этим молодым человеком.
Тот повернулся к Фенну:
– Итак, два голоса против одного.
– Поскольку я судонаправитель, мой голос должен быть засчитан за два – а может, даже за три.
Джейс и Крайш хмуро посмотрели на него. Фенн наконец обреченно махнул рукой.
– Ладно, сдаюсь. Но только на данный момент. Надо будет еще посмотреть направление преобладающих ветров, как только мы окажемся в воздухе.
– Покажите мне, какой маршрут вы выбрали, – попросила Никс.
Джейс поманил ее ближе. Она придвинулась к нему, искоса изучая его при этом. Он казался самим собой – таким же неугомонным и одержимо сосредоточенным, как и всегда. И все же Никс все никак не могла избавиться от той холодной пустоты, которую ощутила внутри него. Это было слишком уж странно и необъяснимо, чтобы просто отмахнуться от терзающих ее опасений.
– Вот этот, – сказал Джейс, возвращая ее внимание к карте. Он провел пальцем по Пустошам и через Венец к отмеченному крестиком участку глубоко в Пустоземье. – На мой взгляд, учитывая направление господствующих ветров и ожидаемые весенние штормы, этот курс имеет наибольший смысл.
Она кивнула, но Фенн все так же мрачно стоял, скрестив руки на груди и глядя на отмеченный путь через Венец. Никс присмотрелась повнимательнее и заметила, что тот пролегал над Бхестийей, родиной Фенна. Судонаправитель всегда избегал расспросов о своем прошлом. Оставалось только гадать, уж не по этой ли причине он так выступал против этого маршрута.
И все же она не стала поднимать этот вопрос, опасаясь, что это может возобновить споры.
Повернувшись к столу, Никс заметила, с какой болью на лице Даал смотрит на Фенна. Судонаправитель уже давно простил его, но сам Даал так и не сумел простить себя. Никс знала, что он по-прежнему терзался тем, что в какой-то момент полностью потерял контроль над собой и едва не убил Фенна. И понимала этот его страх, припомнив упоительное ощущение собственной силы, когда она уничтожила халендийскую баржу, – и последовавшее за этим безумие. Ей оказалось слишком уж легко высвободить свой гнев.
В отличие от Даала.
И, в отличие от него, она знала причину. Никс подошла к нему и убрала выбившуюся прядь волос с его щеки, оставляя огненный след у него на коже – словно пытаясь выжечь из него этот страх.
Которому там было совсем не место.
Она в очередной раз задумалась, выбрали ли Сновидцы Даала из-за одного лишь дара обуздывающего напева в его ноорской крови. Не привлекли ли их также его добросердечие, его душевное спокойствие, его неизменная сострадательность? Никс по-прежнему могла представить себе Даала горящим в пламени маяка – выводящего ее из безумия, готового пожертвовать собой.
И в этот момент где-то в самой глубине души ощутила истину.
Которая так и светилась у него в глазах.
Ошкапиры создали для нее нечто большее, чем просто источник силы. Они преподнесли ей гораздо более ценный подарок.
«Якорь, который в последующие дни мне очень понадобится».
* * *
Грейлин затушил свою трубку и встал.
– Нам всем пора выдвигаться на площадь. Дарант и все остальные будут разочарованы, если нас там не будет.
Мерик поднялся вместе с ним.
– Он прав. Флораан уже должна нас там ждать.
Грейлин заставил всех пошевеливаться, даже Кальдера. Варгр заслуживал присутствия на предстоящем событии не меньше всех остальных.
Едва оказавшись на улице, Мерик ругнулся и нырнул обратно в дом. Мгновение спустя он вернулся, пытаясь пристроить на голову обруч из белого камня, украшенный разноцветными драгоценными камнями.
Наткнувшись на корону Рифового Фарера во время битвы в Искаре, Райф явно намеревался придержать эту ценную вещь при себе – пока деревня не выбрала Мерика преемником Берента. И только тогда отказался от своего сокровища, с радостью передав его гораздо более достойному человеку.
Даал улыбнулся и помог отцу надежно утвердить обруч на голове.
– А тебе идет. Как будто ему всегда было суждено там быть…
Мерик затянул своего сына в объятия, способные переломать ребра, – словно пытаясь наверстать то, что упустил за всю свою жизнь.
