– Они там просто не выживают, – разочарованно буркнул Пасько отстраняясь. Всё ясно, почему отчёта от тебя я так и не дождался. Ну да ничего, если вернусь, напишу взамен твоего свой отчёт… вероятно последний.
Генерал встал, и нервно дёргающимися пальцами снял с запястья свои часы. Поднялся и Илья.
– Два предмета хотел бы оставить тебе на память, – произнёс Борис Евсеевич, – буквально на мгновение оглядываясь на своих помощников уже в полном составе взобравшихся на «щит». Часы мои возьми и вот этот вот ключ. Часы так себе, стандартные. Единственную ценность представляют записанные в их электронной памяти телефоны. Их всего пять. Но, набрав каждый из них и сославшись на меня, ты получишь любую помощь и любое содействие. Ключ же…
– Шеф, – яростно крикнул кто-то из сгрудившихся на «щите» людей, – окно откроется через полторы минуты!
– Пора, – так и не закончил свою мысль генерал, – Бог даст, свидимся ещё.
Он хлопнул ничего не понимающего майора по локтю, будто прощаясь перед долгой разлукой и, одновременно сунув ему ключ в карман куртки, (часы Илья уже держал в левой руке) быстро направился к щиту. Едва он взобрался на него, как земля вновь ощутимо вздрогнула и «щит» заметно покачнулся. Все находящиеся на нём устояли только потому, что судорожно ухватились друг за друга. Внезапно раздался совершенно оглушительный хлопок, причём такой силы, что Хромов осознал, что с ним произошло, только с размаху усевшись на землю.
– Беги к вертолёту, – услышал он, явно обращённый к нему возглас генерала, – спасайся сам!
Но куда либо бежать Хромов совершенно не намеревался. Все кипевшие в нём чувства разом свились в жгучий, словно застрявший в его груди ком. Тут были и все последние неудачи, и обманутые надежды, и вот такое непонятное, но рвущее душу прощание. И неутолимо терзавшая его досада неустанно требовала какой-то разрядки, какого-то активного действия.
Илья вскочил и, вскинув карабин, выстрелил в воздух.
– Стойте, закричал он изо всех сил, – слезайте оттуда все. Никто и никуда не двинется пока…
Нарастающая дрожь под ногами заставила его торопливо ухватиться за ствол ближайшей берёзы. «Диск» же мощно опершись на словно вырастающую под ним центральную опору, принялся медленно приподниматься над землёй. Его «хвост» немыслимым образом раздвоился и словно гибкой крышей накрыл сгрудившихся в его центральной части людей. Истошно завыл внезапно налетевший откуда-то сзади сногсшибательный ветер и ему словно вторил рёв от спешно взлетающего вертолёта.
– Остановитесь же, – ещё раз воскликнул Хромов, передёргивая затвор, – всё равно я не дам вам сдвинуться с места.
Но хоть сколько-то управлять происходящим он уже не мог. «Щит» словно в ответ дрогнул и, выпустив по сторонам что-то похожее на ряд круглых зеркал, принялся медленно проворачиваться вокруг своей оси.
– Ах ты ж, чёртова железка, – выругался Илья, – ну я тебе сейчас дам!
Он торопливо поймал в прицел центральную опору и несколько раз выстрелил в неё. Но круговое движение «щита» от этого не совсем корректного воздействия лишь ускорилось.
– Слезайте оттуда пока не поздно! – заорал Хромов, яростно размахивая над головой карабином, – все погибнете! Прыгайте вниз, быстрее!
Сверкающий диск, наполняя окружающее пространство низким, басовым гулом, теперь вращался столь быстро, что сгрудившиеся в его центре люди воспринимались им лишь как тёмная и однообразная масса. Вскопанный накануне майором песок, будто перегретое молоко взбурлил, и увлекаемые ветром песчинки принялись словно живые свиваться в толстые гибкие канаты, которые неудержимо потянулись к разом потемневшему небу. Ударила ослепительная молния. Относительно сильный ветер ощутимым толчком усилился до такой степени, что Илью помимо его воли поволокло прочь. Он пытался за что-то зацепиться, и даже сделал несколько шагов назад, но всё было напрасно.
