заныло плечо. Семейство собралось большое: племянники и племянницы, дядюшки и тётушки, зятья и невестки. И конечно, многочисленные Викки и Адельберты вместе с родителями.
– Сюда, пожалуйста! Проходите сюда! – наперебой кричали они.
Нас проводили на задний двор, где мы обнаружили четыре пышно накрытых стола, расставленных в форме квадрата. Играла живая музыка, выступали танцовщицы. Мы сели за один из столов, и нам подали напитки и угощение. Я чувствовала себя не в своей тарелке, но старалась улыбаться. Глупышка, твердила я себе, возьми себя в руки. Но как? Я только что рассталась с подругой по имени Викки и теперь вдруг должна подружиться с ещё одной Викки. Впрочем, эта новая Викки не спешила появляться.
– Где же Викки Седьмая? – спросила я у её родителей.
– Скоро придёт, – ответила мать семейства.
– Она постоянно занята, – добавил отец семейства.
– Вы хорошо добрались? – спросила мать семейства.
– Под дождь не попали? – вторил отец семейства.
К счастью, Дон Плуто с Сянь Сянь Юем избавили меня от необходимости отвечать. Пока они беседовали с четой Севергром, я принялась жевать бутерброд с сыром, размышляя о том, почему и мать, и отец семейства не задали ни единого вопроса о другой, моей, Викки. В конце концов, не выдержав их трескотни, я отправилась искать туалет. Там я опустила крышку, села и попыталась сосредоточиться на своих мыслях. Случалось ли вам ощущать себя абсолютно потерянным, думать, что всё вокруг не по-настоящему? Именно так я чувствовала себя в тот момент.
И это случалось со мной не впервые.
Время от времени как гром среди ясного неба меня охватывает нечто вроде тоски, и тогда мне нужно побыть наедине со своими мыслями. Впервые я была по-настоящему в гармонии с собой, когда Сянь Сянь Юй объяснил мне, как повесить внутри себя гонг.
Я сфокусировала взгляд на пятнышке на двери и начала глубоко дышать. Почему я оказалась в Ирландии? У меня была цель: отыскать подругу. Не для того я приехала, чтобы рыдать, как глупышка. Да, я скучаю по Викки, и это по-своему даже приятно, но нельзя тонуть в своей грусти. Пока я сидела и размышляла, голос внутри меня вдруг сказал: «Сейчас ты вернёшься за стол и будешь самой милой девочкой на свете. Ты докажешь всем, что дружба с тобой – величайшая удача. Ведь если тебе понравилась одна Викки, то другая тоже наверняка понравится».
– С какой стати? – спросила я.
«Не задавай глупых вопросов, – ответил внутренний голос. – Лучше ступай».
Я собралась с мыслями и пообещала себе, что не только буду самой милой девочкой на земле, но и сделаю всё возможное, чтобы Викки Седьмая стала моей подругой.
Увы, выполнить это обещание оказалось трудно. Ужасно трудно!
Натянутая струна, в которую превратилась Пандекраска Пампернелла, никак не желала расслабляться. Я изображала весёлость, но мой смех звучал так, будто я поперхнулась. Викки Седьмая по-прежнему не объявилась. Сянь Сянь Юй и Дон Плуто тоже начинали терять терпение.
– Приятно, конечно, познакомиться с кланом Севергром, – сказал мой телохранитель, – но мы приехали в Ирландию не за этим.
Вскоре мы наелись досыта и наговорились вдосталь. Я даже успела потанцевать. Но стоило мне выпить стакан лимонада, и я опять вспомнила о своей потерянной подруге Викки, которая всегда ужасно шумно пила лимонад и играла в теннис хуже, чем кто-либо в истории человечества. Мысли мои прервала одна из кузин семейства: она стала докладывать мне, что Викки Седьмой не нравится, когда её зовут просто Викки.
– Для неё это недопустимо, – пояснила она.
– Как же тогда её называть?
– Использовать сценический псевдоним.
Я кивнула, хоть и сочла это совершенной глупостью. Как только кузина отошла, я поманила к себе биографа.
– Дон Плуто! Я просто-напросто не смогу называть её «Викки Викки».
– Можешь хотя бы попробовать.
– Только если ты будешь называть меня «Пандекраска Пампернелла Пандекраска Пампернелла».
– Не будем расстраиваться раньше времени, – вмешался Сянь Сянь Юй.
– Ни за что, – сказала я совершенно серьёзно.
Ещё через час на грунтовой дороге наконец показался чёрный лимузин. Все члены клана Севергром поднялись с мест, оставив тарелки и стаканы, и поспешили навстречу автомобилю. Отец семейства захлопал в ладоши, будто прибытие его седьмой дочери было событием, достойным аплодисментов.
– Наша Викки скоро станет мировой знаменитостью, – сообщил он. – Следующий альбом она будет записывать вместе с «Фреймз». Ты знаешь «Фреймз»? Наверняка знаешь. А Эния [9] споёт с Викки дуэтом. Знаешь Энию?
