«Раскис», — решил Курбатов. С тоской огляделся по сторонам. Брели по дороге такие же, как и они, несчастные, все те, кто не сумел сесть на поезд, обгоняли пеших сапи, словно вся Россия в путь-дорогу двинулась.
Донесся тяжелый и мерный шум. Бойкий и протяжный гудок паровоза. Над придорожным кустарником потянулся белый дым. Шел поезд, шел непохоже на то, как тянулись поезда, на которых им приходилось ехать. Дрожала насыпь, нарастал гром утяжеленного состава. Ставцев привстал.
Стволы тяжелых орудие, пулеметы. Шел бронепоезд. На бронированных платформах полевые орудия. Несколько обычных вагонов. Двери нараспашку. Сквозь шум доносились слова бойкой песни.
Ах, куда ты, паренек.
Ах, куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек,
Во солдаты.
Обрывок песни, обрывок смеха, улыбки.
Ставцев вдруг вскочил на ноги, резким движением поправил на голове шапку:
— Пошли! Мы еще нужны, нужны! Мы еще поборемся!
Бронепоезд смешал все движение. На ближайшей станции застали поезд, который ушел от них из города. Красноармейцы выгоняли из вагонов мешочников, тут же на платформе шла проверка документов. Крик, истерики… Растрясли весь состав. Опять кого-то повели в сторонку. Под надзором красноармейцев началась посадка. Мало кто решился идти в вагоны, растеклись по сторонам. Бронепоезд дал гудок и, тяжело набирая скорость, пошел от платформы. За ним тут же ушел пассажирский состав.
— Бог спас! — сказал Ставцев. — То-то у меня так ныло сердце… Верните, подпоручик, пистолет! Теперь я перемогся. Спасибо, что не дали возобладать душевной слабости.
Курбатов тосковал, что не было рядом, хотя бы невдалеке, Проворова. Правда, раза два на пересадках и остановках ему казалось, что в толпе мелькала знакомая фигура. Но легко обознаться, кругом полно людей в серых шинелях.
Потолкались на станции. Говорили о том, что едет из Москвы какой-то важный комиссар, на дорогах порядки наводит, требует к себе местные власти, беспощадно карает саботажников и ленивых, организует облавы на белогвардейцев и на «всякий буржуазный элемент». И вдруг Курбатов услышал фамилию комиссара: Дубровин…
Чуть позже промчался мимо полустанка второй бронепоезд, с прицепленным к нему классным вагоном, было уже темно, чуть посвечивали окна этого вагона.
Проехал. В нескольких шагах от Курбатова.
К утру вдруг все переменилось. На станции появилась охрана. Подошел «максимка». Ни боя, ни суеты… Курбатов купил билеты. Они вошли в вагон. Теснилась толпа на станции. Спекулянты и мешочники уже не решались штурмовать состав.
Но и Курбатов был неспокоен. Пока при посадке проверили только билеты. В вагоне просторно. Могут проверить и документы. Ставцев рукой махнул: что так погибать, что этак. Но Курбатов никак не мог избавиться от беспокойства. И вдруг… Чуть ли не чудо. В вагон вскочил и протиснулся в уголок Проворов. Скользнул равнодушным взглядом по лицу Курбатова и отвернулся.
Поезд пошел живее, наметилась в движении какая-то осмысленность.
В лесу остановились. По вагонам бежал помощник машиниста — кончилось топливо. Надо пилить и рубить дрова. Пилы и топоры получать у кондукторов.
Ставцеву и Курбатову кондуктор сунул в руки двуручную пилу и, торопя их, приказал:
— Дубок и березку… От сосны шару нет!
Пильщики углубились в лес. Курбатов облюбовал дубок, расчистил у комля снег.
— Приступим, Николай Николаевич!
Ставцев скептически поглядывал по сторонам.
— А вы, Владислав Павлович, когда-нибудь валили лес?
— Видел, как валят…
— То-то и оно, что видели! А шинели на нас солдатские. Ну скажите, какой солдат не валил леса, какой не пилил? А вы что за пильщик? Не очень-то удачен здесь наш маскарад! Первый, кто к нам подойдет, сначала посмеется, а затем догадается, что никакие мы с вами не солдаты! Барина видно, как он за ручку пилы держится!
Курбатов воткнул пилу в снег.
— Что же делать? Пилу дали — надо пилить…
— Что делать, я и не знаю, но надо торопиться… Надо сходить к тем, кому топоры дали. Поласковее обойдитесь! Найдется кто-нибудь… Вы помоложе меня, слазайте по снегу. И поглядывать надо за ухваткой!
Курбатов пошел к своему вагону. Проворов здесь, Проворов поможет. Вот и случай словом с ним перемолвиться. Но до вагона не дошел. Навстречу к нему двинулся Проворов. Подмигнул Курбатову:
— Я с вас глаз не спускал… А подойти нельзя, все случая не было. Все хорошо, хорошо все идет. Не вешайте головы, Курбатов! Товарищ Курбатов!
К Ставцеву Проворов подошел с хитроватой широкой улыбкой на лице:
— Подсобить? В артель принимаете?
Остановился под дубом. Глянул на макушку. Взял пилу, провел пальцем по зубьям.
— И это у них называется струментом! Хм! Топор неточеный — что конь легченый, а пила тупая — это жена немая…
Ставцев подмигнул Курбатову через голову Проворова: вот, дескать, как я ловко придумал.
Проворов неторопливо отошел в сторонку, выбрал осинку, срубил для шеста. Вернулся. Сделал надсечку у комля. Шест упер в ствол дуба.
— Теперича начинайте! С богом! — И перекрестился. Пошла пила, засмурыгала, сбиваясь с надпила. Проворов подошел к Ставцеву и отстранил его плечом:
— Ты, дед, посторонись… У нас руки помоложе.
Курбатов разогрелся, шинель сбросил.
И вот затуманился великан, дрогнула его крона, по всему телу дрожь, как толчок, прошла.
— Напирай на шест! — приказал Проворов и прибавил крепкое слово.
Ставцев налег на шест. Еще несколько движений пилы, и великан скрипнул. Пошел, пошел, осыпая снежную пыль, и упал, раскинув волны снега.
Проворов отер со лба пот и мечтательно проговорил:
— Сейчас бы чарочку! С початием!
Выжидательно оглянулся на Ставцева.
— И я давно такой сладости во рту не держал! — ответил горестно Ставцев.
Проворов непритворно вздохнул, положил на ствол пилу. Как бы между прочим спросил:
— Далече, братки, пробиваетесь?
— За Волгу! — коротко ответил Ставцев.
Проворов покачал головой.
— Э-вв-а! За Волгой только Россия, по-нашему, начинается… А мне за Урал…
— Не приходилось бывать… — осторожно ответил Ставцев.
— В деревню я… Отец отписывал, хозяйство в упадок пришло. Нас у него было шестеро помощников, остался я один, и то не знаю, как добраться…
— Штык в землю, чего же теперь добираться?
— Не скоро еще штык в землю! С остановками уже два года пробиваюсь. То здесь, то там, а под ружье нет-нет да и заметут…
— Помещика выгнали?
