– Такие, что ли, ищешь, бабусь? – спросил он и подал ей книгу с крышками, обтянутыми кожей.
– Такие, такие! – обрадовалась она. – Где ты ее взял, милый?
– Там, – мужчина кивнул на тюки бумаги, увязанные проволокой и сложенные вдоль задней стены сарая, – Прессовали… Попадались… Я одну – вот эту – откинул… Пацану своему снести хотел… Так, показать, написано-то все одно непонятно.
– Это на древнерусском написано! – сказала Вера Георгиевна.
– А, – произнес мужчина, – Про Бога, значит, написано… Ты что же, богомольная или как?
– Не-ет, – тоненько засмеялась Вера Георгиевна. – Я учительница, в школе литературу и русский преподавала. Правда, сейчас на пенсии, давно уж…
Мужчина молча ушел к своему товарищу и больше не показывался.
Вера Георгиевна приблизилась к тюкам и почти сразу нашла семь старинных книг. Она не могла узнать, какие они, поскольку тюки были плотно спрессованы, накрепко перетянуты проволокой, а эти книги, кое-какие даже с деревянными корками, оказались привязанными по торцам тюков, чтобы те не рассыпались. Видимо, упаковщики выбрали их для этой цели из-за размеров, много больших, чем современные книги. Вера Георгиевна попыталась освободить хоть одну, и не смогла: проволока аж въелась в бумагу, а рвать было жалко. Стой, гляди и хоть плачь… Она беспомощно оглянулась и перехватила взгляд мужчины, занятого работой на ручном прессе. Тот мгновенно отвернулся.
Вера Георгиевна виновато подошла к упаковщикам, пожаловалась, что книг не вытащить.
– Ты, бабка, ту бумагу не тронь, – сказал мужчина, что постарше. – Раз пустили тебя – ройся, а упакованную не тронь.
– Ладно тебе, – неожиданно грубо оборвал своего товарища тот, что казался знакомым. – Идемте, я вытащу.
– Так тюки-то порассыпаются! – возмутился старший. – Я их второй раз вязать не буду!
– Помоги уж, помоги, – попросила Вера Георгиевна. – Я заплачу, если что, деньги у меня есть…
Мужчина взял плоскогубцы, моток проволоки и молча направился к тюкам.
– В каких тюках, показывайте, – сказал он.
Вера Георгиевна стала показывать, а мужчина с какой-то злостью и остервенением стаскивал тюки на пол и кусал плоскогубцами проволоку. Вера Георгиевна вынимала книги, что были видны, и, осторожно раздвигая бумагу, смотрела, что внутри тюков.
– Смелей, смелей! – подбодрил мужчина с прежней злостью. – Я потом свяжу. – И почему-то все отворачивался, не давая взглянуть себе в лицо.
Вера Георгиевна откладывала найденные старинные книги в стопку и вначале считала их, но потом складывала уже без счета. Ею овладело чувство, знакомое, пожалуй, только кладоискателям и еще грибникам. «Есть! – вздрагивала она, освобождая из тесного бумажного тюка очередную книгу. – Вот она где! Ишь ты какая!» Она старалась не особенно сильно ворошить спрессованную бумагу, чтобы упаковщику не пришлось потом делать лишней работы, но тюки, едва на них перекусывали проволоку, сами вспухали и норовили развалиться.
Стащив на пол последний тюк и развязав его, мужчина выпрямился.
– Все… В остальных не попадало…
– Ой, спасибо тебе, милый, – запричитала Вера Георгиевна. – А работы-то я тебе наделала!..
– Ладно, – отмахнулся тот. – Завяжу…
Заметив растерзанные тюки, к ним подбежал старьевщик.
– Зачем тюки рвал? – спросил он то ли Веру Георгиевну, то ли упаковщика. – Утром машина придет, грузить нада! У тебя и так бумага лежит непрессованный!
– Я завяжу, Ахмедыч, – бросил мужчина. – Не кипятись.
– Куда столько книг набрал? – это уже относилось к Вере Георгиевне. – Столько не дам! Мне бумага сдавать, недостача будет!
– Так я могу… заплатить, денег дам, – растерялась Вера Георгиевна. – Сколько они стоят?
– Зачем мне твой деньги, бумага нада, план нада, – сердито заговорил старьевщик. – Бумага копейки стоит… Где я бумага возьму?
– Что же мне делать? – испугалась Вера Георгиевна, беспомощно глядя то на старьевщика, то на мужчину-упаковщика. – Может, как-нибудь можно…
– Ишь, сколь набрал! – возмущался старьевщик. – Полцентнер будет… Как тебя пускать к бумагам? Недостача будет – Ахмедыч из свой карман плати?
– А вы взамен ему бумаги или тряпок принесите, – неожиданно посоветовал мужчина-упаковщик. – Дома-то, пода, есть…
– Ой, пожалуйста, можно, а? – ухватилась за эту мысль Вера Георгиевна. – Я принесу! Даже больше принесу! И бумаги, и тряпок принесу!
Старьевщик еще немного поохал, повозмущался, но вскоре подобрел.
– Ида неси, – разрешил он. – Да скорей туда-сюда. Восемь часов закрывать буду.
Вера Георгиевна, оставив книги и свою кошелку, засеменила к выходу.
– А вы уж постерегите! – остановившись возле весов, попросила она. – Рада Бога, присмотрите! А я быстро!
– Ла-адно, – врастяжку бросил мужчина-упаковщик. – Присмотрим…
До восьми вечера оставалось три часа…
Только дома она хватилась, что нести взамен книг, по сути, нечего. К тому же она вспомнила, а, вспомнив, пожалела, что не спросила, сколько надо принести бумаги… или тряпья в пересчете на бумагу.
Несколько минут она металась по своей комнате – от платяного шкафа к книжному, но ничего не находила. Нервная дрожь от рук передавалась в мозг, и в голове колотилась одна-единственная мысль: не успею! Ой, не успею!
Но потом внезапно отчаяние и дрожь разом улеглись, и стало все ясно и понятно, как Божий день: надо выручать книги из макулатурного плена. И коли угодили они туда, что же теперь бумагу да тряпье жалеть? Все отдать, вплоть до рубахи, приготовленной на смерть, а «пленных» выкупить. А ну как передумают да выкупа не возьмут?
Вера Георгиевна открыла книжный шкаф, расстелила шаль и выложила на нее скопленные за много лет литературные журналы. Потом с нижней полки достала четыре увесистые стопки школьных тетрадей с первыми каракулями ее учеников – большая цена требовала цену не меньшую…
Узел казался неподъемным. С трудом взвалив его на сутулую спину, Вера Георгиевна осторожно спустилась по крутой лестнице и вышла на улицу. «Господи, только бы не упасть, – молила она, тащась в сторону базара. – Грязь кругом этакая, уроню – выпачкаю, не примет еще…»
– Ну, помешались нынче! – вдруг услышала она за спиной голос. – Ты-то куда, бабушка, прешься? И тебе свистулек захотелось?
Она прислонила узел к забору, чтобы не опускать его на землю, и разогнула спину.
– Помог бы лучше, – через силу улыбнулась Вера Георгиевна. – Упаду и не встану…
Парень легко подхватил узел на плечи и понес. Вера Георгиевна засеменила следом.
– Для внуков, поди, стараешься, – ворчал он. – Хоть бы здоровье пожалела…
– Для внуков, для внуков, – приговаривала Вера Георгиевна, стараясь обогнать помощника и заглянуть в лицо, – ив этом парне ей показалось что-тo знакомое…
