В общем, получив подобную отмашку, Берк самозабвенно играл в сыщика: день напролёт допрашивал тех, кто, по его мнению, мог быть свидетелем чего-нибудь важного. Мадам Помфри, добрейшую медсестру, он довёл до зубного скрежета и базарной ругани. Долго выслушивал путанные показания пятикурсников Равенкло, готовых рассказать что угодно, лишь бы их не отправили обратно на зельеделие, с которого забрали на допрос. Стоически выслушал мнение профессора Вектор и деканов о предпринятых им, как директором, мерах безопасности и личное дополнение зельеведа о практике снятия учеников с занятий для идиотских допросов. Несколько часов Берк провёл, выслушивая показания профессора Трелони, лично на месте происшествия не присутствовавшей, но привлечённой к следствию как выдающийся специалист по провидению и узрению Истины. Каких истин она ему назрела история тактично молчит, но больше к ней за консультациями не ходили.
В общем, если прежде Хогвартс и сохранял какую-то (весьма убогую) видимость серьезного учебного заведения, то теперь окончательно превратился в большой балаган с башенками.
А еще через несколько дней, когда свет увидел первый выпуск газеты «Хогвартс сегодня и всегда» под совместной редакцией учеников четырех факультетов, балаган стал песочницей. Копии газеты можно было увидеть повсюду. Они читались, разглядывались и перечитывались. Отовсюду неслись смешки, а то и откровенный хохот. Один из экземпляров Поттер, обнаружив, что ребята косятся на него как-то странно, немедля изъял для детального изучения и, усевшись в кресло, приступил к чтению.
За переменами на его лице, затаив дыхание, следила вся гостиная. По прочтении юноша был готов вскочить с места и кинуться голыми руками убивать недостойных. Прямиком в подземелье, где эти самые недостойные влачат свое жалкое существование.
Нет, в целом газета была неплоха и даже по-своему интересна. На предпоследней странице красовались совершенно потрясающая карикатура на профессора Снейпа, а ближе к началу располагалась длинная и весьма злободневная статья о пользе транфигурации в быту. При желании можно было найти небольшую колонку, посвящённую травам, и целый разворот про квиддич с сатирическими комментариями.
Однако же статья, расположенная на странице со слизеринским гербом, по сути и статьей-то не была, а представляла собой пронумерованный список наиболее расхожих и ужасающих небылиц об окружающих. Куда там новостям о женитьбе Гарри на левых старушках!
«Тайны и ужасы Хогвартса», — гласил заголовок. А ниже автор довольно едко проходится по окружающим его персонам, в меру своей фантазии и собранных где-то сплетен освещая их вероятное (или невероятное) будущее, настоящее или прошлое.
«Альбус Дамблдор — мудрый старец, или дедушка Ахтунг?!», — в ужасе прочел Поттер. «Братья Уизли — Казанова, или Коза Ностра?». «Гарри поттер и Джинни Уизли — всерьёз и надолго? Как они назовут общих детей?», — на этом месте юноша похолодел и покрылся холодным потом, искренне считая себя слишком молодым для подобных заявлений. «Колин Криви — человек, или привидение?». «В. Гойл. Говорящая мумия?»
«Драко Малфой — трус или идиот? Что он вообще делает в этом дурдоме?!», — Здесь Поттер выбором мучился недолго, сделав однозначный вывод в пользу идиота.
«Гарри Поттер — внебрачный сын С.Снейпа?»
На этом месте юноша резко прижал газету к коленям, понимая, что еще несколько десятков пунктов примерно аналогичного толка и столь же ничтожной вероятности, и он начнет извергаться прямо здесь.
Поттер быстро поднял газету и прочел подпись под статьёй, выяснив, что сей бесценный вклад в школьное издание был внесен факультетом Слизерин в лице старосты Драко Малфоя, которому Гарри, трижды пожалевший, что опрометчиво самоустранился от создания газеты, и собрался пойти объяснять, в каких местах он был глубоко неправ.
Лишь совместными усилиями нескольких курсов удалось отговорить Гарри идти разбираться с гнусным графоманом сейчас же, оставить это дело на попозже и отправиться спать.
Разбудил юного волшебника неслабый такой грохот, живо напомнивший те весёлые времена, когда они с Роном упражнялись в технике вождения и на полной скорости вписались в дракучую иву. Живо подскочив в кровати и выставив вперёд палочку с голубоватым огоньком, Гарри, подслеповато щурясь, обозрел оперативный простор, готовясь как отстреливаться от Вольдеморта и тех, кто ему в ночном визите к любимому кровнику изволит аккомпанировать, так и страшно ругаться на соседей, учинивших среди ночи оргию, а его не разбудивших.
