бессильной ярости её щёки вспыхнули ярким от обиды румянцем.
Губы искривились в гневе и она, встрепенувшись, начала разрабатывать план как поссорить Каспера с Мэйшес и присвоить его внимание обратно. Она допоздна шушукалась с Дэйвом и Томом и что-то увлечённо обсуждая. Мило улыбаясь вечером ребятам, злонравная вредина делала вид, что то, что было днём и до этого для неё теперь ничего не значит и она не держит ни на кого обид.
К ночи на тёмном небе расцвели звёзды и блекло светил полумесяц. Том и Дейв вместе с Поппи позвали Каспера к полуночи поиграть в карты.
– И ты пойдёшь? – удивилась Мэйшес, сидя на своей кровати и намекая Касперу обдумать решение – Там же эта безмозглая и эти вредные мальчишки, ни одному их слову нельзя верить!
– Я же к друзьям иду, а не к ней. – возразил мальчик, собираясь немного подремать – Да и потом, Поппи не вызывает у меня никаких эмоций кроме смеха. Не волнуйся, я ничего не буду пробовать. По-настоящему дружу только с тобой!
– Никто не знает, что может случиться… – с грустью выразилась Мэйшес и хотела продолжить с ним спорить, но Каспер, кажется, уже спал. Поэтому она решила его всё-таки не тревожить и пошла поиграть с Дороти чтобы как-то себя отвлечь. Устав за день, они так и уснули с ней на одной кровати.
С одной стороны, после этих высказываний Мэйшес стало как-то спокойно, с другой – его слова не внушали никакого доверия, если судить по действиям. Как это он дружит только с ней, если он всё равно идёт играть с ребятами, которые её обижают? И почему он продолжает, пусть и ехидничая в их общении, как-то контактировать с Поппи, которая не только плохо обращается с ним, но и время от времени, не видя берегов, открыто оскорбляет его при ребятах, находящихся в палате? Так она ещё и позволяла себе что-то высказывать в сторону Мэйшес, почему он вообще так себя ведёт? Он что, не имеет никакого уважения ни к себе, ни к Мэйшес?
Но маленькая леди как-то не особо рвалась влиять на него.
Она понимала, что в конце концов он сам решает, как распорядиться её доверием и у него есть своя голова на плечах. И то, как он поступит в итоге – зависит от него. Ей лишь останется оценить его безрассудные или не очень решения.
– Отбой, – закричала санитарка в коридоре. – Завтра у вас всех субботний день с психологом.
Ночью всё было спокойно. Ребята играли и тихо над чем-то смеялись, от чего Мэйшес проснулась. Обеспокоенно наблюдая эту картину, сон у неё как-то не шёл и до двух часов она лежала с открытыми глазами, смотря на них, а затем и вовсе разбудила Дороти для того, чтобы та её немного успокоила. Компания трёх детей вдруг предложила Касперу какие-то препараты, которые им удалось выкрасть, пока медсестра уходила наливать воду, и попробовать некоторые из них. Долго отнекиваясь, мальчик поддался уговорам и согласился на их предложение. Затем он изрядно «опьянел» и стал весел, улыбаясь своим друзьям и немного буяня с ними в углу чего Мэйшес старалась не замечать, ведь она не хотела им мешать. «Он сам решает, как ему проводить досуг» – твердила Мэйшес, успокаивая то ли Дороти, которая сжимала её руку и наблюдала ту же картину вместе с трясущейся
Мэйшес, то ли, всё-таки, себя. В темноте можно было тихонько подкрасться поближе чем и воспользовалась Поппи. К тому времени, как Каспер уже уснул, она залезла на него и начала целовать, хотя прекрасно знала, что он уже немало наклевался затуманивающих разум препаратов и у того даже не оставалось сил её оттолкнуть, что ему, конечно же, не шло в оправдание.
– Боже, посмотри, – ахнула Дороти и сожалеюще прошептала на ухо Мэйшес, подталкивая легонько её в бок и оповещая ту о происходящем. – Какое позорище, мне очень жаль.
Затем Поппи начала спрашивать бессознательного Каспера о Мэйшес, вытягивая из него всякие неосознанные глупости и продолжая пользоваться его состоянием.
– Слышишь, что он о тебе говорит? Он говорит о том, что ты простодушная и так легко ему поверила! – Поппи, показательно и невинно смеясь, обратилась к Мэйшес, которую в безмолвной истерике во всю одолевали тревожные судороги под одеялом. Уголки её губ изогнулись в жестокой улыбке, а серые глаза сверкали в темноте неподдельным удовольствием и совершая пакость, те знали, что Мэйшес как минимум сейчас больно.
– Засыпай, Дороти, представление закончилось, – устало сказала Мэйшес, держа ребёнка за руку, а второй заслоняла глаза.
– Он совершил большую ошибку, оказав доверие друзьям, вкравшимся в его милость! – пыталась утешить её Дороти, вытирая с лица Мэйшес сопли и слёзы, которые она старалась прикрыть руками чтобы никто не видел – Умоляю тебя, не плачь.
Дети втроём, тщательно скрывая свою ребяческую ревность, вовсю целую ночь потешались и над ней, и над Каспером, который ни в чём в данный момент не отдавал себе отчёт. Её страданий им, казалось, было мало. А ведь о том, что у Мэйшес и так умерла мама они были ещё как осведомлены, но всё равно продолжали издеваться. Это спокойное бесстыдство и совершение подлости доводило её до невыразимого бешенства, так как она чувствовала то, что неспособна повлиять, как говорил Элис, на бездумных людей. Пожалуй, его слова она запомнит надолго.
– Мэйшес, очнись, мы не должны ссориться, – устало потерев глаза, подошёл к ней Каспер, – мы немного засиделись допоздна!
Но девочка уже спала. От неё не осталось ничего, кроме прекрасных тёмных глаз, в которые Касперу наверняка будет больно, если у него имеется хоть капля совести, смотреть днём. Будь они, наверное, едва-ли меньше, в них, казалось, не уместилось бы столько печали.
Извиняясь перед ней спящей и осознав, что она сейчас ничего не услышит, Каспер, сетуя на происходящее, сонно потянулся, зевнул во весь рот и добравшись до своей кровати расплакался в ней же, а после с горечью внутри, заснул…
Глава 11. «FOUL PLAY»
Продрав глаза в семь утра и сделав это первой, её руки вновь беспощадно задрожали, а при попытке встать и взять у Дороти бутылку с водой ноги переставали слушаться, напоминая вату. Лицо Мэйшес выражало печаль и уныние, руки были бессильно опущены, словно тяжесть произошедшего уже была чрезмерна для её сердца. В голове возникало так много вопросов: Как? Почему? Чем я заслужила такое отношение? Так больно. Так безумно больно.
Отрывки воспоминаний увиденного ночью атаковали сердце, а память хозяйки изводила маленькую леди до слёз ночными эпизодами. Создавалось ощущение будто в живот воткнули нож и по сей момент крутят и вертят им там, между органов. Его бестолковые «друзья»
