Миссия «Лучшая подруга» - Зоран Дрвенкар

– Пандекраска Пампернелла, давай не будем ссориться. Мы ведь только что познакомились. Лучше поехали в мою студию. По дороге узнаем друг друга поближе.

Она улыбнулась – так же лучезарно, как во время приветствия, – и на пару мгновений мы достигли перемирия. Я уже воображала, как мы вместе сядем в лимузин и отправимся в мир знаменитостей. Но тут Викки Седьмая снова заговорила:

– А если ты хорошо попросишь, то, возможно, я даже тебе спою. Чуть позже я познакомлю тебя с Гленом Хансардом, а если повезёт, прогуляемся вместе с Боно [10]. И кстати: все зовут меня Викки Викки, и ты тоже так называй.

Сянь Сянь Юй вздохнул, вслед за ним и Дон Плуто. А я сказала:

– Это вряд ли.

– Почему же?

– Я не поклонница твоей музыки…

Родственники в унисон охнули.

– И мне не нравится, как ты говоришь о своей сестре.

Мы воззрились друг на друга. Дуэль продолжилась.

– Если бы твоя сестра была моей ровесницей и, пожалуй, чуть менее сумасшедшей, – честно продолжила я, – то мы с ней стали бы лучшими подругами, и я не приехала бы сюда в надежде поладить с тобой.

– Но…

Викки Седьмая потупилась.

– Но скоро я стану такой же знаменитой, как ты, – пробормотала она, снова подняв голову. – Я думала… мы с тобой сможем завоевать мир.

– Я тоже так думала, – призналась я с тенью грусти. – Но теперь мне кажется, что мы совсем на разных волнах.

Только произнеся эти слова, я вспомнила, что говорила в Амстердаме Викки о моей будущей лучшей подруге: «Вы должны мыслить одинаково, быть на одной волне». Она была права, но с Викки Седьмой дела обстояли совсем не так. И клан Севергром явно это понимал. Все его члены ошеломлённо отпрянули. Викки Седьмая тихо охнула и спрятала глаза за стёклами очков. Дуэль была окончена. Проиграли мы обе.

– Как жаль, – проговорила она. – А мне понравилась твоя причёска.

– Действительно жаль, – сказала я. – Мне твоя тоже.

На этом мы поставили точку. Викки Седьмая помахала всем собравшимся, потом села в лимузин и исчезла – как смутный сон, который забываешь в момент пробуждения.

На обратном пути в Дублин я снова сидела молча на заднем сиденье. Не хотелось ни есть, ни пить. Я была одновременно здесь и где-то совсем далеко. Сянь Сянь Юй вёл машину, Дон Плуто выбирал музыку, подходящую под настроение. Вскоре зазвучал мужской голос: он пел о том, что порой мы думаем, будто мир нам что-то должен, но на самом деле он не должен нам ничего.

Я вздохнула.

Мы припарковались у аэропорта, и телохранитель с биографом повернулись ко мне.

– Не надо так смотреть, – сказала я.

– Мы за тебя беспокоимся, – сказал Сянь Сянь Юй.

– Тебе не кажется, что ты поторопилась с выводами о Викки? – спросил Дон Плуто.

– Она мне не понравилась, – ответила я. – И вам, между прочим, тоже.

Судя по их лицам, я угадала. Никто из нас не был в восторге от Викки Седьмой.

– Я знаю, что делаю, – сказала я.

Они продолжали смотреть на меня. Если не предложить им какой-нибудь компромисс, они так и будут таращиться на меня до скончания веков.

– В следующий раз я приложу больше усилий, – сказала я.

Но даже это не помогло.

– Вы сегодня просто невыносимы.

– Рады стараться, – ответил Сянь Сянь Юй.

– Всё потому, что мы правда волнуемся, – пояснил биограф.

– Ладно, ладно. Чего вы хотите?

– Дай нам обещание, – попросил Дон Плуто.

– От чистого сердца, – добавил телохранитель.

Вот бы они сменили пластинку!

– Обещаю, – помедлив, произнесла я, – что в следующий раз буду терпеливее и не стану делать поспешных выводов.

Именно это они и хотели услышать.

– Звучит мудро, – признал Дон Плуто.

– Приятно слышать, – подтвердил Сянь Сянь Юй.

Я отстегнула ремень безопасности и попросила на пять минут оставить меня одну, чтобы позвонить профессору Мосс. Сянь Сянь Юй и Дон Плуто вышли из машины. Я боялась, что не смогу дозвониться крёстной в Египет, но попытаться стоило. К моему удивлению, она ответила после третьего гудка. На экране планшета появилось её лицо.

