class="p1">Мариш махнул рукой на Канте, словно говоря Тихану: «Видишь, даже этот выродок с тобой не согласен».
Щит Ангелон тоже явно пребывал в сомнениях.
– Все мы тут слышали подобные шепотки и слухи… Такое происходит при каждом рождении близнецов.
Тихан повернулся к старухе:
– Вынужденная долгие годы скрываться от всех и вести тайную жизнь, четырнадцать лет назад сестра Аймис приехала в Экс’Ор в поисках убежища – и нашла его под нежным крылом настоятельницы Шайр. Тогда она носила иное имя, нежели сейчас. – Он обвел взглядом нацеленные на него лица. – Знакомьтесь: Фей хи Перша, придворная повитуха халендийского клана Массиф.
Мариш так и осел. Желудок у Канте – тоже.
– Будь добра, поведай нам, о чем ты рассказала настоятельнице и чем она поделилась с императором.
Женщина с облегчением кивнула и бросила на Канте печальный взгляд.
– В ночь рождения близнецов, среди всей этой крови и суматохи, я была прямо между ног у королевы. И видела, кто первым издал крик на весь мир. Это был не яркий ребенок с кудрявыми локонами, а более тихий младенец – с темными волосами и кожей как топленое молоко.
Канте сглотнул, ноги у него ослабли.
Естественно, это не могло быть правдой. Наверняка это очередные происки вероломного Оракла из Казена, человека с тысячей лиц. Канте оглядел остальных, ожидая, что они опровергнут это утверждение.
Вид у Аалийи и Рами был одинаково ошеломленный.
Тихан едва заметно кивнул старухе:
– Покажи ему.
С помощью юной послушницы сестра Аймис подошла к Канте и достала из кармана сложенный лоскут шелка. Развернула его и показала всем золотое кольцо-печатку с малиновым гранатом. На драгоценном камне был выгравирован крылатый конь – символ Дома Гипериев.
– Это кольцо твоей матери, – подтвердила сестра Аймис, словно читая мысли Канте. – Узнав, что тебя отодвинули в сторону как первенца, королева справедливо опасалась, что твой отец заставит замолчать любого, кто узнает правду. Поэтому она отдала мне свое кольцо, чтобы я смогла оплатить свое бегство. Но я так и не нашла в себе сил расстаться с ним, поскольку всем сердцем любила твою мать. Я сохранила это кольцо, надеясь однажды, – она сделала еще один шаг вперед и протянула его Канте, – передать его законному наследнику.
Канте принял кольцо, слишком ошеломленный, чтобы поступить иначе. Уставился на гранат, на выгравированный на нем символ. Он почти не помнил свою мать – в памяти остались лишь какие-то смутные проблески, полные тепла. Принц почувствовал, как к глазам подступают непрошеные слезы.
«Это частичка моей матушки…»
– Подлинность кольца уже проверена, – сказал Тихан. – И хотя некоторые все еще могут отмахиваться от таких фактов, все мы здесь знаем правду, равно как и император Маккар. Принц Канте, помолвленный с Просветленной Розой, и вправду является истинным первенцем короля Торанта.
Канте стало трудно дышать. Весь его мир перевернулся с ног на голову. Он одновременно и верил, и не верил, надеялся и боялся, лишь отрешенно качая головой. Рами подошел к нему и обнял, словно ощутив его смятение.
– Я буду тебе более верным братом, чем те, каких ты когда-либо знал, – прошептал он ему на ухо. – Клянусь тебе в этом!
Канте обнял его в ответ, повиснув на нем и на миг потеряв самообладание.
По коридору прогремели тяжелые сапоги. В зал ворвался сияющий доспехами паладин. Он оглядел собравшихся, неловко переминаясь и даже не зная, куда смотреть.
Аалийя впервые проявила себя как будущая императрица.
– Выкладывай! – рявкнула она. – Почему ты нас тревожишь?
Все еще не переводя дыхания, паладин словно по команде выпрямился.
– Весть из Кисалимри! – объявил он, еще пару раз судорожно сглотнув. – Халендийцы выдвигаются вновь! Готовят военные корабли. Включая их новый флагман.
Канте знал о «Гиперии». Полгода назад, прямо перед тем, как его сочли предателем короны, этот летучий корабль все еще достраивался. Он вспомнил, как рассматривал набор его корпуса из деревянных брусьев и железа. «Гиперий» почти втрое превышал размерами обычный халендийский линейный корабль и был в два раза больше самого крупного в клашанском флоте.
