Тут Моран прекратил свой свист.
— О’кей, Билл! Бей по голове!
Их мачете взметнулись и дружно ударили анаконду в самое основание шеи, мускулистой и покрытой зеленоватыми чешуйками. Они рубили, как дровосеки рубят дерево, увертываясь от щелкающих челюстей. Голова упала, а они отскочили, чтобы не попасть в объятия судорожно сжимающегося тела.
Боб обернулся к лорду Фенстону, который стоял, шатаясь и задыхаясь. Окровавленным лезвием он показал на агонизирующее тело анаконды:
— Вот вам и весь дракон Фенстонов, друг мой Джон.
— Гигантский боа! — забормотал англичанин, который еще не пришел в себя от ужаса.
— Вот-вот, гигантская змея. Анаконда, или, говоря языком натуралистов, Eunectes murinus, королева Амазонии…
— Ну и здорова же, — задумчиво протянул шериф Маккой.
— Да уж, ростик дай боже. Семь или шесть с лишним метров от головы до хвоста. Есть, конечно, и побольше, где-то метров десять-двенадцать, как утверждают индейцы, но и эта может проглотить быка. Вот она-то и сожрала всех исчезнувших за последние недели. Она же и напугала леди Этел, забравшись на чердак дома Рокуэллов…
Подошли люди, которых шериф тайно рассредоточил в болоте, и тоже с почтением воззрились на конвульсии гигантской змеи.
— Она, конечно, может быть, и глотала людей, — заявил один, — но уж никак не могла играть на флейте…
— Конечно, нет, — подтвердил Моран. — Флейта — тот инструмент, на котором индийские факиры, зачаровывая змей, вводят их в гнев или расслабляют.
— Ну и кто же в нашем случае выполнял роль этих индийских факиров? — осведомился едва пришедший в себя лорд Фенстон.
Моран обернулся к нему, и лицо его стало суровым.
— Ну что, лорд Джон, вы очнулись? Отошли от того ужаса, который вас держал в тисках? Впрочем, у вас и так сегодня вечером было достаточно потрясений…
Лицо Фенстона исказилось, а челюсти сжались.
— Не щадите меня, Боб, я готов ко всему, к самому худшему, и…
Англичанин не закончил, потому что прозвучал выстрел и пуля просвистела всего в нескольких сантиметрах от его головы, срезав ветку.
Наступил короткий момент всеобщего замешательства, но Боб Моран среагировал, как всегда, первым, проревев Фенстону:
— Ложитесь, Джон!.. Ложитесь!..
Бросившись вперед, он сбил с ног англичанина ударом в плечо в тот момент, когда прозвучал второй выстрел. Шериф Маккой выхватил пистолет.
— Стойте! Не стреляйте! — кричал во всю глотку Боб. — Не стреляйте!
Но было уже слишком поздно, поскольку один из полицейских полоснул из автомата. Раздался звук падения тела в воду и хлюпающий шум погружения.
Моран, вскочив, бросился бежать в этом направлении, а за ним Баллантайн, Фенстон и полицейские. Они подбежали к месту, где лежало тело. Это был молодой человек, погрузившийся по плечи в воду. Он был одет в лохмотья, по сторонам раскинулись его длинные волосы и борода. Смерть была мгновенной, поскольку он получил несколько пуль прямо в грудь, где-то возле сердца. Он вроде бы успел сделать несколько шагов, прежде чем упал.
— Отшельник Окифеноки! — воскликнул шериф.
— Нет, — ответил Моран, — не отшельник. Тот уже умер несколько месяцев назад. Если бы сейчас был день, вы бы, шериф, не ошиблись.
Наклонившись, Моран сорвал парик. И перед ними возникло лицо тридцатилетнего человека, продолговатое лицо блондина со светлыми глазами. Лицо точно такое же, как у Джона Фенстона.
Раздался рыдающий крик:
— Ричард!
В этом выкрике звучали ужас и отчаяние.
— Ричард! Не может быть!.. Невозможно!..
— Да, — глухо проговорил Моран, — это так и есть. В то время как вы считали, что брат погиб в болотах Фен, он здесь готовил вам ловушки в надежде прикончить.
Один из полицейских, рыскавших по окрестностям, притащил пару странных штуковин. Одна из них была широкой деревянной доской в форме чудовищной лапы, на концах которой были прибиты стальные когти. Другое приспособление представляло собой огромную крестовину, тоже деревянную, на каждом конце которой были расположены лампочки, обернутые зеленой материей. Одна из них была разбита наверняка выстрелом Джона.
Боб внимательно осмотрел обе вещи.
— Вот вам и глаза дракона, а лапой Ричард Фенстон делал отпечатки, изображая когти, которые нас всех так интриговали. Скажу вам, что в Африке нечто подобное используют люди-леопарды, пытаясь представить, что их жертвы растерзаны дикими зверями. Думаю, что и флейта где-то здесь неподалеку.
Наклонившись над мертвым телом, он обыскал карманы и вытащил отливающую белым трубку длиной около тридцати сантиметров, с просверленными дырочками.
— Вот вам флейта из человеческой кости. Она — копия тех, которые используют колдуны brujos в верховьях Амазонки. Впрочем, вполне возможно, что этот инструмент даже принадлежит одному из них…
Рыдания прервали объяснения француза.
Опершись о старое дерево, плакал Джон Фенстон. И Боб так и не понял, плакал ли он от стыда или сожалея о брате, которого уложили пули.
В огромную гостиную Рокуэлл-Мейнжен, окна которой были разбаррикадированы, лился яркий свет солнца Джорджии, освещая лица сидевших там лорда и леди Фенстон, Билла Баллантайна и шерифа Маккоя, повернувшегося к Морану. Джон и Этел были одеты в черное в знак траура, и эта их одежда странно контрастировала с фантастическими в этих условиях одеяниями спутников: костюмом из тонкой шерсти Морана, кожаной курткой. Билла Баллантайна и бежевой формой полицейского.
Но никто не обращал внимания на эти детали одежды. Только прошлой ночью Джон Фенстон, Боб Моран, Билл Баллантайн и Маккой пережили драму на болотах с совершенно неожиданной концовкой — смертью Ричарда Фенстона, и все ждали объяснений этих невероятных фактов от Морана. Особенно ждал этого лорд Джон Фенстон, который дважды потерял брата, но не мог оплакивать его во второй раз, поскольку факты свидетельствовали о чем-то вовсе нечеловеческом.
И вот Боб начал свой рассказ, обращаясь прямо к Фенстону:
— Несколько дней назад, Джон, когда мы с Биллом встретились с вами, вы рассказывали нам, что ваш брат Ричард был существом беспокойным, вечно обуреваемым всякими фантазиями. Но это было не совсем так: он постоянно вынашивал всякого рода преступные замыслы, это было какое-то скрытое сумасшествие. Он не рычал и не катался по земле, и на первый взгляд было даже невозможно сказать, что он опасен.
Ричард должен был ненавидеть вас, поскольку со смертью родителей вы, как старший, наследовали титул, хотя все остальное наследство вы поделили пополам. Постепенно мысль уничтожить вас крепла в его мозгу. Особенно, когда вы женились. У вас мог родиться сын, и это сразу бы снизило шансы Ричарда стать однажды лордом. Он решил действовать, и вот таким образом и был изобретен фенстонский дракон. Несколько криков у болот Фен ночью неподалеку от замка, странные огоньки на пустошах, следы в грязи — и дело пошло на лад. Ваш брат был сценаристом и режиссером одновременно, а суеверия окрестных жителей тому способствовали.
