тревогу и возбуждение, но напрасно.
– Что там говорится? – наконец не выдержал он, поскольку мрачное выражение лица Кереса не предвещало ничего хорошего.
Не отрываясь от работы, тот объяснил:
– Скеррен потерял оба быстроходника.
– Что?!
– И почти все силы, которые он отправил вниз, в это парящее море.
– Как такое возможно?
Керес прервал свою работу, чтобы повернуться к нему:
– На боевую баржу вернулся только военачальник Грисс с последними из своих людей. Он едва спасся.
– От чего?
– Я расшифровал это дважды, хотя в этом нет никакого смысла.
– Так от чего? – надавил на него Врит.
– От летучих мышей! Ледяных летучих мышей. Они напали и на его людей, и на деревню. Там были хаос и резня.
Врит покачал головой, не в силах поверить в заявление Скеррена. Это казалось чем-то фантастическим. Тем не менее все это не имело значения.
– А как насчет бронзового артефакта? Он так и не определил его местонахождение?
– Мне нужно еще немного времени, чтобы закончить расшифровку остального.
Врит опять принялся расхаживать взад-вперед, еще более нетерпеливый и встревоженный. При виде бронзового бюста, который мягко светился, погрузившись в мирную дрему, ему захотелось вырвать его из сердца инструмента и швырнуть через весь зал.
Керес наконец прокашлялся – глаза у него расширились, сияя надеждой.
– Артефакт не потерян! Он говорит, что из тумана вынырнул быстроходник, объятый пламенем, и умчался на запад. Это были наши враги.
– Они снова в бегах?
– Скеррен не говорит, но они, скорей всего, наконец-то починили свой корабль настолько, чтобы спастись от летучих мышей и сбежать. Может, как раз эти адские создания и согнали их с места.
– А что Скеррен?
– Он отправился в погоню. Следует сейчас за ними на почтительном расстоянии, стараясь как можно дольше скрывать свое присутствие.
– И каков его план?
– Противник явно куда-то направляется. Причем быстро. Скеррен намерен следовать за ними не только для того, чтобы завладеть артефактом, но и дабы определить, что же заставило их выбрать столь странный курс.
Врит кивнул, не менее заинтересованный в ответе на этот вопрос.
Керес тем временем продолжал:
– Скеррен говорит, что как только они замедлят ход или доберутся до своего места назначения, он не будет сдерживаться. И выпустит, как он здесь заявляет, «средство поражения, которым вы меня снабдили».
Керес покосился на Врита, ожидая каких-либо разъяснений. Даже он ничего не знал об этом оружии. Лишь горстка людей в Цитадели Исповедников была в курсе касательно этого детища Врита – порождения темнейшей алхимии.
– Продолжай, – не отставал Врит. – Что он еще сказал?
Керес нахмурился, дочитав сообщение Скеррена до конца.
– Все, что здесь говорится, это что «устрашающая Каликс уже наготове».
Врит опять покачал головой – только на сей раз не недоверчиво, а с полной уверенностью.
«Никто не готов к появлению Каликс».
Всеми силами стремиться к цели и так и не достичь ее куда достойней, чем повернуть вспять, признав свое поражение. И пусть даже наградою за упорство такое и будет смерть, всяко лучше она, чем кара в виде жизни, полной сожалений.
Из эпитафии на могиле Гарана си Рена – рыцаря, который выстоял против ненасытной орды Храккенов
Оседлав своего рааш’ке, Никс описала широкий круг вокруг «Пустельги». Корабль несся сквозь вечную ночь Пустошей. Далеко на востоке огненное зарево Пасти согревало горизонт. Пустыня внизу блестела, как битое стекло, отражая звездный свет и сияние луны.
По словам Даала, эта бескрайняя россыпь богатых кристаллическими минералами песков прозывалась Пустыней Судьбы. Обернувшись в седле, Никс посмотрела на запад, где на фоне неба неровной изломанной линией вырисовывалась цепь горных вершин.
«Хребет Запустения…»
Она представила себе изломанные равнины за этими горами, которые Даал метко окрестил Камнеземьем. Все эти названия пришли из далекого прошлого. На протяжении бесчисленных поколений ни один пантеанец не проникал за пределы Ледяного Щита. Но Никс знала, что в далеком прошлом предки Даала все-таки совершали такие путешествия. Она все еще могла вызвать в памяти подаренное ошкапирами воспоминание о двух древних всадниках, летящих через эту пустыню и над этими горами. Никс вызвала в воображении последний фрагмент, когда два всадника наконец достигли этого Камнеземья.
