затем снова возобновила с соседкой по палате диалог – а вы по какой причине здесь, позвольте спросить?
– У неё эпилепсия и припадки – указала самая старшая девочка на лежащую рядом соседку, – а у неё, по-моему, – она посмотрела на девочку, лежащую напротив всех них у стены – что-то со спиной. А ты здесь из-за чего?
– Грубо говоря, меня выкрали из садика, когда моему другу стало очень-очень плохо и.. – сердце Мэйшес трепетно забилось, на глаза навернулись слёзы, которые она сидя на кровати постаралась вытереть одеялом – они подумали, что я припадочная, хотя может из-за моих проблем в жизни моё ментальное состояние не самое идеальное, но я точно не заслужила быть здесь.
– Понятно… – отрешённо ответила девочка.
– А когда у нас завтрак или что-то подобное? – спросила Мэйшес.
– Не знаем, скоро, наверное, не приставай. – ответила девочка с эпилепсией.
Мэйшес расстроенно и чуть не заревев вновь посмотрела на неё, затем вновь легла и отвернулась к стене чтобы время летело быстрее:
– Я и не пристаю…
Через час в палату зашла медсестра в стандартном белом халате. В руках у неё была тоскливая, и достаточно повидавшая пациентов железная каталка, на которой стояли тарелки с какой-то едва-ли тёплой кашей и чаем. Она, не проронив ни слова, быстро поставила пищу на стол и без всякого сочувствия оглядела бледное лицо нового самого маленького пациента и отвела взгляд.
Давно коротавшие здесь свои дни девочки, преждевременно разбудив Мэйшес, быстренько подошли к столу и принялись уплетать свой завтрак.
Маленькая леди, чей халат был великоват, села с ними рядом и стала разглядывать остывшую кашу, перемешивая её ложкой:
– В них же лежат таблетки, – она указала девочкам на кусочки белых маленьких антидепрессантов, – это нормально?
– Они всегда их кладут, – огрызнулась девочка с эпилепсией, не хочешь не ешь.
– Прекрати, – шепнула ей самая старшая и повернулась в сторону Мэйшес, – это нормально. Обычные успокоительные, они всегда крошат их в еду. «Какой кошмар» – вновь ужаснулась Мэйшес, выпучив глаза от услышанного. «Хочу я или нет, но мне придётся выковыривать таблетки из еды.» – рассуждал ребёнок – «Неизвестно насколько я застряла здесь.»
– А ты давно здесь? – прервала мысли маленькой леди девочка, имеющая проблемы со спиной.
– Я же только вчера приехала, ты не видела? – с удивлением посмотрела на неё Мэйшес – Мне показалось, ты не спала.
– Ах, ну да… Подзабыла наверное – ответила она, продолжив не спеша есть кашу.
Когда с завтраком было покончено и Мэйшес заодно выяснила имена девочек, все четверо отправились обратно спать в свои кровати. Не удивляйтесь, делать тут было особо нечего – телефоны у всех забирали врачи, не разрешали никакой бумаги или карандашей, а из развлечений можно было либо посмотреть в окно, либо поразговаривать с соседями, но это уж как повезёт – с грубиянами
Мэйшес мало хотелось иметь дело. А поведение девочки с эпилепсией её пугало. До обеда она считала самой безобидной Николь – так звали девочку с проблемой со спиной, пока вопросы «Где моя коричневая сумка?» не пошли по четвёртому кругу. К слову, про какой чемодан всё время интересовалась Николь, Мэйшес не понимала от слова совсем. Поэтому, когда она устала ей из раза в раз объяснять это и Николь начала её пугать, как и Оливия пациентка с эпилепсией, Мэйшес делала вид, что она спит. Научилась она этому кстати от приноровившихся к этому других девочек, которых время от времени утомляла своими расспросами Николь.
Позже от самой старшей из них в палате Тессы – она узнала, что Николь вместе с родителями попала в аварию и теперь страдает огромными провалами в памяти.
К обеду в палату зашла медсестра в сопровождении санитарок. Мэйшес её сразу узнала – это была пожилая женщина низкого роста, та самая, которая криво поставила Мэйшес укол. Та совершала ежедневный обход, интересуясь у пациентов как они себя чувствовали. Изо дня в день некоторых пациентов переводили в палаты, которые считались за более «лёгкие» отделения, а иногда и наоборот – всё зависело от поведения пациентов. Хотя, если говорить честно, всё зависело от желания и настроения совершавшего обход врача. Поступив, пациентов всегда сначала клали в «тяжёлые» отделения – они были для буйных. Так делали для того, чтобы понять, как врачам обходиться с пациентом, а дальше – как пойдёт. Ну или насколько ты понравишься «обходившему» врачу. «Тяжёлые» палаты постоянно были заперты и не открывались.
Ещё в них всегда стояло «ведёрко» для того, чтобы лежащие в палатах могли сходить в туалет. Ведёрко менялось медсёстрами три раза в день – если повезёт или же если врачи в эту смену будут снисходительными. Обычно его меняли один раз в день, а в комнатах иногда могло находится до восьми человек.
Медсестра, окончив беседовать с девочками, подошла к Мэйшес и начала задавать ей абсолютно те же вопросы по типу «Как ты себя чувствуешь?» «Всё ли у тебя в порядке» и т.д. Мэйшес с ходу поняла, что если давать отрицательные ответы, то система не даст тебе выйти или во всяком случае оставит тебя тут надолго.
Пару раз, мама рассказывала ей про это место и то, как её коллегу по работе здесь убили, переборщив с дозой чего бы то ни было, которую ей вкололи врачи. Причём та женщина была в абсолютном здравии и расцвете сил. Странным было услышать от их общих с мамой знакомых, как эта женщина, будучи ничем не болевшей, умерла при каких-то «загадочных обстоятельствах» в таком месте, да ещё и в сорок лет.
– А когда мне дадут обещанного психолога? – спросила Мэйшес, обращаясь к уходящей с санитарами медсестре.
– Скоро, – ответила женщина, недовольно сморщив лицо, – не мешай мне, а то привяжу к кровати.
Мэйшес, приоткрыв рот, на мгновение замерла, оторопев от её слов. Медсестра вышла из комнаты, хлопнув дверью. Она оглянулась на своих соседок, но, казалось, они были не удивлены.
– Не общайся с ними, – безучастно произнесла Тесса, переводя взгляд то на Мэйшес, то на потрескавшиеся стены, – они с нами не разговаривают, а будешь надоедать – ещё хуже сделают.
– Вот-вот, – поддакнула Николь.
– А почему они так обращаются с пациентами? – с грустью опустив брови и шмыгнув носом полюбопытствовала Мэйшес и разочарованно легла обратно в кровать.
– Мы-то откуда знаем? – злобно рыкнула Оливия, сидев на кровати у окна и обнимая колени.
Мэйшес вновь заплакала, но постаралась сделать это так, чтоб никто не слышал. «Наверное, подумают ещё, что их грубость меня задевает». – с досадой рассуждала маленькая леди и параллельно стараясь уснуть. Пока она засыпала, роняя слёзы на подушку, она молилась всему святому о том, что тётя Фоам её заберёт и она вновь увидит и её, и Азриэля. Она надеялась на то, что
