Обо всем этом нам рассказали рыбаки, когда мы, придя наутро на берег реки, не обнаружили там своего многострадального плотика: видимо, его унесло ветром. Моя идея насчет покупки лодки не прошла: артельщики объяснили, что лодки здесь в дефиците. Заодно поведали, что повезут завтра рыбу в пункт засолки в Тутуане, и пообещали захватить нас с собой. Таким образом, у нас образовался совершенно свободный день. Для меня это было настолько непривычно, что я тут же напросился с рыбаками на промысел.
Поездка выдалась просто волшебная! Наша лодка, соединенная широкой сетью с другой такой же, долго барражировала по совершенно безмятежной глади реки, а мимо неспешно проплывали, навевая философские мысли, выкорчеванные ночной бурей деревья… Сказать по правде, толку от меня оказалось немного: от носилок и весел кожа с ладоней почти вся слезла, и уверенно держать я мог разве что вилку. Тем не менее на берег сошел с большущей рыбиной, напоминающей российского карпа, и радовался этой своей мирной добыче, будто пятилетний мальчишка.
А дальше состоялся роскошный обед, на котором раздувшийся от важности Омоло угощал всех жарким из подстреленной им обезьяны. И, как ни странно, мне было абсолютно всё равно, что я уплетаю мясо своего далекого предка. Словно перейдя некую невидимую границу, я ощущал себя в тот день так, как ни разу в жизни еще не ощущал. Улыбчивые полуголые люди, сидевшие со мной за выложенным широкими пальмовыми листьями столом, ничуть не чурались меня, а я так и вообще готов был расцеловать каждого из них. Возможно, причиной тому была странная на вкус настойка, которую нам всем наливали из особой, предназначенной лишь для этого напитка, деревянной рюмочки? Не знаю. Однако незнакомое доселе чувство безбрежной эйфории, дарящей потрясающее осознание реальности, сопровождало меня до самого вечера.
На следующий день мы без каких-либо приключений добрались до Тутуане, где задержались недолго: другие рыбаки, прибывшие раньше и уже успевшие сдать свой товар, согласились подбросить нас еще южнее — до деревеньки с труднопроизносимым названием Чигикуэмбо. Оттуда на пароме отправились в Мапаи и к обеду были уже на месте. Поскольку вид наш оставлял желать лучшего (грязная одежда, всклокоченные волосы, въевшийся в кожу рыбный запах), первым делом решили посетить цирюльника и по возможности обновить гардероб — все же Мапаи был достаточно крупным населенным пунктом, раскинувшимся по обеим сторонам Лимпопо. По большому счету, нас привлекал здесь лишь большой грузовой паром, но, увы, приходилось учитывать наличие в Мапаи военной комендатуры и полицейского участка.
Видимо, Мунги думал о том же: от моих глаз не ускользнула тень озабоченности на его лице. Когда мы выгрузились на берег, он уединился в тени густого карликового вяза и начал рассеянно водить пальцем по песку.
— Какие будут идеи? — присел я рядом.
— Да я вот всё думаю о том патрульном катере, — нехотя отозвался он. — Если начальник связался по радио с комендатурой Пафури, ему наверняка теперь всё о нас известно. Боюсь, как бы он не пустился за нами в погоню… Тем более что ты сам ему сообщил, куда мы путь держим.
— Предлагаешь отправиться дальше пешком?
— Отсюда мы сможем дойти только до пристани, где расположен пропускной пункт, — отрицательно покачал Мунги шарообразной головой. — Нет, нам нужно как можно скорее перебраться через реку, а уж с другого берега двинуться к окраинам Мапаи. Немного денег у нас осталось, так что пошлю Свистуна, чтобы купил нам одежду поприличней. Заодно, кстати, разведает обстановку…
— А если попросить наших знакомых рыбаков? Неужели откажут перевезти через реку?
Мунги досадливо поморщился:
— Они сейчас праздновать будут, вырученные за улов деньги тратить. Работать их уже не заставишь — начнут кутить и хулиганить.
— Тогда давай ночью угоним у них лодку, — выдвинул я очередную идею.
— А где гарантия, что еще до наступления ночи патруль не явится к ним с вопросом, не подвозили ли они двух белых и трех черных? — парировал Мунги. — Под ударом, между прочим, в первую очередь окажешься ты. Мы-то с Омоло и Свистуном скроемся в зарослях, едва заслышим звук их мотора, а вот ты куда побежишь? Носилки волоком за собой потащишь?
Доводы дальновидного соратника показались мне весьма убедительными. Да, Мунги прав: надо срочно отыскать какое-то другое плавсредство. Переправиться в последний раз через кишащую опасными тварями Лимпопо и смотреть потом на эту отвратительную реку только по телевизору.
Мы поднялись и, словно парочка голодных гиен, двинулись вдоль береговой полосы. Река здесь делала крутой поворот, и весь так называемый пляж был усеян выброшенными течением древесными стволами, досками, бочками и прочим мусором. Поиски наши продолжались около получаса и закончились на диво успешно: взобравшись на вершину очередной прибрежной дюны, мы почти одновременно увидели искореженные останки нашего плота. С победными криками бросились к нему, но радовались рано: две из пяти камер оказались истрепанными до такой степени, что никакой починке уже не подлежали. Настил тоже требовал значительной реконструкции, но с этим дело обстояло лучше, поскольку древесины вокруг было навалом. Преисполнившись энтузиазма, мы с Мунги приступили к ремонту немедленно. В ход пошло всё: обрывки веревок, куски проволоки, обломки лиан и даже… собственная одежда. Вместо пришедших в негодность камер приспособили к остову плота две железные бочки: одну выкопали из песка, другую купили у изрядно уже принявших «на грудь» знакомых рыбаков. У них же выпросили и весла.
Наконец изрядно обновленный плот был готов к спуску на воду. Вернувшись к спутникам, охранявшим Владимира Васильевича и наши нехитрые пожитки, мы с Мунги коротко похвастались успехами, и сразу же, уже все вместе, направились к реке.
— Что вы ползете, как беременные черепахи? — нервничал всю дорогу Мунги. — Быстрее, быстрее! Чем скорее уберемся отсюда, тем лучше!
Наконец мы отчалили, и тут же выяснилось, что плавучесть и ходовые качества нашей с Мунги самоделки оставляют желать лучшего. Но не поворачивать же назад! Мы начали грести изо всех сил, в надежде поскорее перевалить через середину Лимпопо, где более сильное течение послужило бы нам союзником. Когда же до вожделенного участка реки оставалось всего ничего, до наших ушей, увы, донесся знакомый трескучий звук. Оглянувшись, мы поняли, что настигающий нас патрульный катер поравняется с нами самое большее через три-четыре минуты.
— На сей раз нам не отвертеться, — резюмировал Мунги, решительно подтягивая к себе карабин, — придется отбиваться. Алекс, укройся пока здесь, — указал он мне позицию за одной из бочек. — Как только они потребуют встать и поднять руки, дашь короткую очередь, чтобы заставить их пригнуться. Потом выстрелю я. Постараюсь попасть в мотор.
