оружием.
Пратик бросился вперед, одновременно взывая к Алтее о помощи. Отреагировав на панику у него в голове, она повернулась к ужасу позади себя. Они вместе расправились с тварями.
Закончив, Пратик сорвал с себя головной убор.
– Что это были за звери? – спросила Алтея, тяжело отдуваясь.
– Это больше не наша проблема. И это главное.
Тут их внимание привлек оглушительный крик, заставив обернуться.
«А теперь что?»
* * *
Аалийя тоже услышала этот гневный крик, эхом разнесшийся по тронному залу. Она сразу узнала этот голос, эту насмешливую ярость.
– Дражайший братец! – выкрикнул Рами с другого конца зала.
Аалийя приподнялась повыше, чтобы лучше видеть. Рами сорвал плащ со своих плеч, полностью открыв себя. Она резко втянула воздух, потрясенная тем, что видит его так далеко от помоста. Аалийя изо всех сил пыталась понять, как ему удалось проникнуть туда незамеченным, – а потом вспомнила, что Рами обучался не одному только умению баловаться с ножами. Один из его чааенов происходил из давнего рода воров и обучил ее брата всяким уверткам, позволяющим дурить людям головы и неожиданно оказываться там, где тебя совсем не ждут.
Похоже, такая школа оказалась весьма полезной. И не только касательно способности передвигаться незаметно для других. А также и в искусстве воровства.
– Я принес тебе подарочек! – крикнул Рами. – На самом деле даже два, в знак моей щедрости!
Высоко вскинув обе руки, он запустил в воздух пару ручных бомб. В полете их пылающие фитили бешено вращались.
Мариш повернулся, чтобы бежать, и его люди плотно сомкнулись у него за спиной.
Бомбы ударили им в пятки, взорвавшись с оглушительным грохотом и волной огня. Люди в доспехах были сбиты с ног. Их охватило пламя. Мариш тоже не удержался на ногах и упал на колено, защищенный от самых сильных ударов бомб, но не от их пламени.
Накидка поверх доспехов Мариша вспыхнула. Когда пламя добралось до его намасленных волос, голова принца превратилась в факел. Один из его людей как мог сбил пламя. Другой помог оттащить Мариша прочь, выволакивая его из тронного зала.
Покинутые своим предводителем, заговорщики дрогнули, их воля и дух быстро угасли. Сражение в тронном зале продолжалось еще совсем недолго – несколько человек Мариша изо всех сил пытались помешать имперским войскам преследовать своего принца.
А другой принц уже возвращался обратно к возвышению. Лицо Рами помрачнело при виде стольких мертвецов вокруг тронов. Особенно одного из них. Он закрыл глаза и опустился на колени в крови своего брата.
Внимание Аалийи привлекла какая-то суматоха вокруг.
Из арки входа в Кровавую башню выбежала Ллира, вся покрытая потом и пеплом. От нее несло нафланом. Следы побоища она обозрела без всякого выражения на лице. Это была не ее забота.
– Что такое? – спросила Аалийя.
Ллира нахмурилась:
– Если б на нас напали прямо здесь… – Она стрельнула взглядом в сторону дверей тронного зала: – А где же Канте?
Канте очнулся с сильной головной болью, которая резала глаза и отдавалась в коренных зубах. Но хуже всего было туманное замешательство. Он все никак не мог понять, где заканчивается его тело и начинается весь остальной мир.
– Он пошевелился, – проворчал хриплый голос.
Ему сунули под нос что-то мерзкое, отчего в глубине ноздрей жутко защипало – как будто туда засунули огненную оборку личчины. Канте поперхнулся и закашлялся. Поднявшаяся было к горлу желчь прожгла себе путь обратно в желудок.
Он сел, когда мир резко обрел четкость, но это никак не помогло рассеять его замешательство. Потянулся было к лицу, чтобы вытереть сопли, текущие из обеих ноздрей, но обнаружил, что руки у него стянуты за спиной. Ноги тоже были отягощены цепями.
«Что за…»
Посмотрев вправо и влево, Канте обнаружил, что зажат между двумя фигурами в черных балахонах, сидящими по бокам от него. Их капюшоны были отброшены на спину, открывая серебристо-бледную кожу и льдисто-голубые глаза. «Рисийки?» Но лица определенно были мужскими. Их щетинистые черные волосы были подстрижены едва ли не наголо, образуя острый клин над бровями.
