и даже меньше кошек. У каждого свой век! Я и так прожила гораздо дольше времени, отведённого мне природой. Давно уж нет никого из моих соплеменников, которые пришли к вам тогда ночью, поведать о найденных ящиках, а я всё живу. Но любая, даже самая долгая жизнь рано или поздно заканчивается. А в старости всё время вспоминаются молодые годы, вот я и захотела ещё раз, напоследок, увидеть те места, где прошли счастливые годы моей юности и случились самые важные события жизни. Я помню клятву. В замок мы не заходили, просто полюбовались немного издали. Я рассказала моим прапрапра- (не помню сколько раз)-внучкам мою историю, и мы побрели назад. Могла ли я мечтать о таком счастье, что ещё раз увижу вас, дорогой господин Кот! Какое утешение на старости лет! Эй, Шмыгунья, Хвостина, подойдите, поздоровайтесь с господином Котом! Это же тот самый знаменитый Кот, о котором я вам столько раз рассказывала! Вы потом детям и внукам хвастаться будете, как вам повезло!
Из зарослей высунулись две испуганные мордочки, которые пропищали:
– Здравствуйте, господин Кот!
А Маусина тем временем продолжала:
– Вы у нас знаменитость. Вам, наверное, и невдомёк, господин Кот, какую роль вы сыграли в судьбе нашего народа? Хотите, я вам поведаю?
Помните тот год, когда мы нашли для вас ящики в земле и стене?
Наступила осень, хозяева уехали, в самом замке не прекращался шум и стук. Но даже если бы всё было тихо, путь туда был нам всё равно заказан – ведь я дала клятву, а клятва монаршествующей особы – закон для подданных!
Мы сидели в гараже и тряслись от холода. Животы наши свело от жёсткой и сухой травы, которая росла на клочке земли, где когда-то произошла наша встреча. Больше есть нам было нечего. Ясно было, что эту зиму нам не пережить. Многие наши подданные проявили малодушие и тайком убежали в город. Можно ли их осуждать? Неизвестно, как сложилась их судьба…
Мой венценосный супруг пенял мне на то, что я дала неосмотрительную клятву и погубила свой народ. Моим единственным оправданием было то, что я тогда, по сути, была ещё ребёнком, и очень не хотела умирать. Удрать в город, как это сделали некоторые наши сограждане, нам не позволяла гордость. Разве возможно представить, чтобы король покинул своё королевство и отправился искать куска хлеба в чужих краях? И многие, из тех, кто был предан престолу, остались с нами.
Мы уже смирились со своей участью и приготовились к смерти, как вдруг случилось поистине необыкновенное событие.
Перед нами предстал человек, необычный тем, что был ростом всего только чуть-чуть выше нас. Поэтому мы даже не испугались, а просто очень-очень удивились. На человеке этом было надето что-то, цветом похожее на те кругляши, которые мы тогда выкопали для вас из земли, то есть золотое.
Человек поклонился и спросил, может ли он видеть короля Мышинга сто двадцать девятого и королеву Маусину? Мы с мужем вышли вперёд.
– Я приглашаю вас, ваши величества, – сказал этот человек, – пройти со мной в наш дворец. Это просьба нашего главного – Прима. Он хочет вручить вам награды.
Мы не понимали: какой дворец, какой Прим? Да и единственной наградой, которая нас интересовала, было оказаться в тепле и что-нибудь съесть. Видя наши колебания, человек сказал:
– Если вы пойдёте со мной, то никогда об этом не пожалеете!
Что же, терять нам было нечего, и мы отправились. Вышли из ворот замка, пошли по дороге, а потом по склону горы, пока не добрались до маленькой пещерки в скале. Мы залезли в неё, и наш провожатый указал на крошечную дырочку в углу пещеры. Мы протиснулись туда.
Длинный и узкий лаз привёл нас на галерею, и, хотя было очень темно, мы чувствовали, что за краем этой галереи – обрыв.
Потом мы долго брели по каким-то переходам, коридорам, тоннелям. Нам было немного страшно – ведь кругом был один только камень, который мы не могли ни прогрызть, ни разрыть лапками.
Но унывали мы недолго. Последний лаз привёл нас в помещение, от красоты которого мы в первый миг зажмурились! Это был зал, во много раз больше, чем самый большой зал в замке, и настолько же выше. И все его стены были покрыты цветными стекляшками, как нам показалось. Но позже нам объяснили, что это – камни, подобные тем, что вставлены в разные женские штучки, только очень большие. Свет от горящих на стенах неведомых огней отражался от этих камней, и цветные блики наполняли всё пространство. А пол был металлический, того же цвета, что и одежда нашего провожатого. На одной стене сверху донизу были сделаны какие-то углубления, а в них тоже сверкали предметы, которых рассмотреть я не успела, потому что моё внимание сразу захватило ещё одно удивительное зрелище: перед нами находилось бесчисленное количество человечков, столь же малых ростом как тот, что нас привёл. Их одеяния были под стать красоте помещения. И среди всех этих людей выделялся один. Он был выше всех, потому что стоял на камне посреди зала. Одет он был в тёмно-синее широкое одеяние, доходящее до самой земли. И у этого человека были удивительные волосы и борода: совершенно белые, очень тонкие и очень длинные, и среди них мерцали разноцветные искры. Эти волосы обволакивали всю его фигуру, так, что синего одеяния почти не было видно.
Нас провели сквозь молчаливую толпу к месту, где стоял этот человек, и он сошёл с камня навстречу нам.
– Я выполнил твою волю, Прим, – сказал наш провожатый. – Перед тобой – король мышей замковой горы Мышинг сто двадцать девятый и его супруга – королева Маусина!
– Благодарю тебя, Аур, – промолвил тот, кого назвали Примом.
На нас смотрели ярко-голубые, цвета весеннего неба глаза.
– Я рад, что вижу вас, дорогие король и королева, – обратился Прим к нам. – Хотя вам вряд ли известно, какую роль вы сыграли в спасении всех нас, но мы обязаны вам своими жизнями. Вы нашли вещь, от которой эти жизни зависели. Сейчас она снова у нас. Каждый в этом деле сыграл свою роль: и вы, и Кот, и люди. И все вместе вы сделали благое дело для горного народа. Но только вас мы можем принять в нашем дворце, и только вам я, Прим – первый из горного народа могу лично вручить награды. Ни Кот, ни, тем более, люди, к нам попасть не могут. Приблизьтесь!
И Прим надел на наши шеи медали (так он их назвал), которые означали благодарность его народа. Я вижу, господин Кот, и у вас есть такая же, только покрупнее!
Кот пригляделся и заметил на шее
