— Какие дела в непогодь! Пережди… — попытался остановить его соскучившийся по людям дед.
Но Илья ждать не хотел. В дождь лучше всего добраться незамеченным к дому попа, как было условлено с Волохом. Надо бы узнать о нем.
— В станице ничего нонче не произошло?
— Вроде нет, — ответил дед, шурша сеном. — Вот только сосед наш, Карпыч, — помнишь его? — сказывал, коробошника поймали. Думали, лазутчик красный, а атаманша в нем мужика своего признала.
— Кого? — не поверил своим ушам разведчик. — Врешь, поди, дед?
— Может, и вру, — согласился дед. — Почем покупал — по том и продаю. Сосед, однако, сам его из степи привел. Видел, как она на него смотрела. Да и сейчас он у нее…
Только теперь понял Илья намеки комиссара, но в предательстве его не заподозрил. Многое ему пришлось повидать и ко многому привыкнуть за годы гражданской войны. Видел он, как братья убивают друг друга, как отец воевал с сыном, а вот чтоб жена воевала против мужа — такого не встречал.
Вновь сверкнула молния и затрещал гром. Крупные капли дождя часто зашелестели по соломенной крыше хлева.
— Ты меня жди, дед. Приду ночевать.
— Подожду.
Илья согласно кивнул и скрылся во тьме. Старик даже не заметил, в какую сторону он ушел.
Лена, а сегодня она не хотела быть ни Марусей, ни атаманшей, ушла в баню первой. Потом высокая пожилая женщина с усталым лицом, очень похожая на Зойку, позвала Сергея.
— Она уже вышла? — смущенно осведомился он.
— Вышла. К батюшке пошла по делу.
Вымылся он с удовольствием. Давненько не приходилось мыться вот так спокойно, не торопясь, одному. Да и баня у попа отменная. В предбаннике вместо своей одежонки увидел чистое белье и… знакомые бриджи, зеленый френч и пару хромовых сапог с чистыми портянками. Усмехнулся подарку, но делать было нечего, надел. Френч и сапоги оказались впору, а вот бриджи были коротковаты и висели на заду. Затянув ремень, удивился — он был, оказывается, толще в талии, чем Лена.
Почти вслед ему на половину атаманши ввалился какой-то подвыпивший тип в длиннополой черкеске. На казака непохож. Хоть черкеска и сидит на нем аккуратно, но чувствовалось, что это непривычная для него одежда. Походкой и неестественно выпрямленной спиной он напоминал кадрового военного.
— Где атаманша? — с заметным армянским акцентом спросил он, подозрительно оглядев Волоха.
— Чего тебе, Овсепян? — раздался голос Лены из спальни.
— Вот ты где… — Овсепян, покачиваясь, направился в спальню.
— Сюда не входи! — предостерегла она. — Пулю получишь.
Но тот не обратил внимания на предостережение. Хозяйственно стал у двери, небрежно раздвинул занавески. Тут же грянул выстрел. Пуля сорвала с него папаху. Он испуганно отскочил в сторону, мгновенно протрезвев.
— Ты чэго! Своих нэ узнаешь?!
— Сказано было — не входи. Потом ты должен знать, что в мою комнату никому не разрешается входить. Или тебя не предупредили об этом?
— Ты атаман или не атаман? Могу я к атаману по делу зайти? Вдруг красные…
— Об этом меня предупредит Савельич. Что надо? Говори и проваливай!
— Кто этот человек, с которым ты собираешься спать?
Ответа не последовало. Сергей опасался, что наглый вопрос будет стоить армянину жизни. Тот и сам испугался зловещего молчания, попятился к выходу. Но там неожиданно выросла огромная фигура пожилого казака с маузером в руке. Он спокойно осмотрел присутствующих и не проронил ни слова.
— Овсепян, Савельич еще не вышвырнул тебя? — спокойно спросила атаманша.
— Нет еще, — буркнул Овсепян, опасливо покосившись на телохранителя.
— Сегодня мне по случаю встречи с мужем не хочется портить твоей шкуры. Но ты надейся.
— Так он… — поразился армянин.
— Мой муж! А завтра — твой атаман.
— Зачем мой? Мой атаман Ропот! Он меня к тебе поставил, и от его имени я спрашиваю: зачем атаман? Может, он красный шпион?!
Волох в это время молча стоял в стороне, внешне невозмутимо наблюдая за происходящим. Когда же она назвала его атаманом, дерзкая мысль мелькнула в мозгу: что, если принять атаманство и завлечь банду в засаду? Но тут же отказался от этого замысла. Такое действие он расценивал как вероломное предательство. Пусть эти люди, если судить по роже Овсепяна, сволочи, но если они признают его своим атаманом, значит поверят в него. И такое предательство, пусть даже совершенное из лучших побуждений, не имеет себе оправдания. К тому же многих вовлекли в банду не личные убеждения, а враждебная Советской власти агитация. Потом они не поверят, что он был комиссаром полка, а будут убеждены, что получил это звание за предательство; и всю жизнь будут питать чувство неприязни ко всем представителям Советской и партийной власти: знаем, мол, как вам власть досталась!.. Нет, он не примет этого подарка! Честная смерть всегда почетнее позорной жизни.
— Успокойтесь, Овсепян. Я не стану атаманом!
С минуту царило напряженное молчание, прерванное усталым, каким-то надломленным голосом атаманши:
— Ты слышал, Овсепян?… Теперь проваливай!
— Ухожу, — поспешно заверил ее армянин. — Только скажи, кто твой муж?
— Сергей Волох, — ответила она.
Звук собственного имени заставил Сергея вздрогнуть. Овсепян, как показалось ему, напрягся, пытаясь что-то вспомнить, но, видимо, не вспомнил, ушел, поселив в душе неприятное предчувствие.
— Мне можно войти? — осторожно спросил Сергей.
— Сережка… — воскликнула она с такой укоризною, что вмиг рассеяла все сомнения. — Запри только дверь и лампу захвати.
Она сидела на кровати, положив руки на колени и печально склонив голову. Волосы заплетены в одну, девичью, косу, какую носила она в дни их первых встреч. Одета в женское: белая кофта да синяя юбка. Сергей поставил лампу на столик у кровати под матерчатый абажур и невольно забыл обо всех треволнениях, залюбовавшись преобразившейся атаманшей.
— Зачем ты отказался? — со стоном в голосе спросила она, подняв к нему большие, полные невыразимой тоски глаза. — Пойми же, я не могу их бросить! Я сама поднимала казаков. А сейчас не могу быть атаманом. Хочу быть просто бабой Сергея Волоха. Сережка! Что ты со мной сделал! Если бы этот армянин вчера ворвался вот так — убила б! А сегодня не могу… Я уже твоей бабой себя чувствую.
— А кто этот Овсепян?
— Кто его знает… Вроде у Деникина в контрразведке служил… Мне его Ропот в помощники подсунул.
— А Ропот кто? Ты у него служишь?
— Нет. Как подняла я казаков, заявился он и предложил сообща действовать.
— Видать, затевает что-то? — осторожно спросил Волох.
