Он подался вперед, бдительный и напряженный, словно струна, и вдруг ощутил, как в животе у него зарождается гнев. Жаркая волна ярости прокатилась по телу, как бывает, когда по пищеводу стекает первый глоток горячего напитка. Он спросил себя, что же породило этот гнев, хотя вопрос этот так и не оформился в фразу, а возник на уровне чувств и инстинктов, гораздо более сильных, нежели слова.
А потом он услышал шум где-то вдалеке, и ночной воздух донес до него запах.
Собаки!
Ирландцы все-таки решили преследовать Торгрима и его спутников. И у них нашлись собаки. Он слышал их далекий лай, но даже за те несколько мгновений, которые понадобились ему, чтобы осознать, что именно он слышит, лай стал ближе. Но они не настигнут его здесь. Они не найдут его спутников, не приведут тяжело вооруженных солдат с мечами, копьями и ножными кандалами к тому месту, где спали его люди.
Не думая ни о чем, не имея никакого плана, Торгрим сорвался с места и побежал через лес, навстречу собачьему лаю. Ветки свистели у него над головой, земля пролетала под ногами, а усталость сменилась яростной неутомимостью. Ему казалось, что во рту, словно смутное воспоминание, уже ощущается явственный привкус крови.
Гончие стали ближе, он слышал, как они мчатся к нему, а позади них, с трудом выдерживая темп, неуклюже бегут люди, держащие их на поводке. Егерей было не меньше дюжины, и столько же собак, с треском ломящихся сквозь лес по следу, оставленному им и его людьми во время суматошного бегства. Торгрим, кстати, шел по тому же следу, только в обратную сторону, и он должен был непременно встретиться с собаками в некой, пока еще невидимой точке.
А потом он остановился. След и запах обрывались на берегу неширокого ручья. Торгрим припомнил, как они уже пересекали его сегодня. Ручей образовывал естественную преграду на пути к тому месту, где беспробудным сном спали Харальд и остальные викинги. Ночной Волк обонял запах воды, запахи приближающихся собак и загонщиков. Он чувствовал едкую вонь горелого дерева и ткани. У егерей были факелы. Вдалеке, меж деревьев, он уже заметил пляшущие огненные точки.
Торгрим пересек ручей и нашел то место, где след начинался снова. Здесь он задержался, влез в кусты, ломая ветки, оставляя свой запах и обозначая свое присутствие как можно отчетливее. Остановившись на мгновение, он прислушался, чутко улавливая звуки погони и зловоние собак и людей. Они были уже совсем близко. Он скрипнул зубами. Но его час еще не пробил. Еще не сейчас. Он должен увести их подальше от этого места и от настоящего следа.
Ночной Волк бросился влево, в заросли густого кустарника, чувствуя, как хлещут по одежде ветви деревьев. Некоторое время он бежал вдоль берега ручья, а потом вновь углубился в лес и остановился. До его слуха донеслось жалобное скуление гончих и их растерянный лай, когда они добрались до того места, где след обрывался, после чего уходил в другом направлении. Запах тоже должен быть совсем другим, поскольку теперь он остался один, и Ночной Волк не знал, удастся ли ему одурачить собак.
Торгрим слышал, как люди что-то кричат друг другу, но не мог разобрать слов. Он внутренне подобрался. Если ему придется вернуться и вступать в бой, что ж, он готов и к этому, но подходящее место для схватки ему хотелось выбрать самому.
А потом он услышал, как его преследователи вновь бросились в погоню. Собаки залаяли и завыли, напав на новый след. Они натягивали поводки, нюхали землю и рвались вперед, вновь учуяв в лесу запах Торгрима и идя по оставленному им следу.
Торгрим побежал, дивясь про себя резвости собственных ног и силе, которую он ощущал во всем теле, уходя от погони. Он понимал, что сегодня ночью ему, скорее всего, суждено умереть, но при этом знал, что умрет достойно и умрет не один.
Деревья расступились, и передним открылся небольшой луг, ярдов пятьсот в диаметре, на дальней стороне которого виднелся крутой и поросший лесом склон холма, похожий на стену, возведенную самой природой. Он скачками понесся через луг. Гончие были уже близко, он слышал их, но пока не видел и потому знал, что и они тоже еще не видят его. Наконец он добрался до дальнего края луга. У подножия холма росло несколько дубов, и он устремился к ним. Подлеска и кустов здесь почти не было, и деревья располагались на некотором расстоянии друг от друга. Склон холма за его спиной разъела эрозия, и оттого вблизи он походил на земляную стену, крутую и неприступную. Он решил, что это хорошо. Здесь было самое подходящее место, чтобы остановиться и дать бой преследователям. Торгрим понимал, что лучшего ему уже не найти.
Он остановился и развернулся. Дышал он часто и шумно, но, как ни странно, совсем не чувствовал себя запыхавшимся. Ночной Волк увидел, как на дальней стороне луга из-за деревьев появились гончие с егерями. Три факела отбрасывали вокруг жутковатый трепещущий отблеск. Собаки рвались с поводков, завывая и заливаясь злобным лаем. Они вставали на задние лапы и готовы были выскочить из ошейников. Они тоже знали, что он там, и отчаянно стремились добраться до него. А он был готов встретить их.
Егеря вновь заговорили между собой, но Торгрим опять не смог разобрать ни слова. Зато он видел, как они взмахами рук показывали в его сторону. Очевидно, они с жаром обсуждали что-то. А потом егеря шагнули вперед, схватили собак за ошейники и спустили их с поводков. Завывая и заливаясь злобным лаем, свора рванулась вперед по лугу, вывалив языки из распахнутых пастей и стремительно пересекая открытое пространство. Торгрим смотрел, как они приближаются. Он ждал. Он был готов.
…А вскоре землю
Я окрасил кровью…
Сага об Эгиле
Доннелу не нравилось происходящее, причем уже давно. Морриган поручила ему возглавить поиски Торгрима и тех, кто ушел с ним. Подобное занятие было ему не в диковинку, но он мало знал о собаках и еще меньше — о сражениях. Он чувствовал себя как человек, который оседлал быка и думает, что может повелевать им, в глубине души сознавая, что это не так.
Старший егерь и четверо его подручных привели в лагерь собак, с трудом удерживая их на поводках. Под нос им сунули постель Торгрима и его накидку, которую он впопыхах забыл в палатке. Это было все, что требовалось псам. Пробежавшись вокруг лагеря, они быстро взяли след скрывшихся фин галл и бросились по нему.
Доннел не сомневался, что собаки преследуют целый отряд, в котором, по его прикидкам, было не меньше полудюжины викингов. Еще с малых лет он привык искать пропавших овец на любой местности и потому прекрасно умел читать следы. Другие пастухи часто звали его на помощь, чтобы найти пропавших животных, когда не могли сделать этого сами. И сейчас, хотя он не взялся бы утверледать с уверенностью, что они преследуют именно Торгрима, Доннел не сомневался, что собаки напали на след норманнов.
