Между тем Дорель и Шарль Лебо вовремя успели предостеречь Буганвиля и даже указали ему на Фулонскую бухту, как на предполагаемое место высадки неприятеля.
Буганвиль сделал следующий вывод: эти господа имеют сведения, слишком подробные для того, чтобы они могли быть верны.
И, совершенно забыв о полученных предостережениях, он надеялся поразить всех неожиданным удачным шагом. Чтобы ввести в заблуждение Буганвиля, генерал Вольф поднялся по реке Св. Лаврентия до мыса Красного, в трех лье от Квебека.
— Я этого ожидал, — сказал Буганвиль, потирая руки. И приказал отряду разбить лагерь на предстоящую ночь.
В эту самую ночь, ночь на 12-е сентября, английский генерал, утомив французов беспрестанными движениями взад и вперед, поплыл вниз по реке и спустил на воду шлюпки, предназначенные для десанта войска на неприятельскую территорию.
Де Витре в качестве проводника находился в первой шлюпке.
Но тут случилось странное событие.
Граф де Витре ступил на берег, он махал шпагой, приглашая англичан следовать за собой.
Луна зашла минут десять тому назад, мрак был полный, англичане ринулись на крутизну, но предводителя уже не было с ними.
Звучный голос графа, раздававшийся минуту тому назад, внезапно смолк. Англичане думали, что он впереди, и бросились за ним.
Вот как произошло дело.
В тот момент, когда граф де Витре обернулся, чтобы ободрить солдат, чьи-то руки неожиданно его схватили, зажали ему рот и столкнули в углубление, образовавшееся в соседней скале.
Все это произошло так быстро, что никто ничего не заметил.
Граф, которого схватили за горло, не успел произнести ни одного звука; его моментально связали, заклепали рот и обернули в плащ.
Мрачный Взгляд навьючил его себе на плечи, и все четыре охотника бегом пустились по направлению к Квебеку.
Пробежав полдороги, они остановились отдохнуть против того леса, с которым читатель уже знаком; по сигналу, данному Сурикэ, человек тридцать индейцев выбежали из леса и окружили охотников.
— Изменник схвачен! — вскричал вождь Тареа.
— Мы вам принесли его, вождь.
— Хорошо! А трудно было с ним справиться?
— Напротив, очень легко, — сказал Сурикэ.
И он рассказал вождю, каким образом совершилось похищение.
— Хорошо! Верно, бог белых его не хочет больше знать.
— Вероятно; человек этот совершил слишком много преступлений, чтобы рассчитывать на милосердие.
— Злодей! Он продал своих друзей и братьев, как медведей или бобров; он стоит индейской казни.
— Да, и он ее не избегнет, клянусь вам; вы не забыли о наших условиях?
— Тареа не обмануть.
— Я верю вашему слову, вождь, знаю, что вы честно его сдержите, но вы могли предположить, что, быть может, я изменю свое решение, не бойтесь, мое решение непоколебимо, что бы ни случилось.
— Хорошо! Брат мой говорит, как умный человек, что он говорит, то и делает, хорошо! Время идет!
— Вы правы, вождь, уносите этого негодяя, мы скоро будем в вашем селении.
— Хорошо! Мы уходим, скоро увидимся.
В несколько минут индейцы соорудили род носилок, бросили на них пленника, потом вытянулись гуськом по обычаю индейцев и двинулись почти бегом по направлению к стране Великих Озер.
Минут через пять индейцы исчезли из виду.
— Что мы теперь будем делать? — спросил Белюмер.
— Отправляйтесь как можно скорее к главнокомандующему, передайте ему, что случилось, и скажите, что мы захватили изменника.
— А вы? — спросил Мрачный Взгляд.
— Я отправляюсь к Буганвилю.
— Несмотря на то, что между вами произошло?
— Друг мой, в такие ужасные моменты всякий патриот обязан забыть обо всех мелочах и думать только о спасении отечества.
— Вы, как всегда, правы, любезный друг, ступайте с Богом; от души желаю вам успеха; наше положение почти безвыходно.
— Не надо терять надежду до конца; мы не знаем, что нас может ожидать в будущем. До свидания, пожалуйста, не мешкайте.
— До свидания, мы не будем терять ни секунды. Друзья пожали друг другу руки. Охотники скорым шагом направились в Квебек.
Сурикэ проводил их глазами, потом вздохнул и в свою очередь пустился в путь; он спешил к мысу Красному, где Буганвиль расположился лагерем на ночь.
Теперь вернемся к англичанам и расскажем, что произошло у Фулонской бухты.
Англичане взобрались на скалистый берег, столь удобный для обороны, и натолкнулись только на четырех часовых, которых закололи штыками и сбросили в море.
Не будь измены, французы могли без особого труда не допустить английской высадки.
Комендант поста был найден в постели и взят в плен вместе со всеми солдатами.
Верюр-Дюшамбону не было до этого никакого дела; он получил деньги за сдачу Фулонской бухты, положил их в карман и сдержал слово, данное англичанам.
13-го сентября утром английские колонны показались у высот Авраама, у самых ворот Квебека.
Несмотря на быстроту, с которой охотники принесли во французский лагерь известие о высадке англичан, оно явилось слишком поздно.
Монкальм, рассчитывая на прикрытие Буганвиля, никак не ожидал атаки со стороны Квебека.
После победы при Монморанси большая часть канадских милиционеров разошлась по домам и занялась жатвой, таким образом, армия Монкальма значительно уменьшилась.
Кроме того, восемьсот человек было отдано в распоряжение кавалерии де Леви и три тысячи сопровождало Буганвиля.
Вследствие этого главнокомандующий мог выставить против неприятеля не более четырех тысяч пятисот человек, с которыми он и решился атаковать пять тысяч англичан, уже выстроившихся в боевые порядки с орудиями впереди. Благоразумие требовало подождать возвращения Буганвиля. Буганвиль был в четырех лье от Квебека, когда он в девять часов утра узнал от Сурикэ, что англичане высадились у Фулонской бухты.
Свидание этих двух людей было весьма типично, как бы выразились в наше время.
— Г-н Лебо, — сказал Буганвиль, протягивая ему руку, — простите меня, в этом деле я вел себя как дурак, как настоящий болван! Вы же были правы; о, если бы я не был ослеплен.
— Вы себя слишком утруждаете, г-н Буганвиль, — отвечал Сурикэ, с чувством пожимая протянутую руку, — мое появление здесь уже доказывает, что я все забыл и думаю об одном — о спасении колонии.
— Только об этом мы и должны думать. Я сейчас ускоренным маршем отправляюсь с моими солдатами на помощь главнокомандующему, еще не все потеряно.
— Дай Бог, чтобы это было так.
Через пять минут Буганвиль двинулся ускоренным маршем на помощь главнокомандующему.
Враги маркиза Монкальма, т.е. Биго, главный интендант, Водрейль, губернатор колонии, и все приказные строки, которым так от него доставалось всякий раз, как они попадались к нему под руку, единогласно обвинили его в том, что он поторопился атаковать неприятеля, не подождав Буганвиля, спешившего к нему с подкреплением.
