы вечернего заката, тьма еще не властвовала.
– Свернем, это, должно, и есть та дорога к сплаву, – согласился ротмистр и как бы ненароком уступил дорогу Михаилу, а сам стал выправлять коня следом за ним.
«Шалишь, князек, мы тебя без догляда не оставим», – подумал Михаил и, проезжая мимо княжны Лукерьи, чуть приметно кивнул ей головой в сторону князя Квашнина и подмигнул – дескать, следи за ним внимательно.
Княжна Лукерья поняла опасения Михаила и как бы им обоим присоветовала:
– Осторожнее ступайте, во тьме колдобина может коню под ноги попасть… А мы бережно за вами, след в след, – и к Дуняше с ободряющим словом: – Не отставай, голубушка, от меня, а иначе здешний леший может польститься на твою красу и уволочет в темное подкоренье, кинет на ложе из сырого мха.
– Ой, не стращайте меня, княжна Луша! – простодушно воскликнула Дуняша. – У меня и без того спина затвердела, будто кора дубовая! Скорее бы домой нам добраться!
– Доберемся! Уже больше проехали, нежели осталось. Да и дорога от Москвы будет стократ спокойнее, нежели по засечной черте, – утешала княжна свою служанку-подругу, стараясь быть как можно ближе к коню драгунского ротмистра, чтобы следить, не тянется ли его рука к поясу с саблей или к приседельным карманам с пистолями. К реке спускались довольно долго, минут десять, на берегу сразу же отыскали просторное место былой стоянки – видны были черные круги от больших костров, а под могучим, в два обхвата дубом виден просторный, добротно сложенный шалаш.
– Верно говорил Демьян, именно здесь сплавщики леса жили, – порадовался Михаил, соскочил с коня, подошел к шалашу, заглянул вовнутрь – не прячется ли там вражеская засада? – Пусто! И постелено травы изрядно, так что нашим дамам спать здесь будет весьма удобно! Молодец Демьян, дай Бог тебе крепкого здоровья!
Князь Трофим не преминул отпустить шутку и на этот раз:
– Наши дамы хорошо выспятся, ежели вшивые мужики не оставили в этом шалаше несколько дюжин голодных прыгающих насекомых! Им княжеская кровь будет в новинку и в охотку!
Михаил довольно резко, со злостью на это высказал:
– Не к месту такие шутки, князь Трофим! Дамы и без того еле на ногах держатся, чтобы пугать их всякой дрянью!
Драгунский ротмистр на секунду замер, одной ногой на земле, а левая все еще оставалась в стремени – не привык такую отповедь встречать со стороны простолюдина! – но сдержался, пошел на мировую, винясь перед княжной.
– Прошу прощения, княжна Лукерья! Какие там могут быть блохи, когда здесь уже два-три года не ходила человеческая нога! Видите, кострища по краям начали зарастать дикой травой и мелким кустарником!
Михаил помог княжне сойти с коня, потом почти на руки принял из седла еле сидящую от усталости Дуняшу, проводил их к шалашу, расстелил рядно, достал из приседельнего мешка толстое покрывало, которое княжна Лукерья догадалась прихватить из возка, подаренного князем Милославским, когда выбирались из Уреньского городка искать своих женихов – Михаила и Данилушку.
– Князь Трофим, не сочтите за труд набрать ведерко воды, пока еще что-то видно под ногами, а я соберу сухого хвороста для костра, нам надо всю ночь поддерживать огонь – теплее будет, да и от дикого зверя бережнее!
– А вы запасливый народ! – полушутя-полусерьезно проговорил князь Трофим. – У вас, оказывается, и постель с собой, и топорик, и ведерко – воду кипятить!
– Ну а как же! Снаряжаться в такую дорогу – и с пустыми руками? За каждым разом к чужим людям не накланяешься! – ответил Михаил, подавая князю Трофиму медное ведерко.
– Так надо было остаться ночевать на постоялом дворе, как я и предлагал, а не в лесу. Или взять возок приличный, а не в седлах, – обронил драгунский ротмистр, с ведерком спускаясь к реке – берег в этом месте был пологий, удобный для спуска бревен к воде, чтобы потом, на мелководье, вязать из них плоты.
– Вот уж точно, в тех трактирах только княжне и ночевать! Там блохи злее лесных волков, а о клопах и говорить страшно! – засмеялся Михаил, подошел к своему коню, вынул из мешка торчащий лезвием наружу топорик, пошел к лесу. Поравнявшись с шалашом, где княжна Лукерья и Дуняша укладывали постель, негромко сказал:
– Луша, следи за этим князем хорошенько! Не мимо молвил он и про ночевки в трактирах, и про приличный возок князя Милославского, который ты оставила в Уреньском городке! Знает, видит Бог, знает, что ты, Луша, ушла от Борятинского своей волей! А и того хуже, быть может, послан специально искать твой след! Что не удалось сделать Филиппу, ему поручили!..
– Не волнуйся, милый Михась! Я за ним зорко доглядываю. И ночью мы с Дуняшей спать будем поочередно. – А сама подумала: «Жди, князюшка, воеводских ярыжек, жди! Скорее дождешься царствия небесного, ежели только за грехи Господь не опустит тебя в преисподнюю, где черти приготовили для тебя черный котел с кипящей смолой!» – Все будет хорошо, Михась, не тревожься!
– Я тоже спать не буду. Посмотрим, как он себя поведет. Ну, Господь не выдаст, свинья не съест. Иду за дровами, надо сварить кашу да поплотнее поесть на ночь. Придется и днем теперь ехать, не отговориться от драгуна – почему, дескать, боимся днем выходить на тракт, а хоронимся в лесу.
Князь Трофим от речки пришел первым – неподалеку, слышно было, Михаил тюкал топориком, срубая с упавших деревьев сухие ветки. Поставив ведерко у старого кострища, князь осмотрелся, неспешно направился к шалашу. Княжна Лукерья, которая сидела на рядне у входа, тихонько взвела курок пистоля и положила сбоку, чтобы драгун его не видел, а рукой можно было достать в любой момент, если будет такая необходимость.
– Скажите, княжна Лукерья, вы хорошо знаете вашего стража, этого сотника стрелецкого Аристова? – почти шепотом спросил драгунский ротмистр с особым ударением на фамилии «Аристов», присаживаясь на корточки в трех шагах