Даал наконец вырвался, вытирая уголки глаз:
– Пошли уже, ладно?
Мерик прочистил горло и махнул всем рукой, призывая всех идти дальше, – еще не совсем готовый говорить.
Они двинулись через деревню, присоединившись к потоку других людей, направлявшихся к площади. Мерик по-прежнему обнимал сына одной рукой, все еще желая держать его поближе к себе – по крайней мере, как можно дольше.
Даал бросил на отца виноватый взгляд.
– Всё в порядке, сынок, – сказал Мерик. – Ты им нужен. Мы будем здесь, когда ты вернешься.
Грейлин уставился на напряженные плечи мужчины. Слова эти прозвучали легко и беззаботно, но то, с каким трудом тот их произнес, было совершенно очевидно.
Рыцарь все объяснил Мерику и Флораан еще месяц назад. Он не мог поступить иначе – только не тогда, когда им предстояло надолго расстаться с сыном. Родители Даала были в ужасе, узнав правду об обрушении луны. Однако поняли серьезность угрозы и необходимость выполнения задачи, поставленной перед его группой, – сознавая при этом, что произойдет, если мир вновь начнет вращаться. Это означало бы конец Приюту.
Грейлин пообещал, что попробует отправить корабли для эвакуации обитателей Приюта, если они добьются успеха. Но никто по-настоящему ему не верил, и меньше всего он сам.
Как раз Флораан и высказала самую простую истину, коснувшись руки Грейлина: «Никто не знает своего конца. Будущее остается загадкой до тех пор, пока оно не написано. Мы будем жить так, будто впереди у нас бесконечные дни – и при этом ни одного. Что еще нам всем остается?»
Грейлин и все остальные наконец добрались до площади и пробрались сквозь толпу – в компании варгра это оказалось значительно проще, – после чего поднялись на недавно возведенный помост, чтобы присоединиться к Флораан. Мать Даала обняла своего сына с таким же пылом, что и отец, хотя и с чуть большим самообладанием. Женщины всегда жестче мужчин, когда дело доходит до целесообразности и необходимости.
Все направились к рядам кресел, обращенных к морю. На возвышении больше не было трона, даже для нового Рифового Фарера. Причалы всё еще ремонтировались, хотя прогресс был значительным.
Грейлин надеялся, что Дарант и его команда проявят такую же продуктивность при ремонте своего корабля. У пирата имелся длинный список работ, которые предстояло выполнить. Намечалось не только привести его в порядок, но и внести ряд серьезных усовершенствований – и все это для того, чтобы подготовить его к путешествию по выжженным землям, отчего в перечень входило оснащение корабля таинственными охладителями Шийи. В данный момент она вместе с Райфом находилась на его борту, внося окончательные корректировки. К счастью, в распоряжении Даранта теперь имелось еще несколько людей – как нооров, так и пантеанцев, – часть из которых согласилась отправиться с ними, пополнив его истощившуюся команду.
Помимо дополнительных людей, Даал также лично отобрал и приучил к седлу пятерых рааш’ке, которые должны были отправиться с ними. Грейлин хотел взять с собой больше этих огромных летучих мышей, но приходилось учитывать ограниченность запасов провизии, тем более что никто не знал, водятся ли в тех краях мартоки или другие звери, способные прокормить хищников. Никто не хотел оказаться на борту с целой стаей изголодавшихся рааш’ке.
Где-то позади возвышения поднялся ропот, почтительный и слегка изумленный. Грейлин обернулся – и застыл. Помост медленно пересекали две престарелые пантеанки, тяжело опираясь на трости, – одна дряхлее другой. Обе были одеты в одинаковые серые рубахи. Несмотря на свой преклонный возраст, они были настолько похожи на Уларию, что это вызывало оторопь.
Мерик заметил его внимание, и в его голосе прозвучало благоговение.
– Нис Плайя и Нис Регина! – прошептал он. – Последние из ниссианок. Просто не могу поверить, что они проделали такой долгий путь ради этой церемонии!
Поприветствовав их, Мерик с Флораан предложили старухам присесть к остальным почетным гостям. Пара любезно приняла приглашение, оказавшись по обе стороны от Грейлина. Одной на вид было за восемьдесят, а другой далеко за девяносто, если не больше.
Рыцарь почтительно кивнул им, но они, судя по всему, заметили его опасения и догадались, чем