– Солнышко, вот так сюрприз! Ну как всё прошло?

– Ужасно.

Я рассказала ей о Викки Шестой, о Викки Седьмой и о своём отчаянии. Но, выслушав меня, крёстная не выразила сочувствия. Как и следовало ожидать, она произнесла то, что мне хотелось услышать меньше всего:

– И чему ты научилась?

– Понятия не имею!

– Не торопись, Пандекраска Пампернелла, – пожурила меня крёстная. – Подумай.

– Да думаю, думаю. Я… чувствую себя такой потерянной, тётя Цаца, – сказала я, борясь с желанием выключить планшет. – Мне кажется, что я должна сделать шаг назад. Нам с Викки было так весело. Она совершенно чокнутая и гениальная одновременно. Она такая чудесная, что меня это даже бесит, ведь…

– Ведь что?

Меня одолела икота.

– Она сияет как солнце, и я рядом с ней жалкий фонарик, – договорила я.

– Дыши глубже, солнышко.

Я сделала глубокий вдох. Икота прошла.

– Хорошо, – продолжала крёстная. – А теперь расскажи мне, что тебя гложет.

– Мне казалось, что я другая. Более безбашенная, умная, непредсказуемая… Но по сравнению с Викки я просто пшик!

Крёстная засмеялась, и я вместе с ней. И пока мы хохотали, я вдруг поняла, что меня гложет на самом деле. Всё дело в том, что пошатнулись мои представления о самой себе. В окружении взрослых я ощущала себя комфортно, но, встретив Викки с её неуёмной энергией, будто оказалась в тени.

– Я чувствую себя такой маленькой…

– Всё наладится, Пандекраска Пампернелла. Для меня ты вовсе не маленькая и растёшь с каждым днём. И потом, нет ничего плохого в том, чтобы иногда чувствовать себя маленькой. Главное, что за поворотом тебя уже ждёт следующее приключение. Можешь сделать мне одолжение? Насладись Дублином, полюбуйся видами, сходи в какой-нибудь музей. А потом поезжай домой. Тебе тоже нужно иногда отдыхать, солнышко. Увидимся через неделю в замке и спокойно спланируем твою поездку к третьей девочке.

Я пообещала выполнить её просьбу. Крёстная усмехнулась.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – сказала она.

Я взглянула на неё в недоумении.

– Ты ведь ни на секунду не задержишься в Дублине, правда? – продолжала крёстная. – Но и во Флорин возвращаться не собираешься. Ты не успокоишься, пока не достигнешь цели. Признай, Пандекраска Пампернелла, ты не умеешь проигрывать.

– Возможно, – робко ответила я.

– Не притворяйся тихоней, со мной это бесполезно.

– Возможно, и не умею! – повторила я уже громче.

– Не возможно, а абсолютно точно, – поправила крёстная.

Я невольно стиснула зубы. Мне не хотелось смотреть на крёстную, но та продолжала сверлить меня взглядом. Спустя минуту она наконец сдалась.

– Как бы то ни было, встретимся через неделю.

– Спасибо, тётя Цаца.

– Всегда пожалуйста, солнышко.

Она послала мне воздушный поцелуй, я ответила тем же и захлопнула крышку планшета. Ещё до разговора с крёстной я твёрдо знала, как хочу поступить. И моё решение не изменилось. Оглядываясь назад, я понимаю, что не стоило тогда так торопиться. Лучше было сделать паузу, ведь неудачи действительно даются мне тяжело. Но я изменила все наши планы лишь потому, что хотела наконец-то избавиться от ненавистного страха. Не завтра, не послезавтра – сейчас! И напрочь забыла: когда боишься, перестаёшь расти.

Как же меня взбесило, что крёстная смогла прочитать все эти мысли по моему лицу!

Через два часа мы с биографом и телохранителем уже сидели в самолёте и держали курс на Индию.

Дурацкое решение. Жаль, что Дон Плуто меня не отговорил. Лучше бы Сянь Сянь Юй остановил меня каким-нибудь бойцовским приёмом и силком вернул во Флорин. Они старались относиться ко мне с пониманием, а я пользовалась этим и настаивала на своём. Сейчас, по прошествии времени, я могу сказать себе лишь одно: «Ну и наломала же ты дров, Пандекраска Пампернелла!»