нужно работать там, где работа доставляет удовольствие, – сказал Бурцев, понемногу отпивая горячий крепкий чай из стакана, установленного в подстаканник. Минуту Анна ничего не говорила, потом, царапая длинным ногтем на столе мнимое пятнышко, произнесла:
– У нас в школе из всех учителей только процентов десять состоят в браке и довольны своей семейной жизнью. Остальные – или не замужем, или разведены. Школа – это часто прибежище для несчастных в семье женщин…
– Что-то очень печально. Зачем же ты училась на преподавателя математики?
– Любила в школе математику – вот и пошла на физмат. Разве мы понимаем что-нибудь в жизни сразу после школы. Надо было идти учиться в такой институт, где на будущей работе много парней. Тогда бы я не выходила замуж за первого попавшегося придурка, а встретила бы достойного и любимого.
«Несомненно, она знает, что я судим. Но почему она приняла меня? Это – работа моей матери… её заслуга… Почему до убийства я не замечал такую прекрасную женщину, которая и жила-то все время рядом?.. Если когда-нибудь Аннушка согласится выйти за меня замуж, то как я буду с ней жить, имея страшную тайну? Это всегда будет отражаться на моем лице, на моем настроении и самочувствии. Я заметил, что перестал беззаботно смеяться… Разве можно иметь любимого человека, который о тебе знает не все, которому ты никогда не сможешь рассказать о себе всю правду?.. Это немыслимо! Каждый, кто убил, – не сможет жить нормальной жизнью. Я это сейчас чувствую очень хорошо. Я человек, который вырван из общества нормальных людей. Я не должен привязывать её к себе… но как справится с собой и объяснить своё поведение маме, и этой прекрасной и желанной теперь молодой женщине?..» – размышлял Бурцев, глядя на Аннушку.
Весь день Бурцев провёл у Анны в гостях. Молодые люди пили красное вино, постоянно что-то ели. Вновь и вновь они ложились на тахту, которую чуть не сломали, и самозабвенно любили друг друга, и казалось, что никогда не смогут насытиться близостью. Любовники вместе принимали душ. Находясь позади Анны, стоящей послушно, как ребёнок, которого моет мать, Бурцев, нежно омывая Анне ладонью промежность, невольно посмотрел на шею женщины. Анна в это время, расставив чуть шире ноги, двумя руками подняла волосы вверх на затылке. На шее у неё Бурцев увидел едва заметную ямочку. Он неожиданно вздрогнул! На мгновение перед его глазами всплыла картина выстрела в такую же ямочку Зое. Анна даже обернулась, но буквально тотчас Бурцев взял себя в руки и продолжил поливать зад женщины из душа на гибком шланге. Никто им не мешал, и только однажды позвонила по телефону мать Анны, и спросила о планах дочери, и все ли у неё в порядке. К концу дня любовники так обессилели, что обнявшись заснули мертвецки от усталости и расслабленности. Один день сблизил молодых людей настолько, что им казалось, будто живут они вместе уже не один год.
– Мне нужно пойти домой, – вдруг сказал Валерий после пробуждения поздно вечером. – Не хочу, чтобы мать подумала о тебе, как об очень уступчивой девушке.
– Августа Алексеевна вряд ли осудит меня за затянувшееся хлебосольство… Но если ты считаешь, что не нужно у меня оставаться на ночь, то иди, – чуть грустно и с иронией сказала Анна.
– Не сердись… Я ещё тебе надоем, – сказал успокаивающе Бурцев и начал одеваться. Он протянул сто рублей. – Это тебе на мясо, а не расчёт за любовь. Поняла? – спросил он улыбаясь. Анна не удержалась и тоже заулыбалась.