Канте внутренне съежился, вдруг осознав, что за люди похитили его.
«Братство Асгии…»
На миг припомнилась купальня в саду, оперенные шипы… Грудь и шея все еще горели от их уколов. Он молча принес извинения Кассте и ее сестрам – за то, что принял случившееся за дело их рук.
«Где я?»
По легкому покачиванию и тихому реву горелки Канте понял, что находится на маленьком летучем корабле, хотя и не мог опознать его тип или принадлежность. Отсутствие окон лишь усиливало его замешательство. А потом услышал гулкий грохот снаружи.
Увы, но его-то он сразу узнал.
Пушечный залп.
Канте опасался худшего, и когда перед ним открылась дверь, это подтвердилось. За плечами появившегося из-за нее мужчины он заметил выпуклое окно на заостренном носу корабля.
Маленькое летучее судно неслось над самыми верхушками деревьев. А высоко наверху бушевала битва – корабли с клашанскими гербами сражались с другими, на которых полоскались халендийские флаги.
Дым наполнял воздух. Намертво сцепленные абордажными цепями корабли кружились в каком-то смертельном танце. На их палубах шли ожесточенные бои. В воздухе взрывались бомбы. Одна, шальная, по пологой дуге проскочила перед стеклами рубки и взорвалась ослепительной вспышкой по их левому борту. Рулевой впереди выругался и резко отвернул в сторону, едва не завалив корабль на борт.
Брат в плаще, открывший дверь, пошатнулся и вцепился в косяк.
– «Гиперий» прямо по курсу! Приготовиться к высадке!
Когда они повернули, летучий остров из дерева и железа заполнил небо впереди и стал быстро увеличиваться в размерах. Когда их кораблик проскользнул мимо сражающихся и приблизился к флагману, звуки битвы затихли позади.
«Гиперий» нависал над сражающимися, готовый вступить в бой с врагом или забрать добычу. От его скульптурного носа ярко отражался солнечный свет. Железный жеребец высоко воздел голову, широко распахнув крылья.
Канте машинально дотронулся пальцем до золотого кольца-печатки с точно таким же символом, что и в носовой части гигантского корабля. У него уже не было сомнений в том, кто именно организовал его похищение.
Их кораблик круто спикировал и пронесся под чудовищным килем. Корпус «Гиперия» теперь покрывал весь мир. В небесах пылали десятки горелок, их рев вибрацией отдавался в их крошечном суденышке. Еще более зловеще выглядели огромные откидные двери в днище. Будь они открыты, в трюм «Гиперия» мог бы подняться военный корабль обычного размера. Хотя Канте знал, что назначение этих дверей заключалось вовсе не в том, чтобы что-то принять на борт, – рассчитаны они были на то, чтобы кое-что оттуда сбросить.
Он уже слышал, что за груз находится на борту «Гиперия», знал даже его название.
Молот Мадисса.
Канте был рад, когда они наконец миновали эти массивные двери. Вновь показалось небо, и их кораблик высоко задрал свой заостренный нос, круто набирая высоту. Когда Канте совсем уже уверился, что они сейчас завалятся назад, тот резко накренился, разворачиваясь в обратную сторону.
Канте застонал, желчь вновь подступила к горлу.
Затем мир выровнялся, когда маленькое суденышко подхватило воздух, выпрямилось и теперь нацелилось на корму «Гиперия». Массивный деревянный утес был наглухо закрыт, за исключением одного отсека с торчащей перед ним площадкой.
– Лучше б это был огнеупорный отсек, – встревоженно произнес предводитель братства.
– Сейчас узнаем.
Рулевой низко пригнулся, слегка подкорректировал траекторию и направил их к открытому проему. Тот выглядел слишком маленьким даже для их крошечного корабля. Но все это было лишь вопросом перспективы, которая терялась из-за необъятных размеров «Гиперия».
По мере того как они мчались к корме, площадка и отсек за ней все увеличивались, пока по сравнению с ними их кораблик не показался карликом. Канте ожидал, что они замедлятся, но крошечное суденышко сохраняло прежнюю скорость.
Канте съежился, когда они наконец нырнули в темную дыру. Он уже приготовился к жесткому удару – и тут впереди вспыхнул яркий огонь. Пламя выстрелило из заостренного носа, осветив стены, обшитые железом. Это явно был трюм,