Она видит, как ее товарищ пробирается пешком по растрескавшемуся ландшафту, оставив за собой смятые изломанные крылья, и чувствует боль в сердце. Он машет ей, призывая бросить его и возвращаться в Приют. Она понимает, что придется так и поступить. А когда разворачивается, вдруг замечает, как где-то совсем вдалеке что-то поблескивает в ледяном сиянии полной луны…
Лишь один из всадников вернулся из этого путешествия. Другой направился к тому далекому блеску на горизонте. Никс чувствовала, что именно туда они сейчас и направляются – к месту, отмеченному изумрудным свечением на хрустальной сфере Шийи.
Ошкапиры предостерегали ее от проникновения туда, связывая этот свой страх с бронзовым пауком, который развратил рааш’ке. Никс не требовались дополнительные указания на то, что именно там он и обустроил свое логово.
Еще один рааш’ке пронесся под звездами, пролетев над огромным летучим пузырем «Пустельги» и вновь привлекая ее внимание. Даал вынудил своего скакуна качнуть крыльями, давая понять, что пора возвращаться на корабль.
Она не стала противиться этому призыву. Руки и ноги у нее уже начинали дрожать, а куртка и капюшон покрылись коркой льда. Никс поплотней прижалась к седлу, к теплу своего скакуна. Напевом выразила ему свою благодарность и движениями коленей направила рааш’ке обратно к кораблю.
Когда они скользили к освещенной пламенем горшков палубе, она воспользовалась случаем, чтобы как следует осмотреть «Пустельгу» со стороны.
Вчера около полудня они в большой спешке сбежали из Приюта – вскоре после того, как Никс обнаружила остальных в разбившейся шлюпке. На то, чтобы убедиться, что восстановленная «Пустельга» не получила каких-либо существенных повреждений, много времени не ушло. К моменту нападения летучих мышей корабль давно покоился на берегу вдали от деревни и в основном был поглощен дымом, а его остывший летучий пузырь практически лег на палубу, когда после предупредительных выстрелов пришлось погасить нагревательные горшки, работающие на вораване.
И все же в итоге по-настоящему спасла корабль не кто иная, как Глейс, которая совершила на него набег и уничтожила оставленную на «Пустельге» команду халендийцев. При этом она благополучно спасла Крайша и Мерика.
Тем не менее все хорошо понимали, что битва еще не закончена. Ни у кого не было никаких сомнений в том, что где-то за пределами Приюта скрывается еще как минимум один боевой корабль королевства – особенно с учетом того, что враг регулярно отправлял в пелену тумана над головой почтовых ворон. Там, наверху, явно что-то затевалось.
Опасаясь нового нападения, их группа быстро подготовила «Пустельгу» и сбежала из Приюта.
Увы, но корабль был восстановлен далеко не полностью. В нижней части корпуса все еще зияли дыры, а сломанный киль походил на кривой клюв. Но «Пустельга» была опять способна летать. Учитывая возможность наполнить ее летучий пузырь горячим воздухом и успешное переоснащение двух уцелевших горелок, они решили рискнуть. Дарант хотел заменить горелку по левому борту, которую испортила Брейль, но на это уже не было времени.
Подлетая к «Пустельге», Никс заметила насыщенный изумрудный цвет мощного пламени переоборудованных горелок и ощутила их жар на лице. Оказавшись достаточно близко, она заставила своего крылатого скакуна перейти на пугающе крутое снижение.
Это было уже ее третье короткое пребывание вне корабля с момента их вылета из Приюта, так что Никс чувствовала себя несколько увереннее – но лишь совсем ненамного. Спуск был одновременно приятно волнующим и пугающим. В самый последний момент нырнув под летучий пузырь – даже дыхание перехватило, – ее рааш’ке широко распахнул крылья, захватывая ими воздух, и они внезапно, но управляемо проехались по доскам палубы.
И едва успели остановиться, как Даал одним махом опустился рядом с ней.
Другие рааш’ке, толкущиеся на палубе, прыснули во все стороны. Перед вылетом Никс воззвала к великому разуму орды, выразив желание, чтобы в этом путешествии их сопровождал и еще кто-то
