class="p1">Рааш’ке запаниковали, летая по всему трюму и колотя по их группе крыльями.
Райф прикрыл голову.
«Я постучался в дверь, Никс, – теперь твоя очередь».
* * *
Хотя Никс и была готова к взрыву, грохот и резкая встряска корабля едва не ослабили напев, застрявший в горле, груди и сердце Никс.
Она цеплялась за Шийю, как за бронзовый якорь, и за Даала, как за источник силы. Прежде чем дать сигнал Райфу внизу, они втроем – все стоя на коленях – собрались вокруг золотого костра из обуздывающего напева. Пожарче разожгли его и подбросили сверху еще топлива, пока Никс не смогла увидеть его сияние даже сквозь закрытые веки.
И только тогда она кивнула Даранту.
У них был всего один шанс задействовать силу обуздывающего напева – если от него в этой ситуации вообще был хоть какой-то толк.
До этого их неоднократные попытки добраться до двери были пресечены и заблокированы неестественной изумрудной энергией притаившегося внутри паука. По мере того как разочарование все росло и они уставали, Райф все больше задавался вопросом, не страдает ли точно так же и этот паук, расходуя всю свою энергию на то, чтобы сосредоточиться на двери. Райф предложил сбросить на нее бомбу, которая превратила бы купол в оглушительно гудящий колокол. Для паука там, внизу, этот звук был бы в тысячу раз хуже, чем снаружи, что при удаче могло напугать паука и нарушить его концентрацию достаточно надолго, чтобы они смогли добиться своего.
Никс выпустила свой поток напева, подпитываемый Даалом и сфокусированный через Шийю, и слилась с ним, устремившись за пределы корабля. Когда тот ударился о купол, она оказалась у самой двери. Несмотря на свой вид, медь – равно как и все металлы – представляет собой в основном пустое пространство: всего лишь миллиарды пылинок твердого вещества, каждую из которых окружают вихри энергии, удерживающие ее на расстоянии остальных. Никс легко проскользнула в эти зазоры и сквозь медь. И, оказавшись внутри, сразу же прочитала карту дверного замка. Как только схема его засияла перед ее мысленным взором, ее обуздывающий напев вскрыл его, будто отмычкой.
В последний момент снизу хлестнул изумрудный огонь, пытаясь сжечь то, что она натворила, но было слишком поздно. Послышался оглушительный грохот, сотрясший весь корабль. Все семь лепестков двери под ними открылись, скользнув в окружающую купол стену.
Горячий воздух столбом вырвался из проема вверх, мгновенно превратившись на морозе в туман и окутав «Пустельгу». Ослепленный, Дарант едва отвел их от этого вдруг открывшегося дымохода. Внезапное тепло уменьшило и подъемную силу горячего воздуха в их летучем пузыре. Они на миг провалились вниз, пока вновь не оказались на леденящем холоде, а затем опять поднялись выше.
Джейс и Крайш помогли Никс и Даалу подняться. Шийя справилась сама.
– А что, если паук снова закроет ее? – спросил Джейс.
Никс знала ответ, но озвучила его Шийя.
– Я заклинила ее в открытом положении, – все еще нараспев произнесла бронзовая женщина.
Никс кивнула. В тот последний момент, когда паук еще не оправился от оглушительного взрыва, Никс почувствовала некое смещение в меди. Эти твердые частицы вещества перестроились, разрушив строение металла. Это было все равно что засунуть железный прут в кузнечный горн.
– Откуда ты знаешь, как это делается? – спросила Никс у Шийи. Та бросила на нее растерянный взгляд:
– Я… я просто это сделала.
Никс вспомнила, она впервые летела на своем рааш’ке. Некие скрытые рефлексы проснулись без всяких раздумий, из привитых ей воспоминаний. Не испытала ли Шийя что-то подобное? В прошлом бронзовая женщина уже продемонстрировала некоторые знания об этих дверных проемах и их замках. И хотя воспоминания Шийи были искажены или отсутствовали, какой-то глубокий уголок ее сознания все-таки инстинктивно отреагировал, чтобы помешать опомнившемуся пауку.
В рубку ворвались Грейлин и Райф, насквозь промерзшие.
– Получилось? – выдохнул Райф сквозь стучащие зубы.
В качестве ответа Никс указала на туманный столб теплого воздуха, поднимающийся из открытого купола.
