Я стала очень осторожно, на ощупь спускаться по лестнице, хватаясь за все выступы, перила и прутья, какие только попадались под руки. Это непростое дело отвлекло мой внимание от мыслей о незнакомце, и я немного успокоилась. Я даже подумала, что лестница не так уж ветха. Я нащупывала босыми ногами выщербленные ступени, цеплялась за местами уцелевшие и иногда довольно прочные перила, с сомнением ощупывала прутья, выскочившие одним концом из своего каменного гнезда, а другим прочно прикреплённые к поперечным перекладинам, или наоборот, удержавшиеся в отверстиях ступеней, но не несущие на себе перил, а потому дрожащие от прикосновений. Если бы я взглянула на всё это при свете, то побоялась бы пройти по лестнице, но в полной темноте, не видя пугающих указателей разрушения, а лишь определяя их на ощупь и тут же находя ещё крепкие детали, я спустилась относительно спокойно и благополучно.
Лестница кончилась, и я оказалась… неведомо где. Теснота казалась ещё более непроглядной оттого, что мне теперь не за что было держаться и не было чёткого направления, по которому я должна была двигаться. Медленно. Вытянув руки вперёд и, прежде чем сделать шаг, осторожно ощупывая ногой каменные плиты пола, я прошла несколько метров и вздрогнула, когда пальцы коснулись стены. Я стала пробираться вдоль неё, не отрывая рук от её холодной поверхности. Я шла так долго, что меня понемногу охватывало отчаяние. Мне стало казаться, что площадка круглая, и я буду бродить кругами, пока не упаду от изнеможения. Вдруг мои руки провалились в пустоту.
Я так внезапно потеряла опору, что остановилась, боясь упасть. Я нащупала угол. По всей вероятности, на площадку выходил коридор, и у меня был выбор: или продолжать своё шествие вдоль стены или свернуть в коридор. Подумав, я выбрала последнее.
Коридор был узким. Не отрывая одной руки от стены, второй рукой я дотянулась до противоположной стены. Мне удобнее было скользить рукой по одной стене, а не идти, широко раскинув руки, но меня мучило опасение, что так я пропущу какой-нибудь проход. Мне повезло, и я наткнулась на что-то твёрдое, больно ушибив пальцы. Я с радостью стала обследовать узкую стенку в поисках двери, но всюду моя рука находила лишь камень. Если здесь скрывалась потайная дверь с хитрым механизмом поворота, мне от неё не могло быть пользы. Для меня это был тупик.
Сердце сковал страх. Мне стало казаться, что я замурована в холодных каменных стенах и уже не смогу найти дорогу назад. Темнота давила на меня, и от её непроглядности ломило глаза. В воображении мне рисовались хищные морды, цепкие руки с длинными когтями, тянущиеся ко мне. Не знаю, долго ли я просидела, прижавшись к стене, но холод заставил меня встать. Опасаясь, что сейчас я наткнусь на жуткую пасть с острыми клыками, я стала пробираться вдоль другой стены к лестнице. Я была нервной по природе, а он тёткиного воспитания даже немного суеверной, но страх, что я навсегда останусь здесь и меня не смогут найти, толкал меня вперёд, несмотря на призраков, по слухам, обожавших такие тёмные и пустынные места, и прочих сверхъестественных сил, казавшихся ещё более страшными оттого, что с ними не встречался никто из моих непосредственных знакомых, но жертвами коих всегда становились знакомые знакомых, то есть люди мне неизвестные. Немалую роль играл стыд, едва я представляла, каково мне придётся, если мне не удастся выбраться самостоятельно, а меня отыщут хозяева замка. Иной раз не знаешь, лучше ли навсегда остаться замурованной в узких коридорах и умереть от голода или предстать пред разгневанные очи хозяев замка.
Я нашла в себе мужество продолжить свой путь и, выйдя на круглую площадку, наткнулась на другой проход.
На этот раз мне повезло. Я прошла всего шагов пять и обнаружила дверь. Первоначальная радость сменилась страхом, что она заперта и я не смогу её открыть. Я толкала её, тянула за кольцо, но всё было тщетно. Устав от непосильной борьбы, я принялась её ощупывать. Наверное, она была сделана из дерева, но укреплена коваными стальными пластинами, потому что мои пальцы ощупали и то и другое. Наконец я нашла засов, с трудом его отодвинула и вновь толкнула дверь. Нет слов, чтобы описать облегчение, какое я испытала, когда она с протяжным скрипом открылась. Я не знала, куда я выйду и выйду ли куда-нибудь вообще, но я выберусь хотя бы из этих узких опротивевших мне коридоров.
Я вышла в обширный зал. Мои глаза настолько привыкли к темноте, что света, который пробивался сквозь узкие окна, мне оказалось достаточно, чтобы без затруднений идти по широким каменным плитам. Куда я шла? Я не задавалась этим вопросом. После заточения в коридоре для меня важна была возможность движения вперёд. Я шла через залы, узкие и тёмные переходы, выбирая путь наугад, по какому-то странному чутью. Наконец, я вновь очутилась в темноте и нащупала узкую винтовую лестницу, по которой и спустилась вниз. Здесь было холодно, как в том подземелье, куда меня проводил господин Рамон. Особенно страдали ноги, ступающие по камню. Но вскоре я забыла про холод, потому что натолкнулась на длинный каменный ящик. Меня обдало ужасом. Тот это был ящик, что я видела издали, или нет, я не знала, но я поспешила от него прочь, не попытавшись сдвинуть верхнюю каменную плиту. Что было бы со мной, если бы я это сделала и моя рука нащупала бы его содержимое? Или содержимого там вообще не было?
Мои дрожащие ноги привели меня к другой лестнице, и я поднялась по ней, вышла в скупо освещённые лунным светом хорошо обставленные покои, прошла по ним, постепенно успокаиваясь и стараясь вспомнить, не этим ли путём вёл меня господин Рамон, когда рассказывал о роли, которую я должна была сыграть в доме Камола Эската, моего предполагаемого дяди.
Я нашла всё-таки винтовую лестницу, освещённую свечами и похожую на ту, которая должна была вывести меня на нужный мне этаж. Я поднялась по ней и вышла в жилой коридор, похожий на тот, где были отведённые мне комнаты. Я определила, что даже подсвечники с оплывшими и сильно чадящими свечами стояли в том порядке, который мне запомнился, но всё равно не была уверена, что мои скитания благополучно завершились. Этот огромный и, по моему первому впечатлению, запутанный замок внушил мне убеждение, что в нём может существовать неисчислимое множество совершенно одинаковых комнат, коридоров и лестниц.
Я не помнила, какая по счёту дверь могла бы оказаться моей, но, мысленно прикинув расположение свечей по отношению к дверям и припомнив, что как раз напротив моей двери была свеча, я чуть приоткрыла одну из дверей, собрав для этого остатки своего сильно поуменьшившегося мужества. Я тут же прикрыла её и долго не могла опомниться от страха, потому что там за столом боком ко мне сидел Пат и увлечённо читал какую-то толстую книгу, сосредоточенно сдвинув брови.