После этого объявления на короткое время воцарился хаос, поскольку все пытались говорить одновременно. Аалийя одним словом заставила всех замолчать:
– Хватит!
Все взгляды обратились к ней.
Она посмотрела на собравшихся сверху вниз, не сгибая спины.
– Империя не переживет распри тысячи голосов, и даже тех пятерых, что находятся здесь! Кто-то должен повести всех за собой. Будете ли вы чтить моего отца или же сбросите его мнение со счетов? Я подчинюсь любому вашему решению, но проволочек не потерплю! Либо согласны вы все, либо никто!
Парус Гаррин не колеблясь отреагировал на твердость в ее голосе. С явным облегчением услышав эти слова, он склонил голову и поднес кулак ко лбу:
– Императрица!
Щит Ангелон затаил дыхание, бросив короткий взгляд на принца Джубайра. Приметив колебания у того на лице, глава сухопутных сил склонил голову и тоже поднял кулак.
Крыло Драэр последовал его примеру, хотя выглядело это так, словно при этом он гнул железо.
Джубайр встал и потянулся было к шее, чтобы расстегнуть застежку плаща.
– Нет, – остановила его Аалийя, делая шаг вперед и опуская его руку. – Эту мантию возложил тебе на плечи наш отец. Я уважаю его решение. Ты провел всю свою жизнь под его опекой, и я всегда буду обращаться к тебе за советом. Ты всегда будешь рядом со мной.
Она повернулась к Маришу:
– Я знаю, что ты не согласен, дорогой брат. Ты никогда не принадлежал к тем, кто скрывает устремления своего сердца, и я всегда любила тебя за это. – Аалийя положила руку на венец. – Из уважения к твоим сомнениям я не стану надевать его. По крайней мере, до тех пор, пока не минует опасность, грозящая империи. Но сейчас можешь ли ты… готов ли ты быть моим воином в облаках, пока не настанет такое время?
Мариш уставился на венец, затем на свою сестру. Крыло Драэр положил руку ему на плечо. Наконец принц кивнул и приложил кулак ко лбу:
– Я согласен. Но, как ты и сказала, только на данный момент.
– Спасибо тебе, Мариш.
Аалийя повернулась к собравшимся:
– Я отправлюсь в Кисалимри вместе с членами совета. Принц Канте, а тебя и твоего алхимика я попрошу остаться здесь. Враждебность по отношению к халендийцам уже накалилась до предела. Тебе лучше побыть тут, пока эти грозовые тучи не рассеются.
Канте склонил голову и приложил кулак ко лбу. В той же руке он сжимал кольцо с печаткой. Спорить с принцессой не приходилось.
«Здесь и без того достаточно штормит».
Микейн шагал по причальным полям легиона навстречу величию «Гиперия». Это было зрелище, способное повергнуть сердца в изумление и вселить ужас во врага.
На постройку корабля ушло два десятилетия. Целые леса были вырублены, чтобы раскрепить его корпус и настелить палубы. Сотни швей стерли себе пальцы до костей, пока сшивали и вощили ткань для его гигантских летучих пузырей. В отличие от прочих военных кораблей, над этим гигантом нависли целых три огромных летучих пузыря, натягивая железные тросы – каждый толщиной со ствол столетнего дерева. Из бортов его торчали три ряда пушек; вдоль средней палубы выстроились тройные ряды баллист, один поверх другого. Сама открытая палуба была вдвое больше турнирного поля.
Сердце Микейна дрогнуло при виде этой картины. Он прибавил шагу. Ему не терпелось поскорей оказаться на борту и взять на себя командование могучим флагманом. Торин держался рядом с ним, сопровождаемый фалангой своих Сребростражей. Все они были одеты в тяжелые доспехи, которые сияли в лучах утреннего солнца. Эти люди были сверкающей стрелой королевства, готовой пронзить империю в самое сердце.
В кои-то веки его отец проявил воистину королевскую твердость. Врагу не будет пощады за поджог островов Щита, за тысячи убитых, за превращение этих островов в выжженные скалы, где веками ничего не будет расти.
Микейн полностью одобрял такой план действий. Он уставился на массивную тушу «Гиперия», представляя себе упрятанный внутри гигантский стальной барабан, вдвое больше любого Котла.