– Что теперь? – спросил Джейс. – Опустимся туда на «Пустельге»?
Дарант заговорил из-за штурвала:
– Не знаю, как это у нас выйдет в таком горячем воздухе. И по-любому отверстие довольно узкое, едва пройдем. Если мы потеряем «Пустельгу», то так и останемся там на веки вечные.
– Тогда как мы попадем вниз? – спросил Райф.
– Ты это знаешь не хуже меня, – ответила Никс, повторяя слова Даала двухдневной давности. – Нам уже приходилось это делать.
Джейс закрыл глаза и застонал.
* * *
Верхом на Нифке Даал описал круг вокруг «Пустельги», поджидая остальных. Холод был зверский. Казалось, воздух стал хрупким – слишком твердым, чтобы его можно было даже вдохнуть. Он не знал, связано ли это с тем, что они залетели так глубоко в Пустоши, или же с каким-то странным свойством гигантского медного ошкапира внизу – как будто это сооружение высасывало тепло из окружающего воздуха, а может, и из самого Урта.
Даал парил высоко над одной из тех огненных пропастей, которые тянулись вдоль краев меди. Трещина светилась от расплавленной скальной породы, скрытой в ее глубинах. А то, что не было скрыто, но все равно находилось довольно далеко внизу, было невероятным переплетением тяжелых перекрученных металлических балок, не медных – может, чугунных или стальных, – но явно древних, куда более старых, чем сооружение над ними, отмечающих скелетообразные руины другой эпохи, погребенные под ним.
Никс уже рассказала Даалу о месте, которое они искали в Камнеземье. Она описала это как большую деревню – то, что она называла «городом», но на этих бесплодных землях не нашлось ничего, кроме этого медного строения. Может, эти железные руины под ними – это остатки того затерянного города? А этот медный ошкапир – его надгробие?
Невольно содрогнувшись, Даал отвернулся и оглядел небо на востоке в поисках каких-либо признаков врага, напавшего на Приют. Но пламенеющие огни «Пустельги» и отраженное огненное сияние меди лишь делали окружающие его просторы Камнеземья еще темнее. Теплый туман, по-прежнему поднимавшийся через открытый круглый проем внизу, еще больше затуманивал вид.
Тем не менее Даал еще немного поводил глазами по сторонам. Не заметив никакой опасности, он развернулся обратно к кораблю и качнул крыльями своего скакуна, давая остальным понять, что пока все вроде чисто.
По его сигналу взлетела Никс. Вырвавшись из-под летучего пузыря корабля, она круто взмыла ввысь. Позади нее в небо взметнулось еще больше крыльев. Крошечные фигурки какое-то время болтались под ними, прежде чем их притянули поближе, чтобы держать в тепле.
Даал нагнулся в седле и плотнее сжал колени, подавая знак Нифке, но та вроде и так поняла его намерения и круто спикировала вниз. Он помнил подобную гармонию по тем временам, когда мчался верхом на Неффе – когда они двое становились одним целым. Теперь Даал знал, что такая глубокая связь обусловлена его врожденной способностью к обуздывающему напеву. И хотя и не мог соединиться с другим сердцем столь же тесно, как Никс, но все еще чувствовал эти незримые узы, эту связь между всадником и его скакуном. В такие моменты, как этот, он чувствовал близость к Неффе, как будто это она летела по этим небесам вместе с ним; его воспоминания об охоте с ней помогли укрепить его связь с Нифкой, как будто орксо все это время готовила его к этому.
«Спасибо тебе, Неффа!»
Быстро спустившись к остальным, Даал поравнялся с Никс, двигаясь крыло к крылу. Ухватившись обеими руками за седло, она коротко глянула на него. Никс так и сияла обуздывающим напевом, оставляя за собой струйки золотого огня. Глаза у нее сияли тем же огнем. От ее вида у него перехватило дыхание.
Но тут они оказались в теплом тумане. После пронизывающего холода теплый воздух буквально обжигал. Даал задохнулся от внезапного жара. Но после нескольких вдохов жжение смягчилось, теплый пар показался чуть ли не животворным. Юноша спикировал круче, вырываясь вперед и прикрывая собой Никс.
Едва Даал оказался в огромном дверном проеме, как воздух очистился. Потрясение от зрелища внизу и вокруг него сбило его полет. Он крепче