– Поняла, – ответила она, и он поцеловал её в щеку. Бурцев вышел из квартиры, и когда дверь за ним захлопнулась, он вдруг почувствовал какое-то облегчение. «Все же, как хорошо быть свободным! Как бы ни было мне приятно сегодня с ней, свобода от женщины и от обязательств перед ней в моем возрасте всё-таки дороже мне пока… Я настолько привык жить без забот о ком-либо, кроме матери, что решиться сейчас на брак для меня непросто… К тому же ужасное преступление, совершенное мной по необходимости, не даёт мне право жениться. Я столько раз это себе говорил, а сам все продолжаю и продолжаю думать о женитьбе в угоду матери. Если сделать Анне предложение, то сколько немедленно возникнет проблем?.. Необходимо близкое знакомство с её родителями, многочисленными родственниками, друзьями и подругами. Весь процесс приготовления к свадьбе сведёт меня с ума, а без свадьбы женщины не мыслят свой брак. Тут же возникнет масса неинтересных, нудных, но необходимых дел, которые мне придётся выполнить. Тысячи мелочей по подготовке к регистрации и к свадьбе – не основное препятствие на пути моей женитьбы. Основная сложность в том, что на глазах десятков незнакомых мне людей придётся вести себя весело, раскрепощено и изображать искреннюю радость счастливого человека, сознавая, что все окружающие тебя люди на свадьбе не догадываются и даже в страшном сне представить себе не могут, что я убийца… Каким нужно быть бесчувственным лицедеем, чтобы успешно играть роль простого и прекрасного жениха, являясь в действительности душегубом слабой и беззащитной женщины… Необходима решительность, чтобы выдержать все предстоящие приготовления и переживания. Если бы не мать, то думать о женитьбе я никогда бы не посмел…» – рассудил Бурцев, спускаясь на свой этаж.
Августа Алексеевна встретила сына с вопросом в глазах.
– Тебя не оставили ночевать? – спросила она неуверенно, чувствуя, что сыну это может не понравиться.
– Я сам не остался, мама, – ответил Бурцев немного раздражённо от того, что мать так упорно и последовательно подталкивает его на скорую женитьбу.
– Валера, прости меня… Если тебе в чем-то не грянется Анна, то поступай, как знаешь, – оправдываясь сказала Августа Алексеевна. – Мне она очень симпатична и родители у неё хорошие, но жить-то, конечно, тебе с ней, а не мне. Для меня важно, чтобы девушка тебе нравилась…
– Мама, она мне нравится. Я просто не хочу спешить.
– Ладно-ладно, сынок, не спеши. Ты взрослый и все сделаешь так, как следует. Я уверена в тебе. Не хочешь ли ты в отпуске съездить в отцовский дом?
– Завтра поеду и поживу там неделю, – ответил Валерий, довольный тем обстоятельством, что мать сменила тему.
Утром следующего дня Валерий Бурцев встал рано, тихо собрался, чтобы не разбудить мать, и уехал на такси в деревню, где безвылазно прожил неделю. Валерий все прибрал в доме после беспорядка, оставленного от последнего приезда компании друзей из таксопарка. В подвале, в бане, в жилых комнатах – все стало выглядеть чисто и красиво. В огороде, который зарос травой, Валерий литовкой скосил траву и вымостил напиленными тонкими чурочками тропинки. Неожиданно для него на месте захоронения Зои и в других местах обширно разрослись ввысь и в стороны кусты роз. Цветы вымахали больше чем на метр от того размера, какими они были при посадке. Многочисленные розочки распустились и притягивали к себе взгляд, что не очень нравилось Бурцеву. Яблони по бокам кустарников роз были усыпаны мелкими красными плодами. «Мне нужно вместо роз посадить высокие ели, чтобы продать дом, и чтобы новым хозяевам не пришло в голову копать землю на месте больших хвойных деревьев. Скоро исполнится год, как я осквернил дом отца… Дом непременно нужно продать под предлогом того, что нужно купить автомобиль и сыграть свадьбу», – определённо решил Бурцев и ощутил облегчение.
Отпуск подходил к концу, и Бурцев решил до выхода на работу ещё раз встретиться с Анной. Возвращаясь на такси из загородного дома, он намеревался прежде зайти не к себе домой, а на этаж выше – к Анне. Позвонив несколько раз, Валерий понял, что хозяйки нет дома. «Господи, она же мне говорила, что в середине августа нужно выходить на работу… Я же помню, как она смеялась, когда я предположил, что учителя отдыхают до первого сентября. Она объясняла, что к новому учебному году преподаватели возвращаются из отпусков загодя, чтобы подготовить школу и классы к приёму детей. Я даже не спросил, где находится её школа…» – подумал с сожалением Бурцев и спустился на площадку квартиры матери.
– Ну, наконец-то! – сказала хмурая и встревоженная Августа