Реальность, как и следовало ожидать, таилась где-то между, явив Поттеру его ручного тираннозавра, нежно обвившего мощными кольцами некий объект. Объект был толст, небрит и облачён в потрёпанную мантию. А главное — он подавал признаки разумной жизни, целенаправленно, правда, не очень убедительно, пытаясь проковырять дырку в чешуе всё сильнее сдавливающей его Кеары. Означенная ковыряльная конечность в тусклом свете слепленного спросонья люмуса отчётливо блестела серебристыми гранями. Змея сжала визитёра чуть сильнее, хрустнули кости.
— Ну здравствуй, Питер, — не особенно приветливо констатировал Гарри, не спеша поднимаясь с кровати и скрещивая руки на груди. — Кеара, пусть живёт, но не двигается, — добавил он на понятном сторожевому ужасу наречии.
Кольца вокруг поднятой над полом фигурки медленно, нехотя ослабли, но никуда не пропали: гигантская змея лишь позволила непрошенному гостю вздохнуть свободнее и чуть меньше волноваться за сохранность оставшихся в наличии конечностей. Ноги Петтигрю коснулись пола напротив негостеприимно настроенного Гарри. Глаза предателя бегали, пальцы здоровой руки, торчащие между змеиных колец, нервно дрожали. Палочка, которую ночной гость, по всей видимости, держал в руках в начале своего путешествия от входной двери к кровати Поттера, валялась на полу.
Надо сказать, тот знаменательный путь, что проделал анимаг от двери к кровати спящего спасителя мира, отслеживался чётко и ясно безо всякого служебно-розыскного опыта, дедуктивного метода, следопытства и прочих присущих дешёвым и не очень детективам ноу-хау. Расстояние в несколько метров от двери Петтигрю проделал в своём основном, то бишь крысином обличии. Далее, видимо, решил перекинуться и, раз уж случилась такая оказия и он родился магом, начать колдовать. Для чего скорее всего даже извлёк волшебную палочку. В полной боевой готовности Питер сделал ещё приблизительно два шага, после чего с полога кровати Невилла (как раз рядом с ней потерпевший посетитель в тот момент находился) на него воззрилось два немигающих глаза. Смотреть Кеара умела, надо сказать, совершенно по-особенному: часа полтора кряду, не мигая и не меняя позы, даже Гилдерой Локхарт, пожалуй, не смог бы любоваться на свои портреты. Впрочем, насчёт Локхарта Гарри как раз уверен не был. Итак, обнаружив, что за ним, фосфоресцируя глазами, следят свыше, Питер скорее всего запаниковал и, может, даже попытался чего-нибудь выколдовать в сторону неожиданного наблюдателя, будь то даже Гермионин Живоглот, тем более что в своё время они с Питером не особенно поладили. Однако в этот раз Петтигрю повезло чуть меньше, чем несколько лет назад, и нарвался он не на Гермиониного пушистого проказника, а на чешуйчатого любимца Поттера. Кеара, будучи созданием умным, не в пример некоторым министрам, ожидать, пока посетитель представится, не стала и метнулась вперёд. Далее имело место нечто, с натяжкой тянущее на борьбу, в ходе которой были перебужены и подняты по тревоге соседи Гарри по комнате, только сейчас начавшие высовывать из-за дальней кровати Симуса нечто большее, чем готовые к труду и обороне волшебные палочки. Впрочем, нет, Рон в своей неповторимой пижаме уже вовсю метит волшебной палочкой куда-то в область, занимаемую Петтигрю: Уизли явно собрался самым радикальным методом отвечать за того, кого некогда приручил. Помимо морального вреда соседям, вынужденным скрываться за предметами интерьера и прикидываться ветошью, серьёзно пострадала кровать Дина. Собственно, именно треск ломающегося столба, на котором держался полог, и разбудил Гарри. Видимо, Кеара по доброте душевной сперва шваркнула постороннего о ближайшую кровать, и лишь затем уверенно одержала верх в этом вселенском противостоянии, надёжно зафиксировав пациента в том состоянии, в котором его и застал счастливо проспавший основные эпизоды эпохального сражения Гарри. Кроме прочего змея не забывала угрожающе бряцать хвостовыми наростами возле лица жертвы, ещё сильнее подрывая её моральный дух.
