что она обязательно скоро-скоро придёт за ней. Время тянулось так монотонно, что могло свести с ума, наверное, даже самого стойкого человека. Ещё и эти таблетки, подвергающие разум забвению. От скуки и безысходности хотелось время от времени лезть на стену или до боли в руках пока те не устанут сжимать кулаки. Мэйшес в основном рыдала, пока у неё не начинала адски ныть голова, от боли которой она, в итоге, просто отрубалась.
Постояв в середине комнаты, она решилась подойти к заприметившемуся ей мальчику. Шизофрения у него или что ещё похуже – было уже не важно. Через какое-то период времени страх умереть значительно притупился.
– У тебя запредельно красивые черты лица, – с грустью произнесла Мэйшес, подобравшись к ребёнку, который наблюдал за чем-то стоя у окна.
– Оу, спасибо, – робко поблагодарил маленький незнакомец, суетливо убирая с глаз тёмно-русые волосы и испугавшись того, как неожиданно подошла к нему маленькая леди, – видел краем глаза как тебя привела медсестра. Как тебя зовут?
– Мэйшес, – усталыми глазами смотрела снизу-вверх маленькая пациентка на нового друга, – а тебя?
– А меня Каспер. – негромко отозвался мальчик, – ты давно здесь?
– Где-то два месяца, какой у тебя диагноз? – поинтересовалась Мэйшес с проявившейся лёгкой улыбкой на лице.
– Депрессия, – он немножко отдалился и сел на свою кровать, похлопав около себя как-бы приглашая Мэйшес сесть рядом.
– F32. – Мэйшес встала возле подоконника, вглядываясь в обыденный пейзаж и одновременно продолжая рассматривать пастельно-голубые глаза Каспера, – а у тебя?
– Что это? – приподняв брови, озадаченно посмотрел на неё мальчик.
– То же самое, что и у тебя. – пояснила Мэйшес и села рядом.
Так Каспер рассказал ей про его друзей, находящихся в палате. Здесь была девочка с истеричным расстройством личности, которая раньше с ним дружила, но в последствии они перестали общаться из-за того, что Поппи начала его обижать, и пара его друзей-мальчиков, которых звали Томас и Дейв – они были вредными и надоедливыми, как мухи, детьми, предлагающими Касперу затеять время от времени всякие безответственные вещи: например, украсть огромную горсть таблеток, которая была нормой за пару дней у медсестёр и словить, как они выражались, «трип» или обидеть самую маленькую девочку в их палате. Про них Мэйшес было мало чего известно (она особо не интересовалась) и какие у мальчиков имелись диагнозы: кроме того, что эти двое были из неблагополучных семей. Ребята не особо нравились Мэйшес. Да и они иногда позволяли себе обзывать её, на что она обижалась и иногда жаловалась Касперу по поводу их поведения, но он, будучи немного постарше своих друзей, почему-то не предпринимал никаких попыток остановить их – говорил, что их проще игнорировать будто бы и сам был не рад таким «друзьям», но выбора у него особо не было. Ещё здесь лежала Доротти – та самая маленькая девочка в палате, которую были не прочь обидеть друзья Каспера.
Ей было всего 4 годика. Мама и папа сдали её сюда, потому что малышка странно вела себя в новолуние и лунатила, ходила по дому. Она их пугала. «Наверное, им не нужен такой ребёнок вроде меня…» – рассказывала об этом Доротти, сдерживая слёзы, когда Мэйшес как-то раз решилась спросить её о семье. Но случалось, что они её навещали. Честно признаться, ребёнок был вне себя от счастья и редким свиданиям с родителями. Лишь стоило ей завидеть их машину в окне, как Дороти сразу засияет, а сама она вмиг начинает смеяться и кричит на всю клинику «Мама с папой приехали!», а затем несётся с растрёпанными светлыми волосами, сверкая пятками, вниз по лестнице к крыльцу психиатрической больницы, убегая от догоняющих её санитарок и медсестер. Правда сразу после того, как Дороти просилась домой и слёзно уговаривала родителей забрать её отсюда, они сразу куда-то отлучались по делам из-за чего маленькой Дороти становилось невыносимо грустно, и она, забиваясь в промёрзший угол, плакала втихаря от всех врачей. Девочка тут же приглянулась Мэйшес и общаясь друг с другом, им стало легче здесь находиться. В клинике они вместе отпраздновали день рождения Мэйшес, чему та была несказанно рада – наконец-то ей стало не так тяжело и одиноко, как было поначалу, несмотря на то, что было достаточно и плохих моментов, связанных с завистливыми друзьями Каспера, которые вечно упрашивали его перестать общаться с Мэйшес из-за того, что та казалась им странной и беспорядочной. Мэйшес их выходки нескончаемо раздражали, а иногда ужасно злили, до лопающихся капилляров в глазах. Но она старалась не давать им реакции, прекрасно понимая, что такие люди являются несчастными энергетическими вампирами, занимающимися самоутверждением за чужой счёт. На фоне появившихся новых детей, жестокость врачей начала казаться едва-ли заметной. А ещё Дороти часто давала Мэйшес какие-то успокаивающие советы в задевающих её ситуациях, несмотря на то, что была младше нее на пару годиков. Пусть они были в большинстве своём были пустоваты, но поддержка от милого друга никогда не была лишней для Мэйшес. Кроме того, они были в чём-то похожи – Мэйшес, играя с ней, рассказывая ей о каких-либо красивых вещах, которые успела повидать, когда была на свободе и прививала таким образом Дороти эстетический вкус и помогала
Дороти понимать, что ей нравится и потихоньку становиться самой собой.
Также здесь лежал хороший друг Мэйшес, с которым она была знакома в позапрошлом детском саду. Тогда они особо часто не общались с Элисом из-за того, что он был постарше и находился в другой группе, лишь изредка ходили к друг другу пить чай и смотреть мультики. А ещё его мама работала учителем литературы в школе и могла подолгу рассказывать им сказки, когда они задремывали после просмотра мультфильмов. Он также был для Мэйшес поддержкой в трудных ситуациях и когда Каспер делал ей больно и не мог нормально защищать от своей прошлой подружки, да ещё и на фоне «больничного» негатива от которого Мэйшес и так чувствовала себя нехорошо. За то время, пока они были в одной палате с Каспером, они сильно сдружились и пережили много приятных моментов, которые обычно переживают дети в возрасте пяти-семи лет. В один из таких скучных солнечных дней, после завтрака она решила нарядить его в платья с целью затронуть сердце за живое.
– Ну как, – наблюдала Мэйшес за тем как он смешно кружится в её платье, сидя на подоконнике возле его кровати и подслушивая за окном птичек – тебе нравится?
– Да, только вот – он на секунду перестал кружиться и сделал милую растерянную мордашку – почему именно платья?
– А ты не хотел бы покраситься как только вышел бы отсюда? – уклонилась от ответа Мэйшес и, слезая с
