Секари занимался своим любимым делом: спал. Если не было важных дел поздним утром и он хорошо поел, он всегда засыпал с примерной легкостью, и растолкать его было трудно.
— Просыпайся! Да проснись же! — тормошил его Икер.
— А-а... Сейчас... А что, уже обед?
— Ханаанин прислал мне послание. Я должен встретиться с ним в южной части города. Царь хочет, чтобы ты пошел со мной.
Секари тут же вскочил.
— Мне это не нравится, Икер.
— Может быть, он сообщит мне, как добраться до моих мнимых союзников.
Бине, шедшей в столовую для солдат, преградил дорогу стражник.
— Ты куда с этой корзиной?
— Это подарок визиря.
— Открой!
Солдат увидел в корзине флаконы.
— В одних — высококачественное масло для еды, — объяснила Бина. — А в других — мазь, успокаивающая боль. У меня приказ отнести это на кухню.
— С какого времени ты работаешь во дворце?
— Давным-давно! — шаловливо улыбнулась молодая женщина. — А вот тебя я никогда не видела!
— Понятно, я только что сюда назначен.
— Может, стоит познакомиться поближе? Как ты?
Стражник встрепенулся от радости, Бина улыбнулась.
— Хорошая мысль! Ты свободна завтра вечером?
— Завтра вечером... Возможно, — прошептала она, жеманясь.
Бина взяла один флакон, открыла его, обмакнула свой палец в содержимое и легонько провела по шее стражника, который едва не растаял от удовольствия.
— До встречи, солдатик!
Соблазнить повара было также нетрудно. Бине вполне хватило времени, чтобы влить масло в горшки, где готовилась еда для часовых, заступавших в караул в первом часу ночи. Теперь они попадают в сонной коме, из которой большая часть из них уже никогда не выйдет! А тех солдат, которые все-таки проснутся, прикончат люди Кривой Глотки.
— Этот тип не один, командир! — сказал Собеку стражник. — На террасе еще, по меньшей мере, двое. И уж в доме, наверняка, есть и другие. Это ханаанское гнездо!
В сумерках арестовать злоумышленников было проще. Собек отправил вперед разведчика.
Когда тот подошел к подозрительному дому, в него полетел брошенный из пращи камень, ранивший его в плечо.
— Эти бандиты нас ждали! — констатировал Собек. — Окружайте дом! Я вернусь во дворец и пошлю вам подкрепление. Как только оно прибудет, начинайте штурм!
Собек испытывал унизительное чувство. Его провели! Продолжая руководить этой операцией, он оказался бы надолго оторванным от царя. А его инстинкт подсказывал ему, что к фараону сейчас нужно быть как можно ближе.
— В послании было сказано именно об этом доме! — сказал Икер.
— Но он выглядит пустым, — возразил Секари.
— В Кахуне я встречался с Биной именно в подобной хижине.
— Иначе говоря, она подстроила тебе западню. Оставайся здесь.
— Секари...
— Ничего не бойся, я привык.
Икер никогда не мог понять, как это Секари, внешне такой тяжеловатый, превращался в невесомого духа, которого не смущали никакие препятствия. С невероятной быстротой он исчез и через минуту был уже на месте.
— Эта хибара пуста. Послание было западней, нас хотели просто удалить с места событий. Во дворец! Быстро!
Десяток пожаров поблизости от дворца занялись почти одновременно. Сухие сучья отлично горели, языки пламени вздымались к небу. Люди были в панике.
Один из очагов угрожал административному зданию, и многие стражники из внешней охраны побежали помогать водоносам, которых не хватало.
— Вперед, — приказал Кривая Глотка своим пятнадцати головорезам, вооруженным короткими мечами.
Часовой у главного входа, несмотря на всю свою храбрость, был быстро устранен.
Внутри путь был свободен: яд Бины сработал прекрасно. Большая часть солдат лежала на полу столовой, другие — в коридоре. Некоторые еще стояли в полусне. И только горстка стражников, сегодня еще не принимавшая пищи, была в состоянии обороняться.
Под натиском наступающих они долго не устоят.
Сесострис только что лег в постель.
Какими бы разнообразными ни были его дневные занятия, монарх не переставая думал о Древе Жизни. Ось, связующая землю с космосом, и позвоночник воскресшего Осириса — это древо воплощало ценности, используемые в качестве материала братством мудрецов во времена строительства Египта.
Управляя справедливо, царь способствует сохранению акации. Каждый акт справедливости производит энергию, каждый ритуал производит силу, способную оттолкнуть силы зла...
Вдруг рядом с его комнатой раздались крики и звон клинков.
Царь встал, взял меч и открыл дверь своей комнаты.
В коридоре от рук бандитов падал последний стражник. Из команды Кривой Глотки убитых было только двое.
Повисла тягостная тишина.
Все взгляды устремились на гиганта, чье спокойствие привело нападавших в оцепенение.
Даже Кривая Глотка, не знакомый со страхом, отступил.
— Это он! — прошептал он. — Это фараон!
Азиаты опустили оружие.
— Это всего лишь человек! Он — один, нас — много! У него никаких шансов на победу! Вперед!
После долгого колебания один из нападавших решился.
Рука фараона сделала едва заметное движение, и на груди азиата осталась глубокая кровавая рана. Азиат тяжело рухнул на пол.
Желая отомстить за своего товарища, вперед ринулся другой азиат. И его постигла та же участь.
Сесострис смотрел на врагов с гневом и презрением.
— Все вместе! Вперед! — проревел Кривая Глотка.
Его люди послушались бы, если бы двое из них не упали под ударами Секари и Икера, действовавших дубинками, взятыми у мертвых стражников.
— Бежим! — крикнул один из бандитов, уверенный в том, что их окружили.
Он далеко не ушел, потому что тут же натолкнулся на разъяренного Собека, пика которого проткнула его насквозь.
Покинутый своими солдатами Кривая Глотка воспользовался неразберихой, скользнул в пустой коридор и выпрыгнул в окно.
Под прикрытием суматохи, царившей во дворе, он исчез в ночи.
Фараон был жив и здоров.
Секари, раненный в левую руку, постепенно начинал приходить в себя.
Собек-Защитник направил острие своего дротика в грудь Икера, стоявшего у стены коридора, вдоль которого в разных позах лежали трупы бандитов.
— Я обвиняю Царского Сына в организации этого покушения.
— Ты с ума сошел! — запротестовал Секари.
— Кто заставил нас поверить, что эти люди ушли из Мемфиса? Икер и ханаанин... Они сообщники, вот вам и вся правда!
Молодой человек побледнел.
— Именем фараона клянусь, что я верен царю и готов отдать свою жизнь, защищая его!
Опасаясь жестокости со стороны Собека, в разговор вмешался Секари.
