пустынную улицу. — Только быстро.
Замок открылся с восьмой попытки. Василий вывел бульдозер, запер для порядка ворота и только поднял ногу, чтобы залезть в кабину, как сзади раздались чьи-то душераздирающие вопли. Голос был знакомым. Василий оглянулся. Подобрав юбку, вниз по улице неслась Яга. Подбежав к воротам, она метнулась через них с легкостью чемпиона мира по прыжкам в высоту, а приземлившись, показала Василию фигу, прибавив словами: «Накось выкуси!».
— Это вы мне? — удивился домовой.
— Да не тебе. Ему, — прошипела бабка и мотнула головой куда-то вдаль. — А ты чего стоишь? Погибели хочешь?
Василий не представлял, что так напугало Ягушенцию, но на всякий случай послушался совета. И едва перебрался во двор, как раздался громкий металлический лязг, и к ограде КБУ подскакало странное создание о трех ногах. Рассмотреть его как следует было трудно, потому что оно ни секунды не стояло на месте. Однако Василий готов был поклясться, что создание больше всего походило на взбесившуюся раскладушку, потерявшую где-то свой брезентовый верх. «Раскладушка» подпрыгивала, билась о решетку и злобно клацала двумя соседними ногами, будто то были не гнутые алюминиевые трубки, а смертоносные челюсти. Под ударами чудовища ограда трепетала как осиновый лист.
Василий не сомневался, что вопли и лязги разбудят горожан и те явятся к КБУ с топорами и кольями. Но железная тварь внезапно успокоилась и, щелкнув напоследок челюстями, исчезла за домами.
— Что это было? — повернулся Василий к Бабе Яге.
Яга дернулась и поправила бандану.
— Клацающий Раскладон. Шустрый гад. Ногу мне чуть не оттяпал. Еле вырвалась.
— А Сигизмунд где? — занервничал Василий. — Вы ушли вместе…
Повертев головой, Баба Яга махнула рукой в ту сторону, откуда появилось лязгающее чудовище.
— Там.
— Где — там?! — заорал Василий. — Что он — там — делает?
Яга недовольно повела плечами. Было видно, что вопросы домового ее раздражают.
— Там — это на клумбе у бани. Сигизмунд — там — лежит.
Василий перестал что-либо понимать. Его друг, застенчивый болотный хмырь Сигизмунд, поздней ночью в незнакомом городе ни с того ни с сего вдруг прилег отдохнуть на какой-то клумбе у какой-то бани?
— Ну, не то чтобы отдохнуть. — Баба Яга неопределенно пошевелила пальцами. — Ему того… Страусиный Поршень в лоб попал.
Василия затрясло. Он взлетел в бульдозер, за шиворот втянул Ягушенцию в кабину и задвигал рычагами. Из-под колес вырвался дым, бульдозер подпрыгнул и помчался вверх по улице. В следующее мгновенье затрясло и Ягушенцию. Домовой в ярости — не дай кому бог с таким столкнуться. Дрожа, заикаясь, сморкаясь в юбку, Ягушенция рассказала, что случилось.
В бане, расположенной на вершине холма, в эти дни проходил съезд банных анчуток. В нем принимал участие и Кукуцаполь, самый известный банный анчутка Забайкальских лесов и большой любитель замутить какой-нибудь скандальчик.
С Незапамятных времен Яга и Кукуцаполь друг друга на дух не переносили. Анчутка легко втягивал Ягушенцию в виртуозные перебранки, неизменно заканчивающиеся бабкиным позором. С другой стороны, если Яге представлялся случай зависнуть в ступе над головой недруга, она начинала плеваться, как разочарованный жизнью верблюд, целясь аккурат в центр вражьей лысины.
И вдруг, совершенно необъяснимо, Кукуцаполь предложил Ягушенции мир. Даже письмо со съезда прислал — давай, мол, подружимся, прилетай немедленно. Яга, конечно, сомневалась в истинных анчуткиных намерениях и никуда лететь не собиралась. Но тут подвернулась оказия — кража бульдозера, и она решила, раз уж в городе, провести разведку боем и свое любопытство удовлетворить.
Когда бабка с болотным хмырем добрались до бани и постучали в условленное окно, их ждало неожиданное. Створки отворились на крохотную щель, и через эту щель рыдающий Кукуцаполь стал с Ягой и Сигизмундом прощаться, уверяя, что смерть его пришла.
Объяснить, с чего он вдруг собрался помирать, анчутка не успел. Вдали что-то металлически заскрежетало, Кукуцаполь охнул, прошептал «Явились!» и потянул створки на себя. «Кто, кто явился?» — только и успела спросить Яга. «Клацающий Раскладон и Страусиный Поршень», — простонал Кукуцаполь, и окно захлопнулось.
В следующую секунду к Ягушенции и Сигизмунду подскакали две непонятные штуковины. Описать их бабка не смогла. Не успела разглядеть — темно было, да и не до разглядывания, ноги бы унести. Потому как одна из штуковин вдарила чем-то по лбу Сигизмунда, и тот без звука опустился на клумбу, а вторая с криком «Взлохматим бабку!» нацелилась на Ягушенцию. Ну, она и дала деру.
Хотя в гору бульдозер полз с трудом, до фруктового сада, в глубине которого стояла баня, добрались в две минуты. Бросив машину на улице, домовой помчался по аллее, не замечая, как чудно пахнет вокруг яблоками и как ярко светит полная луна. Всматриваясь в землю, он оббежал баню дважды. Ни на клумбе, ни под яблоневыми деревьями, ни где-либо еще Сигизмунд не обнаружился. Василий в отчаянии забарабанил в окна. Одно распахнулось, из него высунулись головы сразу пяти анчуток, и голос Кукуцаполя прошептал: «Тс-с-с! Не шуми!».
— Где Сигизмунд!? — заорал домовой и еще раз шарахнул по переплету. — Что вы с ним сделали?
— Ничего мы с ним не сделали, — забормотали анчутки. — Только к стене перенесли и корытом прикрыли. Вон там.
Откинув корыто, Василий опустился на колени. Придвинутый к стене Сигизмунд мирно лежал на спине. На лбу его багровела шишка, а в хвосте был зажат цветущий куст розовых пионов. «Мы пытались куст вытащить, но он держит крепко, — сообщили анчутки. — И пульс хотели проверить, только никто не знает, где его у болотных хмырей искать». Василий тоже этого не знал и просто прижал пальцы к шее друга. Пульс не прощупывался. Банные анчутки вздохнули. Ягушенция отступила в тень. Василий вытер слезы, коснулся, прощаясь, груди хмыря и подогнал к бане бульдозер. Анчутки побледнели, решив, что домовой собирается немедленно рыть могилу. «Не собираюсь, — огрызнулся Василий. — Домой повезу. Помогите уложить его в ковш».
Закивав, анчутки обступили Сигизмунда, прикидывая, как половчее справиться с тяжелым телом. Внезапно со стороны улицы до бани донеслись уже знакомые Василию вопли и скрежет. Он повернул голову. По аллее в лунной дорожке снова неслась, подобрав юбку, Баба Яга, а за ней, щелкая алюминиевыми ногами, снова гнался Клацающий Раскладон.
Вот тут Василий рассердился окончательно. С