Я и слова не успела вставить, а мать семейства уже продолжала:
– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что Викки нашла время встретиться.
Она подмигнула.
– Наверное, ей ужасно хочется с тобой познакомиться.
«Ещё бы», – подумала я и, изображая любезность, ответила, что польщена оказанной честью.
– Только не стискивай зубы, – шепнул мне Дон Плуто.
– А я и не стискиваю, – процедила я.
Из лимузина наконец выпорхнула Викки Седьмая, которая напоминала эльфийку, переодетую в гота. Она абсолютно не была похожа на мою Викки. В отличие от сестры, она оказалась стройной и гибкой, лицо у неё было таким бледным, будто на него не попадало ни единого солнечного лучика. Когда она летела к нам через лужайку, я могла поклясться, что её ноги не касаются земли.
– Викки Викки! Викки Викки! Викки Викки! – завизжали все, и даже многочисленные Адельберты затряслись от восторга.
Викки Седьмая взмахнула рукой, разом заставив всех родственников замолчать.
– Я к вам ненадолго, – предупредила она. – В студии меня ждёт группа, я заехала только переодеться и поздороваться.
С этими словами она проплыла мимо собравшихся и скрылась в доме. Я в недоумении подошла к Сянь Сянь Юю и Дону Плуто.
– Вы это видели? – спросила я. – Она даже не взглянула в мою сторону.
– Наша малышка вечно в делах, – извинилась мать семейства.
– Наверняка в уме сочиняет музыку, – извинился отец семейства.
Я почувствовала, что вот-вот перестану быть самой милой девочкой на свете.
– Только не кипятись, – попросил Сянь Сянь Юй.
– Не можем же мы просто сесть в машину и уехать домой, – сказал Дон Плуто.
– Двадцать минут, – произнесла я. – Мы подождём её двадцать минут, и ни секундой дольше.
Дон Плуто хотел было возразить, но я не дала ему вставить ни слова.
– Это не обсуждается.
Телохранитель с биографом переглянулись.
– Меня тоже начало утомлять ожидание, – признался Сянь Сянь Юй.
– И меня, – подтвердил Дон Плуто, сверившись с часами. – Значит, дадим ещё двадцать минут.
Ровно через восемнадцать минут Викки Седьмая появилась на крыльце дома. На ней было иссиня-чёрное платье, пелеринка и чулки в сеточку. Её глаза были подведены, а на носу сидели солнечные очки с зеркальными красными стёклами. Жаль, что свои солнечные очки я сняла. На этот раз Викки Седьмая всё сделала правильно: немедленно подплыла ко мне.
– Итак, ты Пандекраска Пампернелла, – произнесла она и улыбнулась.
Я кивнула и, смягчившись, улыбнулась в ответ.
– Собственной персоной.
– Ты любишь музыку? – спросила Викки.
– Кто же не любит?
– Например, моя глупая сестрица Викки Шестая.
Внутри меня будто что-то оборвалось. Повисла неловкая пауза, и только многочисленные родственники зашушукались. Слова о моей Викки застали меня врасплох. Не выдержав тишины, я лопнула её, будто воздушный шарик.
– Вообще-то твоя сестра любит музыку.
Викки Седьмая сложила губы трубочкой, сдвинула очки на кончик своего узкого носика и посмотрела на меня поверх стёкол.
Дуэль началась.
И отступать я не собиралась.
– Никогда, – сказала Викки Седьмая.
– Что никогда? – переспросила я.
– Никогда не поверю, что моя сестра любит музыку.
– А я утверждаю обратное.
– Ты ведь даже с ней не знакома.
– А вот и знакома. Слава Викки дошла до самого Флорина.
– Что-что?
Я склонила голову набок.
– Ты хоть раз слышала, как поёт твоя сестра?
Викки Седьмая в ужасе вытаращила глаза.
– В нашей семье пою я!
– Не спорю, но это не ответ на мой вопрос.
Викки Седьмая смутилась.
– Погоди, а что ты спросила?
– Ты слышала, как поёт твоя сестра, или нет?
– Слышала.
– И?
– Это было ужасно.
Члены семейства, посмеиваясь, принялись толкать друг друга локтями. Они ловили каждое наше слово. Кто-то из них снимал видео, остальные стояли разинув рты, будто пришли поглазеть на драку. Мне безумно хотелось уйти. Но я дала себе обещание. Поэтому, не обращая внимания на смешки, я сделала то, что не делала ещё никогда в жизни, – стала защищать свою подругу.
– У меня другое мнение, – заявила я.
– И какое же?
– По-моему, она прекрасно поёт.
– Что?! Неужели моя сестрица при тебе пела?
– Трижды.
Молчание.
– И ты после этого выжила?! – после паузы воскликнула Викки Седьмая.
Она засмеялась, и до того мило, что все собравшиеся захихикали вслед за ней. Все, кроме троих: биографа, телохранителя и принцессы. Принцесса – то есть я – невольно потёрла шрам на носу. Спор не разозлил меня, скорее привёл в растерянность. Жаль, я не умею держать язык за зубами. Впрочем, проигрывать эту битву