«Но будет он как вестник смерти лютой и разрушения всеобщего, которое и последует на третий день» – вдруг явственно прозвучали у него в голове слова Тимофея Матвеевича.
Первобытный ужас буквально захлестнул его. Хромов выронил бесполезный карабин и, не разбирая дороги, заячьими прыжками помчался прочь от бушующего раскопа. Продираясь сквозь заросли кустов и снося на бегу трухлявые стволы засохших деревьев, он обернулся лишь раз, но и этого мимолётного взгляда ему оказалось достаточным для того, чтобы напрячь все силы в поисках спасения. Громадный, чёрный, бешено вращающийся столб торнадо, осыпаемый мощными гроздьями молний, достиг уже полукилометровой высоты и, грозно раскачиваясь из стороны в сторону, двигался за ним следом. Воздух сгустился до такой степени, что казался осязаемым. Позади него уже с хрустом ломались столетние деревья и искрошённые в щепу ветки яростно лупили его по спине и голове. Поняв, что убежать ему всё равно не удастся, майор успел только скатиться в неглубокую промоину и судорожно вцепиться в выступающие из-под земли узловатые корни могучей сосны… Через мгновение ударный вал, словно асфальтовый каток, навалился на его спину с такой силой, что его дыхание пресеклось и в глазах расплылись багровые пятна.
* * *
Очнулся Хромов от охватившего его нестерпимого холода. Кое-как отчистив забитые песком глаза, он некоторое время лежал неподвижно, не имея сил даже приподнять голову. Но вскоре поливающие его спину струи холодного дождя окончательно привели его в чувство. Преодолевая сковывающее его онемение в спине и ногах, он всё же смог подняться и осмотреться вокруг. Разрушения, царящие вокруг него, были воистину ужасны. Только много лет спустя, летом 2001-го года нечто подобное он наблюдал в заповеднике «Лосиный остров», после налетевшего на Москву мощного урагана. А в тот момент ему всё это было и вовсе в диковинку. И искрошенные в труху столетние дубы и перерубленные пополам толстенные берёзы и собранные в пучки словно бы ошкуренные лесорубами, ели. Илья взглянул на часы. Но то, что он увидел, потрясло его не меньше, чем творящийся вокруг него первобытный хаос. Сделанные на заказ, особой прочности и устойчивости к любым внешним воздействиям, электронные часы шли в обратную сторону, отсчитывая бешено бегущие цифры в обратную сторону, к прошлому.
– Да что же это за чертовщина творится, – простонал он, – к чему же это мы катимся-то.
В отчаянии он попытался сорвать с запястья взбесившиеся часы, но те были устроены таким образом, что расстегнуть браслет можно было только с помощью специального инструмента. Но короткая борьба с непослушными часами его и утомила и одновременно отрезвила.
– Надо бы мне выбираться отсюда, – вдруг явственно осознал Илья всё ещё грозящую ему опасность, – как бы дальше хуже не было.
Одеревеневшими, плохо слушающимися руками он застегнул разодранную в нескольких местах куртку, и насколько удавалось быстро, зашагал по проложенной ураганом просеке. Самые худшие его опасения по поводу оставленной им деревни, оправдались полностью. Уже к утру следующего дня выйдя к Глубокому, он увидел, что деревня практически уничтожена. Даже те, сложенные из могучих сосен домины старожилов, и те были размётаны почти до фундаментов. Что же до амбаров и сараев, то от них и вовсе остались лишь беспорядочные груды мусора. Ему оставалось пройти до порушенных дворов лишь несколько сотен метров, но он никак не мог заставить себя сделать это. Ему почему-то казалось, что именно он был хоть и косвенным, но всё же виновником того, что здесь произошло. Он снял с шеи чудом уцелевший бинокль, и приложил его к глазам. Сразу стали видны копающиеся в развалинах люди и бестолково носящаяся вокруг деревни скотина. Повернувшись, он устремил свой взор в ту сторону, где стояла изба Тимофея Матвеевича. Видно было плохо, но сквозь ветви мешающего ему дерева всё же было заметно, что его удивительное строение почти не пострадало. Не видно было только забора, а выстроенная пирамидой изба к его удивлению даже не покосилась. И ему даже показалось, что он видит стоящего в дверях самого хозяина и рядом с ним светлое платьице Насти.
