У Гарри со стрельбой тоже ничего толкового не получалось: он, привыкший целиться волшебной палочкой, всё время попадал выше, чем нужно. Причём попадал так, что впору было вешаться от позора и безысходности.
После стрельб был обед, на котором поднимался жизненно важный вопрос:
— Скоро конец практики, — сообщил Дмитрий. — Надо что-то делать.
Разумеется, все поняли, что русский аврор имеет в виду. Гарри, вспомнив недавнее пробуждение непонятно в чьей кровати и с больной головой, демонстративно принялся обсуждать с Гансом недавно пройденный яд, игнорируя то, что все остальные, ушло ухмыляясь, планировали прощальную вечеринку.
Беседа с немцем очень скоро сошла на «нет», потому что он слишком сильно интересовался планом последнего пати, хоть и усиленно это скрывал.
Задумавшись о вечном, юноша машинально взял в руки чашку с кофе и хлебнул оттуда обжигающего напитка. Не успев проглотить, Гарри энергично принялся выплёвывать так и не достигший горла напиток.
— Что стряслось? — осведомился Фокс, — сахара много положили?
— Нет, с сахаром там всё в порядке. Только с солью явно перебрали, — фыркнул Поттер, продолжая отплёвываться. — Да и яд, наверное, зря добавили. Он придаёт чаю совершенно отвратительный привкус.
И, не вдаваясь в подробности, юноша двумя пальцами взял кружку и, далеко отставив руку, тонкой струйкой вылил неудобоваримый напиток на каменный пол возле своего стула.
Если судить по выражению лица, то Дмитрий ждал, что каменный пол как минимум зашипит и растворится. Когда же этого не случилось, он присоединился к другим недоумённым взглядам.
— Так зачем ты его вылил? — ровным голосом осведомился привыкший за столько лет к подобным происшествиям Рон, — а экспертиза?
Остальные всё никак не могли решить, подкалывать параноика, или сочувствовать жертве покушения.
— Если кто-то осмелился в школе Авроров, где на каждом шагу стоят эти самые авроры, осмелился подливать мне в чашку яд, то этот кто-то использовал такой яд, который действует наверняка. А это в свою очередь значит, что местная экспертиза ничего толкового не сотворит. Вывод: будут обращаться к специалистам на стороне. А кто у нас главный зельевед? Правильно! Снейп. А мне с ним ещё заниматься. Нет уж, спасибо. Я и так от него наслушался всякого. Не хватало ещё, чтобы меня ближайшие полгода называли мальчишкой, который чуть что — сразу бежит к директору жаловаться.
— А с каких пор тебя волнует мнение Снейпа? — удивился Рон.
— Вот уж его мнение меня совсем не интересует! — фыркнул Гарри. — Просто он может использовать это против меня на… занятиях.
— А если это какой-нибудь новый яд, разработанный Вольдемортом? Его ведь надо исследовать!..
— А с чего ты вообще решил, что там яд? — первым в себя пришёл Ганс, надо полагать, потому что речь зашла о зельях. — Ведь если состав должен действовать наверняка, то он будет незаметным, верно?
— А он и был незаметным, — отмахнулся Гарри. — Выдали следы, оставшиеся на стенках чашки. На кофейную гущу я насмотрелся, так что точно могу сказать, что зелёной она не бывает.
— Может, кофе тухлый? — неуверенно предположил Майкл после продолжительного молчания.
— Может и тухлый, — согласился Гарри, сливая в пожертвованную Гансом маленькую колбу оставшийся на дне чашки кофе. — Но проверить всё равно надо будет. У Гермионы в Хогвартсе, кажется, был выявитель ядов… а пока… Олег, не передашь салат?
Судя по всему, происшедшее никто не заметил. То, что кто-то умышленно вылил на пол кофе, новостью здесь не было: порой иностранцы, оскорблённые до глубины души тем, как англичане извращаются над их национальной кухней, устраивали и не такое. Один раз французы, получившие, по их мнению, палёное вино, толпой отправились на кухню, где выплеснули спиртное в лицо главному повару. Олег с Дмитрием немедленно порадовали собравшихся байкой о том, как они отдыхали на Чёрном море и там, в местном баре, который до этого был водокачкой, им налили палёную «Изабэллу», причём разбавленную не водой, как это обычно бывает, а медицинским спиртом.
Поиск незадачливого отравителя пришлось отложить на неопределённые сроки в виду того, что Гарри пора было идти на практику заклинаний с остальными «спецназовцами». Да и потом, если он уже сбежал, что вполне возможно, то Вольдеморт, узнав о том, что покушение не удалось, сам проделает всю грязную работу, избавив министерство от очередных похорон за счёт правительства.
Песня Мародёров.[1]
Мы учимся в хогвартской школе давно
И быть неразлучными нам суждено:
Джеймс, Питер, Люпин и Собачья Звезда,
Наш крепкий союз не разбить никогда.
И нет во всей школе отчайней голов
Мы в замке нашли много тайных ходов,
Ведь правила скучно всю жизнь соблюдать,
А ночью так весело вместе гулять.
Ходы потайные, что в замке нашли
На карту секретную мы нанесли
И смогут прочесть её те лишь умы,
Что любят проказничать также как мы.
Мы верим, друзья, что вовеки веков
Останутся символом всех шалунов
Олень величавый, волк, крыса и пёс:
Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост.
«Не учите меня жить!»
Эллочка Щукина.
Во время последней на этот день лекции, где австриец вёл уверенное повествование о том, каким заклинанием стоит пользоваться когда тебя прижимают к стенке во время дуэли, дверь беспардонно отворилась и туда, не дожидаясь приглашения, вошёл аврор. Он без предисловий пригласил Гарри Поттера проследовать за ним.
Одарив аврора обескураженным взглядом, Гарри, тем не менее, поднялся и, пожав плечами в сторону Рона и Гермионы, вышел вслед за аврором.
— А что произошло вы не расскажете? — осторожно спросил Гарри, медленно нашаривая в рукаве волшебную палочку.
— В зале для допросов сидит человек, который утверждает, что находится здесь чтобы вас убить, мистер Поттер.
— Неужели Вольдеморт? — удивился Гарри.
Аврор вздрогнул, и отвечать на откровенно провокационный вопрос не стал.
— Или Лестрейндж? — не отставал Гарри. — Макнейр? Неужели Малфой? Нет? Тогда Петтигрю… хотя, куда ему?… Нет, всё-таки Вольдеморт.
Доведённый до ручки аврор резко затормозил и повернулся к ухмыляющемуся Гарри. Юноша сгоряча решил, что сейчас его будут больно бить по всем выступающим частям тела, но аврор попался, не в пример другим, дисциплинированный. Он ограничился тем, что сжал кулаки, глубоко вздохнул, а потом снова разжал.
